— Всё, последнего «Каракурта» сожгли, — глядя на всполохи пламени, выразил очевидное Златопуп. — Луча больше нет. Давайте-ка поднажмём, братцы.
— Ты уверен, что не хочешь передохнуть? — глянул я с сомнением на гнома.
— Теперь уж не до отдыха, — мотнул тот бородой. — Убираться надо да поскорее. Отдыхать после будем. Как у нас в народе говорят, чем тяжелее работа, тем вкуснее ужин. А чем длиннее путь, тем мягче перина. Не хотелось бы мне, чтоб егеря догнали нас раньше, чем доберёмся мы до наших позиций. Или, при худшем раскладе, хотя бы девку эту вашу подлючую прикончим.
— Вижу её! — Тимон, первым поднявшийся на самый гребень холма, ринулся вперёд, не дожидаясь остальных.
Другая сторона холма, как выяснилось, в силу своей каменистости, не имела почти никакой растительности. Видимость для ночи отличная, а вот о быстром безопасном спуске можно было только мечтать. Однако Тимон мчался вниз, совершенно не думая о возможности переломать кости, оступившись или застряв ногой в какой-нибудь скрытой под снегом расщелине.
Причина всплеска его энтузиазма, перебравшись через низину, торопливо карабкалась вверх по следующему, такому же лысому, как наш, склону. И это был уже даже не холм — скорее, гора. Пусть и не особо высокая, но вытянутая поперёк нашего пути и с обеих сторон плавно преходящая в другие, ещё большие возвышенности, образующие самый настоящий горный хребет. Видимо, поэтому Вратка и решила, что перебраться через гребень здесь будет куда легче и быстрее, чем обходить препятствие стороной.
Прекрасно видимая в рассеянном лунном свете, девушка двигалась немного кособоко, плотно прижимая к себе левую руку. Я даже заметил тёмное кровавое пятно, украсившее с этого боку короткий стёганный ватный бушлат беглянки. Но это мне скорее всего привиделось — моё зрение в ночной темноте было не на столько великолепным.
Случайно ли эльфийка оглянулась, или же, несмотря на плотный кожаный лётный шлем на голове, услышала радостный вопль моего братца, но Тимона она заметила и припустила прочь ещё быстрее. Нам ничего больше не оставалось, кроме как, понадеявшись на удачу, поспешить вниз. Орки Варгонсо, хоть капрал и считал их умудрёнными опытом, вовсю подражая моему братцу, заскакали по склону с самоотрешённостью и безрассудством горных баранов.
Я себе такого позволить не мог — и ноги, несмотря на долгую ходьбу, уже стали подмерзать, да и подаренные Дорой сапоги как-то не предназначены были для диких скачек по пересечённой местности. Гладкие подошвы совсем не держали ногу на скользких камнях. Пришлось здорово приотстать от ребят, тщательно выверяя каждый свой шаг. Ладно хоть Златопуп оказался столь же осторожным и составил компанию, не бросив меня спускаться в гордом одиночестве.
Мы с гномом как раз перебрались через распадок и пошагали вверх по склону горы, когда за спиной в небе раздалось заунывное гудение двигателей аэростатов — сразу три воздушных крейсера показались из-за гребня только что пройденного нами холма.
Что ж, покончив со «Скорпионом» и прикрывающими его «Каракуртами», эльфийский флот беспрепятственно устремился вперёд, очень быстро нас нагоняя.
Я невольно застыл на месте, глядя на летящее углом вперёд боевое звено дирижаблей. Вражеские корабли, словно тёмные призраки, плыли по ночному небу в режиме полной светомаскировки, не зажигая бортовых огней. Не пользовались они и своими мощными прожекторами, способными быстро обнаружить и подсветить наши фигуры на склоне. И всё же возникшее вдруг ощущение, что всех нас уже заметили и взяли на прицел, сковало мышцы неподвластным разуму страхом. Ожидание пуска ракеты или пулемётной очереди заставило сердце сжаться и чуть ли не замереть.
Рядом встал столбом и Златопуп, как и я уставившийся в небо. А там вскоре за первой тройкой из-за холма вынырнула ещё одна, а после ещё одна. Наша с гномом неподвижность казалась единственным способом не привлечь к себе внимание эльфийских военлётов.
— На Себар-озёрск воздухоплавы-то идут, — выдал мехвод, не отрывая взгляда от уже проплывающих над нашими головами кораблей. — Видать, решили поберечь боезапас и на нас не расходовать.
И только он это произнёс, как один из ведомых дирижаблей самого последнего боевого звена разразился пулемётной очередью, вспоровшей тяжёлыми пулями гору совсем неподалёку от нас.
— Бежим! — отмер Златопуп, но я и сам уже бросился вверх по склону, не дожидаясь, когда эльфийский стрелок прицелится получше.
По спине и ногам заколотило выбитое пулями каменное крошево.
Коротконогий гном умудрился вырваться вперёд, задавая темп безрассудной скачки по покрывающим склон заснеженным валунам и часто выпирающим скальным выступам.
Я несколько раз оскальзывался, но удерживался на ногах, чудом не падая. Правда, пару раз приложился о камни коленками и потянул левое запястье, когда, потеряв равновесие, пытался найти дополнительную опору. Но это всё было сущими пустяками по сравнению с грозящей с небес опасностью.
Вратка давно уже скрылась за гребнем. Тимон карабкался на гору чуть выше середины склона. Почти нагнав его, Варгонсо с другими орками двигались следом. Едва загрохотал эльфийский пулемёт, наши ребята спешно разошлись в стороны веером, рассредоточиваясь и стараясь держаться подальше друг от друга.
Только мы с гномом, здорово приотстав, пёрли наверх неразлучной парочкой. Златопуп, двигаясь рваным зигзагом, каким-то звериным чутьём выискивал удобные и надёжные для опоры камни, скача по ним с завидной ловкостью и прытью. Я следовал за ним, стараясь запоминать, куда обретший повышенную резвость коротышка ставит ноги.
Ещё одна пулемётная очередь прострочила склон, пройдя снизу-вверх не так уж и сильно правее нас.
Нестерпимо захотелось залечь, забившись в какую-нибудь щель между камнями. Но укрытия, способного надёжно защитить от эльфийских пуль нигде поблизости видно не было. Оставалось продолжать игру со смертью в догонялки и взбираться по склону всё выше и выше.
Мы и лезли с гномом наверх, не останавливаясь. Грудь ходила ходуном, натужно втягивая холодный разряженный воздух, упрямо не желающий наполнять лёгкие. Всё тело уже ныло от усталости, и особенно ноги, с каждым шагом переставляемые всё труднее и труднее.
Бесконечное карабканье наверх отупляло и навевало апатию. Очередные выстрелы с корабля периодически подстёгивали измотанный восхождением организм, но ненадолго.
— Шайсово дерьмо! — гном впереди остановился, над чем-то склонившись.
Я нагнал его. Тоже встал, уперев руки в колени и с трудом глотая воздух.
Один из наших ребят. Уткнулся лицом в снег, а в спине дыра. Рана, что называется, не совместимая с жизнью. Наверняка, умер мгновенно.
— Давай дальше, — прохрипел я, слегка подтолкнув Златопупа, тяжело пыхтящего рядом. — Ему уже не помочь.
— Вон, выше и левее ещё один, — вытянув руку, указал гном.
— Вижу, — угрюмо подтвердил я, заметив на склоне второе угодившее под раздачу тело. — Не повезло ребятам.
— Нам тоже рано радоваться, — задрал голову вверх мехвод.
Надумавший развлечься стрельбой по нам и потому чуть приотставший от остальных аэростат всё ещё приближался, хотя все другие, обогнав нас, уже оказались впереди. Летел корабль низко, словно собираясь пробороздить своей гондолой вершину горы.
— Шайсово отродье, — ругнулся себе под нос Златопуп. — Надо было прихватить с собой хотя бы один из тех ракетомётов. Сейчас бы засадили ушастым прямой наводкой.
— Сейчас они нам засадят, — мне показалось, я разглядел дуло направленного на нас с корабля пулемёта.
Возможно, я не ошибался, и эльфийский стрелок действительно собирался уже надавить на спуск, поймав нас с гномом в прицел пулемёта. Но тут сразу несколько выстрелов раздалось сверху. Это, спрятавшись за скальным гребнем, кто-то из наших открыл огонь по рубке аэростата.
Вряд ли пули орков нанесли какой-то вред воздушному крейсеру, но пулемётчик, плюнув на нас со Златопупом, принялся палить в ответ, длинными очередями обрабатывая камни на вершине горы.
