Глаза Анэйро вспыхнули золотыми огоньками, будто в глубине зрачков отразилось пламя Бездны.
– И вы смеете просить помилования?! – гневно обернулась она к моему зверю.
– Я наглый, – бросил Миарон.
С насмешкой глянул на меня:
– Правда, ваше величество?
– Несомненно, – устало подтвердила я.
Анэйро, для которой большая часть истории осталась неизвестной, побледнела от гнева:
– Как вы смеете просить помиловать человека, покусившегося на жизнь мамы! Мой брат никогда…
– Он пообещал сделать это, – прервала я дочку.
– Но мама?.. – попыталась Анэйро возразить.
– Этот вопрос не обсуждается, дорогая. Вы получите жизнь вашего мальчика, маэстро Монтерэй, в обмен на верную службу, – протянула я ему руку для поцелуя, моля про себя, чтобы Миарон поддержал мою игру.
Под его тяжелым взглядом я почувствовала, как загораются щеки.
– Верную службу? – демонстрируя удивления, приподнял он бровь.
– В трудные времена короне нужны верные люди. Те, на кого можно положиться.
В зрачках, на мгновение вытянувшихся, ставших узкими, как лезвие, промелькнул гнев.
Но когда Миарон заговорил, голос его был насмешлив и тих:
– Что-что, а положиться на меня вы можете всякий раз, когда у вас возникнет такое желание.
Анэйро переводила взгляд с меня на Миарона и обратно, пытаясь понять, что происходит.
– Иди к себе, – велела ей я.
Она поднялась, поклонилась и неспешно выплыла из моих покоев.
Мы с Миароном вновь остались наедине.
– Так-так? – лениво протянул Миарон. – Лейриан Монтерэй, выходит? Забавно! Вы, оказывается, снисходительно щадитемоегосына в благодарность за мою, мать его, долгую и верную службу Сиобряну Дик*Кар*Сталлу? Надеюсь, Повелитель Падали об этом слышит и вертится в своём гробу, как каплун на вертеле.
– Перестаньте, – поморщилась я. – Это отвратительно.
–В прошлом, Одиффэ, ты была беспощадной, но честной. Милосердней жизнь тебя не сделала, но превратила в такую же лгунью, как и все.
– Если собираешься сделать вид, что разочарован…
– Я действительно разочарован.
– Плевать! Миарон, мне плевать на то, что ты там думаешь обо мне. И даже если не думаешь вовсе всё равно – плевать! Я не обязана тебе нравиться. Да и не хочу. Судий у меня воз и маленькая тележка. Хочешь в их тёплую компанию? Валяй. Но должна предупредить, что судья мне в ближайшее время понадобятся с той же долей вероятности, что и летописец.
Кто мне действительно нужен, так это верный друг. Друг, в чьей преданности я могу не сомневаться.
Если ты по каким-то причинам не можешь, не хочешь встать на мою сторону, лучше расстанемся.
– Чего ты от меня хочешь, Одиффэ?
Наши взгляды скрестились.
Я ответила честно:
– Хочу, чтобы ты помог Риану удержаться на троне.
– Считаешь, ему нужна моя помощь?
Миарон привычно ухмылялся, но взгляд у него сделался цепкий и вдумчивый:
– Конечно, считаю! Я же не круглая идиотка? Пока сильна власть Ордена Вечной Жизни и Святого Круга, мне не спать спокойно. Помешать взойти на престол Риану они не смогут, но постараются сделать всё возможное и невозможное, чтобы отодвинуть сына в сторону. Всё, что они ему оставят от власти – это корону. Армия в руках Файера. Север с его богатством – у Райкара Цаолы. Версэи, едва оправившись, продолжат плести интриги, у меня в этом нет ни капли сомнения. Касиэля Оннатро, главу Чёрного Кавена, всем обязанного моему мужу, как недавно выяснилось, тоже нельзя числить в союзниках.
– Насколько трон не прочная штука я знаю больше других. Как раз твоему мужу, милая, я и обязан этим, несомненно познавательным, опытом. Ирония мне видится в том, что именно меня ты хочешь сделать орудием, способным охранять сына моего врага.
– Моего сына! Миарон, моего! Когда-то ты говорил, что хочешь меня? Любишь? Ради меня готов на всё? Говорил?! Так докажи это. Докажи, что твои слова не были пустым сотрясанием воздуха. Помоги мне. Я нуждаюсь в твоей помощи, признаю это. Ткач! Да я прошу тебя об этом!
– Это, должно быть, дурная шутка. Ты торгуешься со мной, обещая любовные утехи в обмен на оказанные услуги? Никогда не думал, что мы опустимся до этого.
– Ты мне отказываешь?
Я в первый момент не поверила своим ушам.
Миарон, бросив взгляд на меня, смягчился.
– Одиффэ, я готов ради тебя на очень многое. Но не проси меня снова ввязываться в политические игры.
– Содержать банду головорезов в подворотне лучше?
Мне едва удавалось перевести дыхание от гнева.
– Да, – грубо прозвучало в ответ.
– Только потому, что так проще?
Миарон, заложив руки за спину, несколько раз прошёлся по комнате, меряя её шагами от стены до стены.
– Положим, я бы согласился. Каким образом ты собираешься действовать?
– Мне нужны верные люди в совете. Премьер-министр никогда не внушал мне особого доверия. Полагаю, что смогла бы убедить сына отдать эту должность тебе. Ты получил бы разом всё – и положение в обществе, и богатство, и власть. И – меня.
Взамен же я прошу лишь одного – преданности.
– Ты многое просишь, Одиффэ. С учетом того, что мне, как ты любишь говорить, плевать, да ещё с высокой башни, и на положение в обществе, и на власть, и на богатство.
– Я прошу у тебя не больше, чем ты способен мне дать. И учти, дважды просить об одном и том же не стану. Решайся или уходи. Выбор за тобой.
Миарон, склонив голову, рассматривал меня словно любопытную букашку.
– В своё время я предложил тебе то же самое.
– И я выбрала тебя. И сына. Судьба тогда не дала этому выбору осуществится. В том нет моей вины. Тебе не в чем винить меня!
– Я и не виню, – мягко откликнулся он.
Обойдя меня, подошёл со спины, обнимая.
Его унизанные перстнями руки с гладкой, как у женщины, кожей, отдавали едва уловимыми ароматами благовоний.
Теперь, когда я не видела его красивого, но неприятного в свой хищности жесткого лица, мне стало легче.
Стоило Миарону появиться рядом и во мне оживала маленькая бунтарка, которую я считала давным-давно похороненной в прошлом. Словно кошка, что-то во мне выпускало когти.
Не потому, что не верило, а потому, что…
Откровенно говоря, я и сама не знаю, почему.
Потому что Миарон всегда, сколько я его знаю, казался мне равно и красивым, и отвратительным.
– Я знаю, что все они будут говорить обо мне – будто я всем стану обязан милости женщины, её прихоти. Это унизительно, дорогая. Унизительно для любого мужчины. С этим трудно смириться. Но я пойду на это ради тебя.
Миарон резко развернул меня к себе лицом, нависая чёрной угрожающей башней:
– Я хочу, чтобы ты запомнила раз и навсегда – власть ничего для меня не значит. Она с рождения душила меня подобно металлической цепи, обвивающей шею. Положение в обществе – кандалы на руках и ногах, не дающих идти туда, куда хочешь; мешающих делать то, что нравится.
Воспитание, этикет, статус – всё шоры, мешающие видеть мир таким, каков он есть на самом деле. Заставляющие смотреть на предметы, на людей так, как это принято в твоём социальном круге, не терпящем инакомыслия.
Деньги, пожалуй, единственное, что иметь действительно приятно.
Но деньги я умею находить легко и в любом положении. Поэтому и деньгами меня не купить.
Только одно заставляет войти меня в Фиарскую клетку – его королева. Ты моя болезнь, Одиффэ. Но ты и лекарство от него. Я уже, было, решил, что успел успешно излечиться от давней зависимости. Думал, ничего не почувствую, коснувшись твоих огненных волос, взглянув в тёмные глаза, в которых, когда в тебе пробуждается демон, вспыхивает огонь, словно чистое золото – золото высшей пробы.
В тебе же ничего и не осталось от той маленькой дикой девочки, что как снежный ком свалилась мне на голову и не желала приручаться никакими средствами.
Та ярость и та страсть, что так влекли меня когда-то – их нет.
Передо мной создание ночи, а не огня. Ты стала словно ледяная. И теперь куда опаснее. Ставки взлетели.
