— Ведите, — великодушно разрешает Хмурус, и я лечу вперёд. Тёмные одинаковые коридоры мелькают, свет факелов смазывается в сплошную огненную кайму вдоль стен.
Мчусь, спешу, а Хмурус не отстаёт, хотя ему, в отличие от меня, приходится перебирать ногами.
— Вот туда они и протопали, — указываю направление.
— Плохо, — говорит ректор, и взгляд его становится рыскающим и пронзительным.
— А куда этот коридор ведёт? — не удерживаюсь и любопытствую. Потому что сразу, как мяв-кун сюда рванул, возникло желание узнать — что там могло следам вещников понабиться?
— К камерам крысоров, — глухо произносит Хмурус, и у меня внутри всё мертвеет и холодеет.
Дважды два складывается легко: вещники связаны с крысорами. А если параллель чертить дальше, то и на причину забвения сказок можно выйти.
— Идёмте, — решительно заявляет Хмурус, и я благодарна ему, что в этот раз он никуда меня не отсылал, говоря, что разберётся сам, — нужно спешить. Да, и для конспирации, лучше не использовать факел и вообще любые источники света. Вы ведь видите в темноте?
— Да.
— Вот и славно.
Хмурус щёлкает пальцами, и коридор погружается в кромешную тьму. На несколько мгновений я теряю ориентацию и пытаюсь ухватиться хоть за какую-то опору, пока зрение не адаптировалось к темноте.
Опорой оказывается Хмурус.
К моему удивлению, он тут же обнимает меня за талию, притом, довольно крепко, но мою попытку вырваться — пресекает жёстко, ещё сильнее прижимая к себе:
— Не дёргайтесь! — строго командует он и добавляет уже мягче: — Так будет лучше.
Глубоко вздыхаю, но не сопротивляюсь.
И мы идём дальше, обнявшись.
А когда я случайно вскидываю голову, то встречаю его взгляд. Меня обволакивает и ласкает тёплый свет. Так же улыбчиво и нежно смотрят на фей с ночного летнего неба звёзды. Этот взгляд завораживает и удивляет. Вернее, даже пугает.
Сначала тот танец, потом сегодняшняя колыбельная, теперь эти объятья и сияющие глаза. Что-то не так. Хмурус перепутал зелья и чего-то хлебнул? Или Иолара накормила его какими-нибудь странными заговорёнными печеньками?
Ладно, не будем пока об этом. К тому же впереди лестница.
Хмурус отпускает мой стан, но берёт за руку:
— Я вперёд — тут очень крутые ступеньки. Будьте осторожны.
Он так бережно сжимает мои пальцы, будто боится, что если приложит усилие, может сломать. Двигается полубоком, чтобы смотреть, не оступилась ли я и, видимо, иметь возможность подхватить.
Я, конечно, могла бы лететь, и тогда ему вовсе не пришлось бы обо мне беспокоиться. Но не хочу сводить на нет усилия Хмуруса. К тому же, забота всегда приятна.
Наконец, мы добираемся до последней ступеньки. За ней следует небольшая площадка, которая обрывается резким порожком. А дальше — коридор, где зубчиками виднеются решётки камер.
— Тюрьма! — шокированным шепотом восклицаю я. — В академии!
— Увы, раньше у тёмных были куда более суровые методы обучения, — буднично сообщает Хмурус, хотя самого передёргивает. Видимо, от воспоминаний о собственной студенческой юности. — Сейчас куда лояльнее, поэтому и дети такие избалованные.
— А вы, смотрю, сторонник жёсткой педагогики.
— О да, — соглашается он, — будь моя воля, я бы всех этих бездельников и лоботрясов, студентов наших, на парочку деньков сюда переместил. Мозги прочищает здорово.
Ёжусь. Страшный ты всё-таки колдун, Чариус Хмурус. Но вслух ничего не говорю.
Мы доходим до конца площадки, из коридора сюда доносятся голоса и падают неровные тени, которые всегда порождает свет факелов.
— Тсс! — говорит Хмурус и, почти распластавшись по стене, высовывается из-за угла.
Я тоже выглядываю, правда мне для этого приходится встать на цыпочки и вытянуть шею.
Картина предстаёт идиллическая. «Двое-из-ларца» прямо через прутья решётки играют в карты с Рыром и Ырром. И если считать, что рядом с крысорами уже образовалась кучка одежды, а горе-охранники скоро останутся без портков, нетрудно сделать вывод, кто выигрывает.
— Идиоты! — зло шипит Хмурус. — Ничего поручить нельзя! Простофили рыжие!
— Что будем делать? — шепчу я, косясь глазами на честную компанию.
— Искать Мурчелло и следы. Если они вели сюда, то где, интересно, этот прохвост?
Рядом раздаётся шипение, только теперь уже змеиное, и я отскакиваю, и, кажется, наступаю на ногу Хмурусу, тот морщится, шикает сквозь зубы и показывает мне кулак.
Ну а я-то что? Я змей боюсь…
— Про какой, шшшш, такой, шшшш, хвосссст? — гад встаёт в стойку и гипнотизирует жёлтыми глазами.
— Про твой, — зло отзывается Хмурус и, бесстрашно хватая змею, тащит её на себя, вытягивая из тёмной ниши в полосу света и её хозяина.
Довольный, с улыбкой до ушей и весьма округлым пузиком.
— Ты спятил, мяаав! — тихо орёт Мурчелло.
— А ты обнаглел! — отзывается в тон ему Хмурус. — Хвостяру своего на нас натравливать. Лучше скажи, где следы?
— Какие такие следы? — Мурчелло разводит лапами и делает невинные глаза из серии «нет-я-не-знаю-кто-сожрал-сметану-ну-и-что-что-морда-белая».
Чувствую, Хмурус начинает закипать. А уж он-то, зельевар, о кипении всё знает. Поэтому бесцеремонно хватает мяв-куна за шиворот, как обычного дворового кота, и энергично встряхивает:
— Говори, где следы? А то я тебя сегодня же на зелье пущу! Мне как раз нужны были кошачьи лапки.
— Нету, нету следов, — жалобно хнычет Мурчелло.
— Куда же они делись?
— Я их съел! — наконец, пищит мяв-кун и зажмуривается, поджав уши.
— Как это съел?
— Нечаянно…
— А знаешь, что за нечаянно бьют отчаянно?
— Не бей меня, я тебе ещё пригожусь.
И мы оба, — я и Хмурус — поглощённые допросом Мурчелло, забываем о хвосте. А тот, между тем, обвивается вокруг ноги Хмуруса и уже собирается цапнуть.
Вовремя я достаю волшебную палочку и бью водяным заклинанием. Змея отскакивает. Дальше Хмурус справляется сам, наступая ногой на извивающегося аспида, материализуя громадный нож и бормоча что-то про отвар из змеиных голов.
Но в потасовку вклинивается судьба в виде крысоров, о которых все благополучно забыли. А один из них, который в синих штанах, держит в руках тот самый ларец и ехидно при этом ухмыляется. Рядом скалится его брат. За их спинами маячат рыжие головы прислужников из коробки.
Хмурус даже выпускает Мурчелло. Тот плюхается на пол с досадливым мявом.
— Ну-ка, двое из ларца… — начинает один крысор.
— … одинаковы с лица… — подхватывает другой.
И оба, дуэтом:
— Намните-ка им бока.
И амбалы, разминая на ходу руки, похрустывая шеями, выступают вперёд… Их намерения чётко и большими буквами написаны на их конопатых и курносых физиономиях.
Сейчас нас будут бить.
Больно.
Ой.
Однако Мурчелло выступает вперёд и становится рядом с Хмурусом, меня они оттесняют к стене и закрывают собой.
Я, конечно, в бой не рвусь, но как-то слегка обидно, что мою волшебную палочку в расчёт не принимают.
А сами серьёзнеют, лица вытягиваются. Мурчелло идёт грозными алыми полосами. Шерсть у него встаёт дыбом, а змеехвост готовится разить и кусать.
Хмурус же, словно кружево, плетёт сложную магическую формулу, и вокруг нас начинает стелиться едкий дым с запахом листа каланхоэ. От чего все мы, включая наших противников, начинаем задорно и синхронно чихать.
Двое-из-ларца — тоже.
Хмурус шепчет мяв-куну:
— Ты крыс лови, а я с этими разберусь.
Мурчелло срывается и исчезает в тумане. Лишь периодически оттуда долетают чихи, крики и клочья шерсти.
Хмурус же создаёт верёвку и с ловкостью ковбоя опутывает ею ноги амбалов, потом дёргает на себя и те падают, ударяясь друг о друга лбами, а потом — об пол. Даже я вижу звёздочки, что сыплются у них из глаз. Хорошо приложились!
Из тумана ещё пару минут доносится шум борьбы и, наконец, выскакивает Мурчелло, отплёвывающийся, драный, но гордый. За его спиной раздаётся грохот, да такой, что, кажется, обрушивается пол-академии. И пол тоже. Вместе с крышей.
