Лакомка хмурится, ощущая неприятное напряжение внутри.
Организация? Та самая? Межмировое сообщество сильнейших магов? И это её Председатель? Да он же по силе сопоставим с богами… О нём ходили страшные слухи уже сотни лет.
Бессменный Председатель Хоттабыч. Легенда, фигура, стоящая вне времени, вне законов. Сколько миров видели его силу? Сколько раз он вмешивался — или наоборот, отступал, позволяя событиям идти своим чередом?
И как… Как именно Олежек притянул его сюда⁈
Канал связи должен быть защищённым. Защищённым от всего. И всё же этого древнего мага притянуло в детскую её сына. Как⁈
Она выдыхает, пытаясь собраться, и ровным голосом спрашивает:
— Вы можете прервать связь и вернуться, откуда пришли, уважаемый? Или мне позвать родовых телепатов?
Председатель Организации кивает, глаза лукаво сверкают.
— Конечно, я и сам справлюсь. Приятно было познакомиться, принцесса Люминария. Очень рад, что у народа альвов столь славный продолжатель.
Он делает паузу, потом, как будто между делом, добавляет:
— Как я понимаю, в этом мире вы — Лариса Вещая-Филинова?
Лакомка кивает, не сводя с него глаз.
— Да.
Старик улыбается, но в этой улыбке чувствуется что-то неестественное — ни теплоты, ни доброжелательности, только скрытая работа мысли, лёгкая тень чего-то… настораживающего.
— Передавайте привет конунгу Даниле. Скажите ему, что мы ждём ответа на предложение о присоединении к Организации. Сейчас это стало ещё актуальнее.
В следующий миг его образ рассеивается.
Иллюзия сжимается, дрожит, словно умирающее пламя, а затем гаснет, оставляя после себя едва слышный шёпот магии.
Лакомка молча смотрит на потухшую рябь в воздухе, задерживает дыхание, словно прислушиваясь, не осталось ли чего-то ещё.
Тишина.
Она медленно переводит взгляд на Олежку.
Малыш зевает, сладко потягивается, хлопает глазками, а потом блаженно улыбается, совершенно не понимая, что только что произошло.
Лакомка качает головой, голос у неё тихий, но пропитанный иронией:
— Ты у меня, конечно, молодец…
Она вздыхает, прикрывает лицо ладонью, потом бормочет:
— Большой молодец, Олежек. Теперь папе придётся это как-то разгребать.
* * *
Мы прибываем в порт. Джип плавно останавливается у гаража, стоящего прямо у береговой линии. Пахнет солью, водорослями и старым железом, издалека доносится крик чаек, где-то глухо бухает волна.
Серафим первым выходит из машины, зябко передёргивает плечами и жестом показывает нам следовать за ним. Мы заходим внутрь, в полумрак гаража, где он ведёт нас дальше, туда, где стоит…
— Ну вот, ваша лодка.
Светка мгновенно скрещивает руки, взгляд становится предельно цепким.
— И что это за ржавое корыто?
И, надо сказать, вопрос вполне уместный.
Катер выглядит жутковато. Весь ржавый, как будто его сто лет не чистили. Борта облупленные, на палубе какие-то потёртые ящики, создаётся стойкое ощущение, что этот кораблик видел слишком много шторма и пережил куда больше, чем хотелось бы. Ещё немного — и он сам начнёт рассказывать морские байки.
Но мотор…
Лопасти новенькие. Чистые, гладкие, блестят даже в тусклом свете ламп.
Серафим пожимает плечами, будто заранее готовился к недовольным комментариям:
— Электрический двигатель. Не последняя модель, но очень неплохой. Дорогая штука.
Я ныряю в мысли работников, которые стоят рядом, лениво наблюдая за нами, проверяю, не втирает ли нам Серафим лапшу.
Нет, не втирает. Чистая правда.
Киваю:
— Берём.
Светка фыркает, качает головой:
— Ну да, раз бесплатно дают.
Рыбак засмеялся, хлопает себя по бедру:
— Правильно мыслите, сударыня!
Он машет рукой своим рабочим, которые ошиваются возле гаража, лениво жуют семечки и перекидываются парой фраз.
— Давайте, парни, сгружайте. Ставьте в воду.
Один из работников потягивается, бросает через плечо:
— Куда плывём, Серафим? На лов?
Руководитель артели ухмыляется, качает головой:
— На лов, да только не мы. — бросает на меня быстрый взгляд, потом громче, чтобы слышали все: — Катер дарю гвардии Вещих-Филиновых. За то, что избавили нас от Герасима Буревестника.
Работники переглядываются, кто-то кивает, кто-то усмехается:
— И то верно.
Оживляются. Один перетаскивает трос, другой проверяет крепления. Лебёдка скрипит, металл глухо постукивает, лодка чуть покачивается, словно раздумывает, хочет ли она снова на воду.
Пока работники занимаются катером, я отхожу в сторону вместе с Серафимом и Светкой.
— Я тебе чек за катер выпишу, Серафим, — говорю буднично. — И не спорь.
Рыбак удивлённо поднимает брови, щурится, будто не до конца понял:
— Зачем? Сказал же — не парьтесь.
Я пожимаю плечами, отвечая спокойно:
— Не привык брать хорошие вещи даром.
Мысленно связываюсь с Ломтиком, передаю команду достать чековую книжку и ручку.
Вообще, у меня в Невском замке давно наготове лежат целые коробки с нужными вещами. Всё разложено по лоткам — в одном лежат анабиозные уисосики, в другом письменные принадлежности, в третьем гранаты, в четвёртом… ну, мало ли что может понадобиться. Ломтик уже натаскан передавать мне предметы из нужного лотка через теневой портал, так что процесс отлажен до секунды.
Проходит пара секунд — и ручка с чековой книжкой уже у меня в руке. Правда, почему-то вместе с ними угодила ещё и карта колод… Видимо, тоже в том же лотке лежала. Ну и ладно, пригодится скоротать время, пока будем плыть на Буяник.
Я заполняю чек, отрываю листок и передаю Серафиму.
Он демонстративно вздыхает, но чек тут же берёт цепкими руками рыбака.
Рыбак замирает, переводит взгляд с чека на меня, потом снова на чек, будто не верит собственным глазам.
— Вещий-Филин… — медленно читает он по слогам, словно пытается связать буквы в осмысленную фразу.
Лицо постепенно меняется — от лёгкого удивления к чему-то вроде ошеломлённого осознания.
Он хлопает глазами, морщит лоб, пробегается по чеку ещё раз, будто ожидает, что буквы на нём внезапно сложатся во что-то менее неожиданное.
— Вот же на…! Так вы и есть тот самый граф⁈
Я усмехаюсь, слегка развожу руками, показывая, что разгадка была проще, чем кажется.
— Ну да. Вы меня разоблачили.
Рыбак моргает, качает головой, потом хлопает себя по лбу, шумно выдыхает, а после вдруг широко улыбается.
— Ну, Ваше Сиятельство! Спасибо вам большое, что грохнули сволочного Буревестника!
Он резко протягивает мне руку, крепко пожимает, взгляд теперь прямой, уважительный.
— От души!
Я просто киваю, чувствуя, как всё в порту будто бы меняется.
— На здоровье, — бросаю небрежно.
Рабочие, услышав разговор, начинают косятся в мою сторону, переглядываются, кто-то незаметно выпрямляется, руки из карманов вытаскивает. Кто ещё минуту назад лениво жевал семечки, теперь стоит чуть ровнее.
В этот момент в порт въезжает машина гвардейцев.
Из джипа первой выпрыгивает Змейка. Оно и понятно — ей для этого дверь открывать не нужно.
Она расправляет плечи, хищно оглядывает пространство, глубоко вдыхает, втягивая солёный морской воздух. И сразу же на причале становится заметно пустыннее. Стоило рыбакам увидеть Горгону — и многие предпочли испариться. Кто-то ныряет за ящики, кто-то вдруг вспоминает о срочных делах на другом конце порта, один даже неожиданно проявляет редкое трудолюбие и начинает оттирать борт катера.
Следом выходит Кострица, спина ровная, уверенная походка, на лице обычное ледяное спокойствие. А потом выпрыгивает и неторопливая Красивая. Тигрица приземляется мягко, шерсть переливается в лучах заходящего солнца.
Я смотрю на Кострицу, киваю в её сторону.
— Вы с нами, сударыня?
Наемница делает шаг вперёд, отвечает ровно, без колебаний:
— Да, милорд. Мне разрешено с вами плыть, и я согласилась участвовать в миссии.
