Неждан же и бумеранги схватил. Подцепил колчан с ними словно спортивную сумку на лямках. Рассудив, что таким, если по человеку засветить — мало не покажется. Хотя и не убьет…
Встали, укрывшись за плетеной стенкой навеса. И стали ждать, поглядывая в щели на просвет.
Минута.
Пять минут.
Десять.
Ничего.
— Может, показалось? — прошептал Вернидуб.
— Сразу и тебе, и мне?
Седой хмыкнул, принимая довод.
Еще подождали.
И опять ничего.
— Ушли, наверное.
— Мое чутье прямо зудит, — возразил Неждан. — Как будто кто-то за нами наблюдает. С опушки.
— А точнее?
— Видишь вон ту большую березу?
— Которая изгибается крепко стволом?
— Да. Справа от нее кусты. Листья на них еще не облетели. И мне кажется, что за нами наблюдают оттуда.
— И как это проверить?
— Ну…
Неждан осторожно положил копье.
Взял бумеранг.
И, отойдя чуть от плетеной стены, запустил эту метательную палку. Он уже приловчился за время выходов на охоту кидать ее по-разному. И прямо, и по дуге. Вот и запустил ее так, чтобы от кустов его было не видно.
Несколько секунд полета.
И крики!
— Хороша твоя чуйка, — усмехнулся Вернидуб.
— Надо бы еще один запустить.
— Не надо. Я голос узнал. — сказал он и вышел из укрытия с улыбкой на лице. Начав при этом вполне приветливо махать руками.
Несколько секунд спустя из-за кустов появилось четверо.
— Кто это?
— Вон тот, что лоб трет — это Красный лист. Ведун вашего рода. Ты, видно, ему и попал по самой любопытной части тела. С ним рядом — мой племянник. Дальше — брат. Ну и Серая векша — ведун из Быстрых медведей.
— Это где такие живут?
— Да по Великой реке между вами и нами.
— А как они тут оказались?
— Сейчас и узнаем. Мыслю — меня проведать пришли…
Где-то через минуту гости подошли.
— Доброго вам денька, — жизнерадостно произнес Вернидуб. — Не ушиблись?
— А что сие было? — спросил Серая векша, показывая бумеранг.
— О! Это великая вещь! — начал нагонять пыли в глаза седой…
Так, слово за слово, прошли к костру и сели кушать. Заодно болтая. В основном ни о чем. Хотя гости, не стесняясь, глазели по сторонам и кое-что спрашивали.
— А вы чего пришли? — наконец, спросил Вернидуб.
— Борята сказал, что ты спасся. Да еще и ученика взял. Вот мы и решили проведать вас. — ответил Серая векша. — Я с ними у Красного листа гостил.
— Ну как же, как же, — хохотнул Вернидуб. — Яблоки поспели [87]. И уже бражка с них должна была дозреть.
— Вечно ты все высмеиваешь, — фыркнул брат, но беззлобно.
— Травами мы обменивались, — вполне серьезно произнес Красный лист. — Сам же о том отменно ведаешь. Каждую осень. И те, кто до нас был, также поступали.
— И бражки не было?
— Почему не было?
— Ну, будет вам! — усмехнулся брат. — Ты как сбежал? Борята сказал, что ранен был.
— А Гостята вам ничего не сказывал? — поинтересовался Неждан.
— Только то, что жив-здоров.
— И все?
— Он сам не свой какой-то вернулся.
Вернидуб же, не желая развитие этой темы, представил парня, как ведуна, которого тронули оба Близнеца. И что именно он его выходил, спася от горячечной раны. Да про смерть в воде пояснил.
Ранее он Неждану о том не говорил, а тут вывалил гуртом.
В его понимании парень умер, но был возвращен к жизни Близнецами. Через что изменен. И он словно Мара теперь — одной ногой в мире живых, а другой — в мире мертвых.
— Ты ничего не путаешь?
— Вы когда там в лесу что-то крикнули, мы укрылись и стали ждать. Долго. Я уже думал — показалось. Но он — нет. Он вас учуял. И даже указал куст, за которым вы сидели.
— Дух учуял? — ахнул Красный лист.
— Мыслю, что так.
Неждан нахмурился.
Он хотел было уже вмешаться и объяснить, что, кроме его чуйки, были достаточно веские основания. Однако сдержался.
Эти люди жили в своем мире — рационально-магическом.
Для них боги, духи и прочие волшебные существа были также натуральны и естественны, как волк или дуб. Часть реальности. И то, что их не видно — не беда. Суслика вон, тоже часто не видать, а он есть.
Переубеждать их в этом — гиблое дело.
И не получится.
А если получится — хуже станет.
Так-то они вон — вдумчиво обсасывали косточки теории, которая за эти месяца сложилась в голове Вернидуба. Вполне, надо сказать, стройной. И даже в чем-то логичной. Для них. Неждану же требовалось это все выслушать и не заржать. Ну не мог он пока серьезно воспринимать всю местную мифологию.
— А кто сильнее в нем? — поинтересовался Красный лист.
— Не знаю. Они словно сообща стоят за его спиной. Подменяясь по случаю и помогая друг другу.
— А такое возможно?
— Арак с него при мне и Гостяте снял дань всякую, включая промысловую, на это лето и два будущих. Он его гласом Перуна заставил отступить. Что непросто. Ой, как непросто. А потом Неждан предложил нашим соседям промыслами тайно заняться. А шкуры ему, за половину выручки. Дескать, это он добыл. С него ведь не взять. Это, как я мыслю, глас Велеса. Вот так у него все и чередуется — то одним лицом выглянет, то другим.
— А эти, соседи, согласились?
— Ушли, обещая подумать. — пожал плечами Вернидуб. — Но, мыслю, не откажутся. Вот и нам надо бы тем же промышлять. И не только тем.
Он встал. Сходил и принес им кожу. Протянул и спросил:
— Ведаете, что сие?
— Кожа. — произнес Серая векша.
— А чья?
— Странная какая-то… — покачал Красный лист.
— То рыбья.
— О!
— А так можно?..
Сам Неждан практически в разговоре не участвовал.
Просто сидел и слушал.
Лишь изредка встревал, поправляя Вернидуба там, где он что-то совсем не так понял. Но не сильно. В остальном же — наблюдал. Ему безумно интересно было посмотреть на то, как местные реагируют на те или иные его идеи. Со стороны. Заодно и не рискуя сильно. Ведь всегда можно было сказать, что Вернидуб не так понял его.
Он смотрел и думал о том, что сейчас, в сущности, идет вербовка в партию его сторонников. Причем таких людей, которые имеют вес среди местных. Во всяком случае — к ним прислушиваются.
Брат Вернидуба, к примеру, был ведуном-травником. Лекарем. Да и сын у него подвязался как ученик. Серая векша ведал делами скотьими. Красный лист гадал, то есть, был волхвом. Хотя немного и травами занимался. Ну и алкоголем: приглядывал за варением пива, настаиванием браги и заведение медов. Сам Вернидуб же… внезапно, оказался ведуном, тронутым Перуном. Который отвечал за целый спектр задач. Среди которых, например, значилось плодородие в широком смысле этого слова. Так что седой занимался и приглядом за землей, и помощью в подборе пар, и даже травки от слабости мужской мог посоветовать.
Так-то да — каждый жил в своем роду.
Однако это не мешало им постоянно болтаться по округе, оказывая помощь за некое вознаграждение. Отчего и репутацию имели, и известность. Составляя своеобразный клуб по интересам. Маленький, но значимый. Ежели все они скажут «фи» — мало кто решится против выступить…
— Еще бы Боряту перетянуть с ребятами, — беззвучно произнес ближе к вечеру Неждан, когда все уже укладывались спать. В землянке. Перед тем долго изучая печь…
Глава 7
166, октябрь, 16
Шел мелкий, противный дождик.
Зябкий.
Как порой и бывает нередко в разгар осени.
Крупные капли сбегали с крыши навеса и громким стуком ударялись по деревяшкам, подложенным под них на земле. Чтобы влажный грунт не разбивали.
Журчал ручей в обводной канавке.
Под навесом же стояла благодать. Сверху не лило, да и снизу не заливало. А от небольшой каменной печки в центре шло тепло. Ветер же из-за частичного перекрытия плетеными стенами в метра два почти что и не гулял. Особенно снизу, так как до колена удалось эту плетенку обмазать глиной, замешанной с соломой.
