Да и они все не бойцы, несмотря на то, что Степаныч с ними вроде как позанимался. Так что держать дом будем мы вдвоем в итоге. И естественно погибнем.
— Ну а дальше что? — поинтересовалась Лика. Она сидела на диване рядом со мной, по правую руку, но держала дистанцию. Хотя остальные уже явно догадывались, что между нами происходит. — Попытаемся полуостров покинуть?
— Да, — кивнул я. — Либо к мосту, либо к перешейку. Я еще не решил. Там наверняка кордоны, но остается надеяться, что договориться получится. Хотя я сам не знаю, если честно.
— А если не выйдет? — спросил вдруг Игорь. — Если дороги из Крыма не будет?
— Тогда найдем место и обустроимся, — сказал я. — Чем дальше от крупных городов, тем лучше. Но чтобы и совсем в глуши не оказаться. Нам надо место, где можно будет обжиться. И чтобы рядом топливо было и источник воды. Колодец, скважина — не важно. И город недалеко, чтобы пока что-то свое растить не начнем, еду добывать.
— В деревню надо, если найдем. Но чтобы людей не было. Зачистить, занять дома.
— Ну это запасной план, — кивнул я. — Главное, чтобы техника нас не подвела.
— С тачками все будет нормально, — уверенно сказал механик. — Завтра-послезавтра доделываем, движок «Урала» переберу. Потом пробный заезд можно устроить. Ну а денька через два поедем.
— Только бы погода успокоилась, — проворчал Степаныч. — Может ведь такое быть, что она на неделю или дольше. Раньше такое случалось. Хотя… Мощно слишком что-то, да и внезапно, как по команде.
— Дома будем, — сказал я. — Все равно варить в такую погоду нельзя.
— Тогда что, сидим и играем в карты? — усмехнулся Валера.
— Если есть карты, — добавил Павел.
— Есть, — вдруг сказала Яна. — В доме нашла. Старенькие, потрепанные, но играбельные.
— Да? — заинтересовался Игорь. — Странно, а я и забыл про них. Иначе давно бы достал, делать же нечего.
Я вдруг не выдержал и ухмыльнулся.
— Ну, тогда всё, как в хорошей книге про апокалипсис. Гроза, зомби снаружи, свечи, карты на столе. Все как полагается.
— Только без виски и сигар, — буркнул Игорь.
— И без блэкджека со шлюхами, — добавил Павел, ухмыляясь.
Ну это как сказать.
Все невольно рассмеялись. Несмотря на дождь, зомби и общую мрачность ситуации, хоть какая-то иллюзия нормальной жизни осталась. Прикольно это — хотя бы один вечер спокойно провести. Может быть и хорошо, что шторм начался, а то мы все бегали по делам, суетились.
— На что играть будем? — спросила Яна, начиная тасовать карты.
— На раздевание? — усмехнулась вдруг Лика.
— Не, — я покачал головой. — Я не хочу еще раз стариковские стати увидеть.
— Доживи до моих лет сперва, — проворчал Степаныч. — Потом говорить будешь.
— Ну, без интереса так без интереса, — проговорила Яна и принялась раздавать.
Мы сыграли одну партию, вторую, третью, а потом мне надоело. И я решил, что стоит навестить Наташу, которая к нам не спустилась. Поднялся, и на мое место тут же уселась Лика. А я двинулся наверх.
Прошел по лестнице, постучал в комнату, но мне никто не ответил. Тогда я потянул на себя дверь, благо она оказалась не на защелке, осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. Сперва ощутил неприятный холодок в груди: неужели сбежала, неужели пошли искать мать?
И только потом я заметил ногу, которая торчала из-под стола. Подошел к нему, присел, посмотрел на девочку, которая едва заметно дрожала. Тут послышался удар грома, из-за которого аж стекла в рамах задрожали. Она тут же вздрогнула.
— Грозы боишься? — спросил я, стараясь говорить спокойно, чтобы не напугать её ещё сильнее.
Наташа вздрогнула, но не ответила сразу. Её тонкие пальцы сжали колени, а плечи мелко задрожали. Я сел рядом, но не слишком близко, чтобы не давить на неё своим присутствием.
— Не знаю, — наконец пробормотала она. — Наверное. Когда гром гремит, кажется, будто зверь какой-то рычит. Может быть, такой же, как эти зомби.
— Зомби звуков не издают, — сказал я. — Они мертвые, не дышат. Голосовые связки у них не работают.
Наверное, это объяснение было все-таки лишним, ей это не очень-то интересно. Ну и как ее успокоить? Да хрен знает, я ведь не педагог.
Я посмотрел на окно. Вспышка молнии снова на мгновение озарила комнату, и почти сразу за ней последовал раскат грома, гулко прокатившийся по крыше. Девочка вздрогнула снова и плотнее прижала ладони к ушам.
— Ты ведь не боишься? — спросила она, наконец посмотрев на меня.
Я пожал плечами.
— Да не особо… — ответил я уклончиво. — В грозу выбираться куда-то — идея так себе, хотя приходилось, конечно. Но сам по себе дождь не страшен.
Яма. С отвесными стенами из плотного жирного суглинка. И я внизу. На мне никакой одежды кроме трусов, очень холодно. Так, что меня аж трясет, пробирает до самых костей.
Я смотрю вверх, и вижу небо через решетку из толстых прутьев. А между ними стекают струи воды. И она не уходит в землю, та слишком плотная. Собирается на ней, и медленно поднимается. А мне негде сесть, и меня колотит все сильнее…
Воспоминание рассеялось так же резко как накатило.
Я снова посмотрел на Наташу. Она отвела взгляд, задумалась.
— Просто… Когда мама была жива, мы любили слушать дождь. Сидели на кухне, пили чай. Она говорила, что дождь смывает всё плохое. А теперь мне кажется, что он смывает всё хорошее.
В голосе её прозвучало что-то, от чего внутри неприятно кольнуло. Как объяснить, что в этом мире уже не осталось ни хорошего, ни плохого, а есть только те, кто смог выжить, и те, кого больше нет? Рано или поздно она это поймет, но в кого же она тогда превратится?
— Не знаю, — тихо сказал я. — Может, и правда что-то смывает. Но это нам решать, что оставить в своей душе.
— Я боюсь, — вдруг сказала она.
— Грозы? — решил уточнить я.
— Нет, — она качнула головой. — Я боюсь забыть маму. Рано или поздно это ведь случится, правда?
— Такое не забывается, — я попытался улыбнуться как можно теплее. — Она всегда будет с тобой. У тебя в памяти.
— А ты? — вдруг спросила она. — Ты ведь вообще ничего не помнишь?
— Ну как сказать, — ответил я. — Кое-что все-таки помню. Самое разное.
— А родителей? — голос стал совсем тихим, но взгляд цепкий. И смотрит прямо в душу.
Черт, ребенок же. А чего так продирает?
— Нет, — все же ответил я. — Не помню. Совсем.
— Совсем?
— Да.
— Надеюсь ты вспомнишь.
Да. Остается только надеяться на это. На то, что я вспомню свою предыдущую жизнь. И на то, что у них все хорошо.
Она снова замолчала.
— А хочешь спуститься вниз? — предложил я, пытаясь сменить тему. — Там все в карты режутся, даже Степаныч. Проигрывает и матерится как сапожник, даже я так не умею.
Губы Наташи дрогнули, и на секунду мне показалось, что она улыбнулась.
— А можно просто здесь посидеть? — спросила она. — Пока гроза не закончится?
Я кивнул.
— Можно.
Внезапно для самого себя я протянул руку и погладил ее по голове. И замер. Жест мне показался естественным, я сделал это совершенно несознательно. А она не отдернулась, не убрала руку.
Я поднялся и вышел из комнаты, и нос к носу столкнулся с Ликой. Она явно ждала меня.
— Что, наигралась? — спросил я.
— Да, — кивнула она. — Четыре раза подряд выиграла — неинтересно стало.
Лика чуть наклонила голову, прищурилась.
— Что? — спросил я, глядя на нее.
— Да ничего, — она ухмыльнулась. — Просто… Ты какой-то задумчивый.
— Бывает, — ответил я и двинулся в комнату, которую уже начал считать своей.
Она вошла, окинула взглядом стол, кровать, диван, потом повернулась ко мне и скрестила руки на груди.
— Наташа? — спросила она.
— Все в порядке, — ответил я. — Грозы боится. Решила подождать, пока закончится.
— Понимаю, — сказала Лика, опускаясь на край кровати. Провела рукой по простыне, будто оценивая, насколько она мягкая. — Давно хотела спросить…
