Он снова тяжело вздохнул.
— Она билась с ними на наших глаза. Я лег на Идора, надеясь, что твари сожрут меня, но не заметят сына… А потом, — Веним судорожно сглотнул, — стали погибать амазонки. Одна за другой… Кого-то убивали живые мертвецы. Кого-то измененные твари, пользуясь тем, что воительницы отвлеклись от них… Я все видел, ваше величество. И скажу честно, ничего страшнее той ночи никогда не было в моей жизни. Хелейна уже не жаловалась, что ее не взяли оборонять обоз. Она убивала тварей, защищая нас с сыном. И каждый раз, когда раздавался предсмертный крик воительницы, называла имена погибших. В конце-концов в живых остались только мы и Илайя с Тейлой… ну, вы же помните ее, ваше величество? Это та амазонка, которая отдала мне обувь… Большеножка…
Я кивнула. Конечно помню…
— Так вот… Когда Тейла оказалась рядом с шатром я даже не понял, — голос Венима задроал, выдавая приближение того самого момента, который изменил все. — Просто в какой-то миг с тварями, желающими сожрать нас стали биться две амазонки, а не одна. А Илайя исчезла…
— Это я приказала ей, — хрипло призналась я, — уходить… Она должна была во что бы то ни стало доставить мое послание его величеству…
Я могла бы ничего не говорить, но… Проклятая совесть! Я и так чувствовала себя виноватой из-за того, что заставила Илайю бросить своих на верную смерть и уходить. А уж теперь, когда я своими глазами увидела к каким последствиям привело мое решение… Совесть грызла меня совершенно безжалостно.
Но Веним не услышал моего признания. Или сделал вид, что не услышал.
— Первой погибла Тейла… Ей не повезло, один из живых мертвецов накинулся на нее… Он был очень голоден. И когда она упала, в одно мгновение разорвал ей живот и начал есть. Прямо на моих глазах. Это было так страшно, что я не мог заставить себя отвести глаза. Я понимал, что очень скоро другие мертвецы доберутся до нас. И тоже сожрут… Я уже приготовился к смерти. И только молил Богов, чтобы они защитили моего сына. И тут, я почувствовал, как под нами задрожала земля…
Монах судорожно вздохнул и неосознанно схватился за подол рясы, судорожно сжимая ее в кулаке.
— Тогда мы не знали, что случилось. Я только увидел, как Хелейна внезапно замерла, а потом поднялась в полный рост и закричала нечеловеческим голосом. Все измененные твари и живые мертвецы в один миг превратились в прах и осыпались прямо на вытоптанный и покрытый кровавыми пятнами снег. А Хелейна обвела страшным, чужим взглядом вокруг себя. Увидела нас и… Ваше величество, я говорил, что испугался, когда мертвец поедал кишки еще живой Тейлы? — Веним сглотнул и передернул плечами, как будто бы страх снова овладел им. — Так вот… по сравнению с взглядом Хелейны это были просто детские шалости. Поверьте. Если во всей той жуткой ночи выбрать самый жуткий момент, то этот как раз тогда, когда Хелейна смотрела на нас с Идором…
Он замолчал. На руке вцепившейся в подол рясы, побелели костяшки пальцев, так сильно он сжимал ткань, пытаясь взять себя в руки. Но не успела я задать вопрос, подталкивая монаха к продолжению рассказа, как он снова заговорил:
— А потом, откуда-ни возьмись появилась Илайя… Она как будто бы упала с неба, оказавшись на между нами и той, что когда-то была Хелейной. Я, ваше величество, хоть и свинопас, но не дурак. Я сразу понял, что с ней случилось… Дикая магия изменяет не только животных, но и людей…
Холодок пробежал по моей спине, а взгляд невольно метнулся к лежавшей в постели изменившейся амазонке. Измененных животных я видела много раз, но Веним прав, что мешает дикой магии точно так же изменять живых людей? Ничего… То, что мы этого никогда не видели, не значит, что это невозможно.
— Хелейна зарычала, как дикий зверь, — Веним сглотнул, — и набросилась на Илайю. В этот момент, ваше величество, я, признаюсь, закрыл глаза от страха. И не видел, что там происходило. Я ждал, когда меня будут убивать, но этого все не случалось и не случалось. И я открыл глаза. Оказалось, Илайя смогла связать Хелейну… Это потом Идор сказал мне, что сразу после влияния дикой магии, измененные твари очень слабы. И им нужно время, чтобы прийти в себя и обрести силу.
— Значит, — я прокашлялась, прочищая горло. История даже для меня была слишком жуткой. Не удивительно, что воспоминания о той ночи, так сильно пугают Венима, — значит Хелейна теперь измененная…
Я не произнесла слово «тварь», но оно повисло в воздухе. Мы оба поняли о чем я спросила: измененных тварей убивают… Это единственный способ защитить людей от их злобы.
— Не совсем, — Веним мотнул головой. — Хотя если бы не вмешался господин Хигрон, то, вне всякого сомнения, девочке не удалось бы сохранить человеческий разум. А так… изменилась только внешность, но если бы Хелейна отказалась от ребенка, то Идор с господином Хигроном смогли бы немного исправить ситуацию…
— Хигрон⁈ — вздернула я брови, — а он тут при чем?
Призрачный маг был со мной, сопровождая меня во время побега. И пропал только тогда, когда Михасю удалось меня пленить.
— Ну, так… при том… Оказалось, что измененных тварей и живых мертвецов на наш лагерь направила чья-то магия. И когда они собрались все в одном месте, то пробудили душу погибшего тысячи лет назад мага, который решил что пришли за ним. Он уничтожил всех измененных тварей и живых мертвецов. Но дикая магия потому и дикая, что ее невозможно контролировать, поэтому она и нашла себе новую жертву — Хелейну. И мы все стали бы такими же, если бы господин Хигрон не заставил проснуться Идора, который защитил нас от дикой магии. А сам господин Хигрон в этот миг бился с другим призрачным магом. Вернее, он сначала пытался с ним договориться… Говорит, обрадовался, что появился еще один такой же, как он. Но оказалось, что тот совсем съехал с катушек и перестал понимать человеческую речь. Поэтому его пришлось развеять… Хотя сам господин Хигрон потом признался, что даже не думал, что такое возможно.
— И не только он, — пробормотала я… Непонятного в последней части рассказа Венима было гораздо больше, чем страшного во всем остальном. — А ребенок Хелейны? Он тоже изменился?
— Нет, — мотнул головой Веним. — Сначала Хелейна защитила его от дикой магии. Неосознанно… Идор говорит, что любовь матери к своему ребенку способна и не на такое. А сейчас его защищает магия моего сына. И моя, — в голосе Венима появились горделивые нотки. — Идор научил меня подпитывать заклинание. Поэтому я постоянно нахожусь рядом с Хелейной, чтобы если что помочь девочке и ее малышу. А сам Идор с господином Хигроном и Илайей рыщут по пустоши — ищут души магов. Пока им попадаются только потерявшие разум и Хигрон из уничтожает. Но он все еще надеется, когда-нибудь найти того, кто как и он сохранил рассудок…
Наверное, я уже привыкла к виду изменившейся Хелейны. Или рассказ Венима помог принять новую реальность, но когда я уходила, страшная внешность амазонки уже не пугала. Мне было отчаянно жаль девочку, и я хотела верить, что Хигрон с Идором смогут вернуть ей хотя бы часть той красоты, что она потеряла. Это будет справедливо.
— Ваше величество, — на ступеньках лестницы меня встретила госпожа Олайна, — у меня к вам огромная просьба… Теперь, когда вы все знаете… Я хотела бы попросить вас принять меня и мою семью в Южной Грилории. Я готова принести клятву верности и стать вашей подданной.
— Конечно, — кивнула я, — я с радостью приму вас в своей стране. Мне нужны люди, в порядочности и честности которых я убедилась лично.
Постаралась улыбнуться. Получилось не очень. Все же история Хелейны потрясла меня и заставила ощутить вину за случившееся… Но и этого было достаточно. Госпожа Олайна всхлипнула и закрыла ладонями лицо…
— Мне так страшно, ваше величество, — проплакала она, — я-то приму дочь любой, но вот остальные люди… Способны ли они увидеть то, что внутри, а не то, что бросается в глаза?
Если бы я знала ответ на этот вопрос… Но я не знала. И поэтому просто обняла бедную мать и прижала к себе, разделяя ее боль и страх…
