– Кто вы такая? – ошарашенно спросил он.
– Неправильный вопрос. За который, будь я в чуть худшем настроении, ты мог бы присоединиться к остальным.
Странный шум, похожий на дальний гул моря я заметила ещё в таверне, но он не показался мне тогда опасным.
Напоминало то ли отдалённое гудение ярмарки, то ли улья.
Но он, судя по всему, приближался.
Мы с мальчиком переглянулись.
– Что это такое?
– Чтобы там не было, лучше убраться.
Я первой поспешила к распахнутой металлической калитке.
Нам как раз удалось покинуть залитый кровью и заваленный трупами закоулок, как нахлынула толпа.
Горожане, вооружённые кто, чем попало, чаще всего утварью, подвернувшейся под руку, воинственно подвывая, заполняли собой улицу со скоростью прибывающей воды.
– Слепой Ткач! Что здесь творится?
Не отвечая, юноша схватил меня за руку и поволок за собой.
Весьма своевременно.
Любого, попытавшегося пойти против, толпа затоптала бы на месте. Это было равносильно тому, как сопротивляться течению, трижды превосходившему тебя по силе.
– Осторожней! – толкнул меня мальчик к стене, прикрывая собственным телом.
Совсем рядом просвистел камень.
– Да что происходит?! – зашипела я испуганной кошкой.
Толпа пугала меня. И было с чего. Ещё ни разу в моей жизни, на моей памяти, такие сборища хорошо не заканчивались.
Выпученные глаза, перекошенные рты.
Кто-то добросовестно разбил фонарь и улицу погрузилась во тьму.
– Не смотрите, сударыня, не смотрите! – зачем-то прикрыл мне глаза мой нежданный спутник.
Вопли становились громче.
Сзади напирали. Впереди идущие встали стеной. Нас сдавило так, что я задыхалась.
Потом затор рухнул, и толпа потекла дальше, увлекая нас за собой в людском водовороте.
Несло и кружило несколько минут и, наверное, если бы мой спутник не поддерживал меня, я бы упала. Лишь Двуликие знают, чем бы всё кончилось тогда.
– Сюда! – толкнул мальчик в тёмную спасительную щель между длинными строениями без окон.
Там было темно, сыро и пахло кошками.
– Сюда! Иди сюда!
Мы выбрались на деревянную лестницу, старую, шаткую и грязную. По ней забрались на крышу. Она оказалась плоской, ограждённой невысоким бортиком.
Отсюда, как с балкона, можно было смотреть вниз на улицу
– Так что же, всё-таки, происходит? – в сотый раз задала я вопрос.
Толпа билась внизу, сметая всё на своём пути.
Чадили факелы. Удары сыпались со всех сторон.
– Наверное то, что и должно было случиться, – с волнением произнёс мальчик. – Святой Бунт!
Судя по его тону, это что-то хорошее?
– Святой Бунт? Что это ещё такое?
– Да ты, видать, издалека приехала в столицу, если не знаешь, что Фиар гордо восстанет и скинет власть узурпатора и проклятой старухи. Кстати, какая нужда заставила симпатичную девчонку вроде тебя гулять в одиночестве?
– Я умею за себя постоять.
– Да я заметил. И всё-таки ночью лучше сидеть дома. Если ты девица.
Меня его мнение о моей добродетели интересовало в последнюю очередь. Как и заинтересованные взгляды тоже, кстати.
– В городе давно назревало восстание?
– С того дня, как все поняли, что выродок проклятого короля покусился на трон.
– Выродок? – возмутилась я. – Тебе-то как будто король не должен был успеть досадить?
– Только не говори мне, что ты на стороне рыжей шлюхи и её выводка. Ты для этого слишком хороша собой.
В городе назревало восстание, а те, кто должен следить за этим, всё прошляпили. Ой, кто-то у меня лишится министерского кресла. Вот только во дворец вернусь.
– Вот она! Гроза! Настоящая гроза народного гнева! Святая и неукротимая!
Я убила шестерых ради дурочка. Могла бы, дала себе подзатыльник. А то может быть и пинка хорошего отвесила бы. Вот что значит поддаваться порывам.
Но шестеро против одного? Не выдержало сердце моё девичье.
А зря. Чем меньше в мире дураков, тем спится спокойнее.
Правда, по какому-то закону подлости дураков рождается в три, а то и в четыре раза чаще людей, разумом наделённых.
– Не знаю, о какой грозе идёт речь, – окинула я улицу полным сомнения взглядом. – По мне, так мародёрством не то что пахнет – прямо-таки воняет.
– Всегда найдётся недостойные. Но цель у восстания святая!
– Ага, – кивнула я, угрюмо наблюдая как толпа бьётся у арочных ворот, ведущих в складские помещения.
Удары градом так и сыпались во все стороны.
– Куда уж светлее-то и прозрачней? Там, за воротами, если мне не изменяет память, хранятся пряности и вино?
– Это только начало!
– Вы правы. Это только начало. Начало кошмара.
Глава 21 Огонь и смута
– До чего неправедная власть способна довести отчаявшегося человека, – с горечью, в которую мальчишка тщетно пытался замаскировать отвращение, проговорил мой нежданный знакомый.
– Вы так снисходительны к этому двуногому стаду? – передёрнула я плечами. – Здесь нет проклятой королевы. По крайней мере она уж точно не подталкивает этих людей к пороку. Так что, смею предположить, в глазах создателей эти люди виновны в принятыми ими решениями. А также в тех действиях, что вынуждены будут предпринять против них власти. Прольётся кровь. Вот и всё, чего они достигнут. Только этого. Кстати, просветите меня. Я в затруднении определить с тем, что творит этот безрогий скот?
Во взгляде юноше сквозило осуждение:
– Благие Боги не велят осуждать ближнего своего.
– Мне эти люди не близки, а насчёт вас – вам решать. Да я и не осуждаю. Я понять пытаюсь.
Стадо ворвалось внутрь жилого дома, в котором, Хвала Благим богам, судя по погашенным огням, жильцов не было. Находись они внутри, мародёры задержалась бы, чтобы устроить расправу. А так слишком быстро стали выволакивать из сорванный с петель ворот мебель.
Покалеченные столы, стулья, бюро и комоды сваливали в кучу.
С другой стороны улицы огромные мужики в цветных колпаках, кажется, обозначающих их принадлежность к какой-то гильдии, катили бочки с дёгтем и смолой.
– Скажи мне, что они не собираются это поджигать, – процедила я, наблюдая, как чёрная вязкая жидкость полилась на останки мебели, бывшей изысканной ещё четверть часа назад.
– Боюсь, что именно в этом их цель.
– И как твой разум привязывает их действия к проклятому королевскому семейству?
– Королева-демон послала личных бесов подзуживать обезумевших людей.
– Роскошно! – не могла ни восхититься я его воображению вкупе с изобретательностью. – Раз такой умный, может, за одно придумаешь, на кой черт сдалось ей это пламя посреди винных рядов?
Мальчик моргнул.
Он понимал, что я над ним потешаюсь, и старался не ударить в грязь лицом, но ничего остроумного в голову, видно, не приходило.
Я не смогла сдержать ехидной улыбки.
– Королева не любит пьяниц. Может быть поэтому приказала бесам уничтожить винные запасы? Радеет за нравственность, заметь.
Зрелище было дикое и откровенно жутковатое.
Люди скакали, размахивая палками, будто сами превратились в упомянутых нами бесов.
Сухое полированное дерево загоралось мгновенно, подбрасывая кверху пламя.
Один из цветных колпаков окунут факел в смолу и швырнул его в костёр, после чего огненный язык, затанцевавший на деревянном обломке, взвился выше.
Толпе представление пришлось по душе. Воя, как звери (наверное, от восторга) люди принялись швырять в пылающее горнило все, что попадалось под руку.
От разгоревшегося пламени сделалось светло, почти как днём.
– Пригнись! – дёрнул меня за ногу успевший предусмотрительно присесть молодой человек. – Нас могут заметить.
– Им же хуже будет, – заявила я.
– Нужно уходить отсюда.
Воздух дрожал, становился красным. Скоро камни раскалятся и не только кошкам подпалят лапы – нам на крыше тоже придётся нелегко.
