Витязь 2 (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич

— Значит, это ты похитил её. — Хмыкнул князь.

Вообще-то я блефовал. Тарасова была в руках у Зарецких, хотя я и имел возможность с ней плотно пообщаться, вызнав много интересного. И если опубликовать всё это, то резонанс выйдет изрядным. А уж если постоянно подогревать новости, во что тут же включится его величество, то оба рода будут просто обречены на кровавое противостояние и ослабление друг друга. Ну дураком будет Иван Четвёртый, если не воспользуется такой возможностью.

Всё это да, но есть один нюанс. В действительности я не могу провернуть подобное. Нет, если бы я встретился с каким-нибудь модным борзописцем и изложил факты ему, или вышел бы на канцелярию его величества, что не является невозможным, то у меня получилось бы. Но я не в состоянии отсрочить этот удар и сделать его своей страховкой на случай смерти. Увы, но таких связей у меня нет.

— Вот только ты слишком молод и глуп. Царю не выгодна усобица. Слишком уж неспокойно на западной границе.

— Государь не сможет предотвратить драку, а потому будет вынужден ускорить события, чтобы разобраться с обеими родами как можно быстрее. И вы понимаете, что я прав. Сразитесь с Игорем Всеволодовичем, и лучше бы вам его убить.

— Почему желаешь смерти именно ему?

— Потому что вы хотели извалять в дерьме внучку вашего врага, он же свою, вина которой была лишь в том, что она искренне полюбила. Так что, убейте его и спокойно доживайте свой век.

— А если вы станете расти слишком быстро? — ухмыльнувшись, князь вновь перешёл на вы.

— Тогда наблюдайте за мной с опаской и просто помните, что когда-нибудь я приду за вами. Устранив же меня, вы откроете ящик Пандоры. Как-то так.

— Молод, умён, хитёр и независим. Это хорошо. Потому что Зарецкие могут рассчитывать только на ваш меч, да и то, лишь в случае угрозы вашей семье.

— Вы правильно меня понимаете, ваша светлость.

— Живу давно, видел много. Идите, Никита Григорьевич, и для начала постарайтесь выжить в предстоящем поединке.

— Я постараюсь. И, да, в случае моей гибели на ЭТОМ поединке, ничего не случится.

— Это-то я понял. Идите уже. — Махнул на меня рукой патриарх Каменецких.

Глава 27

Она его за муки полюбила…

— Никита, помнишь я тебе про бесстыжесть твоей шпаги говорил? — сделав изрядный глоток пива, спросил Дима.

— Помню.

— Так вот, в этот раз, на мой взгляд, ты изрядно перестарался. Этот Рыков, одарённый из крестьян. Не знаю, как там у него с даром, может и слабенький, что не редкость, но клинком владеет отменно. У него своя школа фехтования. Я даже не уверен, что твоя способность, если про неё не врут, тут сможет помочь.

— С даром у него тоже всё в порядке, коль скоро он сумел спеленать восьмирангового змеехвоста и запустит им в меня через портал.

— Так это он?

— Он.

— И чего тогда…

— И как я это докажу? Моё слово, против его. Сейчас он на свету, но легко может уйти в тень. У него никого нет, у меня матушка, Матрёна, жена, друзья. Реши я скрыться и вытащить меня проще простого. На песке манежа я имею шанс с ним разобраться, на городской мостовой моя смерть лишь вопрос времени. Причём непродолжительного. В прошлый раз мне тупо повезло.

— Он показал бумагу с твоей подписью относительно усиливающих зелий на быстроту и ловкость.

— Так и есть. Компенсация на мою способность.

— Да он и без неё…

— Знаю. Ты уже повторяешься. — Перебил его я, и так же выпил добрый глоток пива.

Опьянеть или получить похмелье я не боялся. Есть ведь «Восстановление», которое нивелирует весь негатив. Зато парочка кружек, поможет нормально уснуть, а не вертеться словно волчок. Есть такое дело, потряхивает меня. Не то, чтобы до медвежьей болезни. Но я ведь не самоубийца.

Рыков непременно постарается упокоить меня окончательно. Вариант с поднятием с помощью рун его точно не устроит. И выбора у меня нет, только дуэль. Если он меня всё же убьёт, то случится это всего лишь на пару-тройку месяцев раньше, чем без поединка. Вряд ли ему понадобится больше.

После трактира я отправился в пансион. Ехать в дом Зарецких не хотелось, на квартиру в Замоскворечье лень, то же самое и с поместьем, потому как всё равно нужно добираться до портальной площади. Так что, универская общага как раз то, что надо.

Здесь оказалось достаточно многолюдно. Учебный год закончился и студенты поспешили разъехаться по домам, но как минимум половина пока ещё находилась в пансионе. У кого-то остались хвосты по учёбе, другие пожелали составить им компанию, третьи решили гульнуть, без родительского пригляда и от вольного, точно зная, что завтра не нужно на занятия.

Я прошёл в свою комнату и раздевшись завалился спать. Вот только нервы оказались не стальными. Проворочавшись с полчаса, я поднялся и потянулся к своему неприкосновенному запасу. С некоторых пор стал носить при себе фляжку с четушкой* коньяку. Выдул одним махом, ощущая как по телу разливается тепло после чего вновь лёг. Поначалу никаких изменений не наблюдалось, но потом сознание плавно поплыло, я постепенно погрузился в полудрёму, а там и вовсе провалился в глубокий сон.

*Четушка — 245,98 мл.

Проснулся легко. Открыл глаза и уставился в белый потолок. В окно уже вовсю светит солнце. Именно этим мне моя комната и нравилась. В глаза лучи не бьют, зато комната залита светом и сон слетает как небывало. Правда в пасмурные дни дело обстоит сложнее, потому как проснуться никак не получается.

Вальцов подкатил на извозчике в строго оговорённое время. Мы молча поздоровались и я устроился рядом с ним. Говорить не хотелось. Проснулся-то я легко, но мой страх никуда не делся, и с каждой минутой бодрствования наваливался на меня всё сильнее. Дмитрий же похоже решил, что показная бравада и попытка подбодрить меня, тут лишние. Пожалуй я сейчас являл собой картину — обречённая решимость. Во всяком случае, сам себя я именно так и ощущал…

Уже привычная мне процедура предшествующая поединку, для меня прошла не то, что буднично, а скорее даже незаметно. Стандартные вопросы, стандартные ответы и вот мы с Рыковым уже стоим друг напротив друга с обнажёнными клинками.

— Есть пожелания напоследок? — всё же не удержался от вопроса мой противник.

Говорил он внятно, но негромко, так, чтобы посторонние не могли разобрать о чём именно речь.

— Сдохни, сделай милость. — Всё же не сдержался я, так же не повышая голос.

— Стоит ли переходить на фамильярный тон, мы же представители благородного сословия. — Хмыкнув неодобрительно покачал головой Рыков.

— Не вижу причин быть обходительным с убийцей. Будь ты бретёром, ещё куда не шло, но ты бьёшь в спину.

— Осуждаете?

— Ни в коем случае. Случалось и сам поступал не лучше. Вот только при этом я не требовал от моих жертв уважения к себе. Но тебе простительно, выполз из грязи, набрался силы и теперь решил потешить самолюбие пряча свою ущербность за маской вежливости. — Я даже сплюнул, чтобы выразить всю глубину своего презрения.

Не вижу ни единой причины не поддержать разговор. Время работает на меня. Не в том смысле, что беседой я оттягиваю свой неизбежный конец или ожидаю прибытия кавалерии. Вовсе нет. Меня не отпускает осознание того, что на стороне Рыкова неоспоримое преимущество. Толку от моего предвидения, если он станет походу менять рисунок боя, что с его скоростью, реакцией и опытом вполне возможно. Я же могу попросту не поспеть среагировать.

Поэтому собираюсь разозлить его настолько, чтобы он захотел меня наказать и заставить пожалеть о своих словах. А ещё непременно посчитаться за три неудачи, постигшие его со мной. Я должен заставить его начать издеваться надо мной. Иначе, всё решится в считанные секунды.

— А вот об этом вы пожалеете, Никита Григорьевич. — Зловеще улыбнулся он.

— Аг-га. Давай, попугай меня. Я же безответный манекен, и никогда клинок в руке не держал. Ты всего лишь деревенщина, тогда как я дворянин и воин в восьмом поколении. Благородство у меня в крови, а в твоих венах как был навоз, так и остался. Плевать сколько лет ты учился владеть клинком, потому что бить научился только в спину.