После её слов Громобой крепко призадумался. С одной стороны, он явно хотел меня прижучить покрепче. С другой же, никак не мог ударить в грязь лицом перед соратниками и командованием.
К счастью для меня, здравый смысл одержал верх над неуместной гордостью. Наш временный командир ещё несколько секунд грозно поиграл желваками, а затем всё же развеял шаровую молнию в собственной руке. Кажись, пронесло.
Смирив свой гнев, Громобой отдал приказ:
— Сварожичи, готовьте переносные огнемёты. Мы выдвигаемся!
Легко сказать «готовьте», вот только окромя меня и Колышка никто этого сделать не мог. И не то чтобы огнемёты в Славии были неизвестны — вовсе нет. Просто не пользовались они особым спросом. Тех же рядовых воев никто и не думал огнемётами вооружать, поэтому и нас сварожичей не учили их ковать. Штучное это было оружие, а всё оттого, что нишу его прочно заняли избранники Перуна.
Молния — она ведь старший брат огня и этим всё сказано. Кто же знал, что её главная сила обернётся слабостью? Жару-то она даёт куда больше чем пламя, вот только жар этот мимолётный, как дуновенье ветерка. Раз и нет его.
В общем, пришлось Колышку за всех нас отдуваться. Благо, ей не в тягость. Это для меня десяток огнемётов — ноша неподъёмная, а для неё — плёвая задачка.
Уже через несколько минут мы щеголяли ранцевыми огнемётами и готовы были отправиться на охоту за богомерзкой нежитью. Ну прямо вылитые папские рыцари, разве что костюмов серебристых недостаёт. Вместо них мы с ног до головы покрыты сажей, словно черти.
— Ходу, — скомандовал Громобой и наш отряд устремился вперёд.
Обогнув недавнее убежище, мы углубились в подлесок.
Первое время шли не спеша и то и дело водили из стороны в сторону раструбами огнемётов. Недавняя стычка с нежитью померила наш пыл и научила осторожности. Теперь каждый куст или бурелом представлял для нас опасность и мы всеми силами старались этой опасности избегать. По возможности обходили подозрительные места стороной. А когда таковой возможности не было, дырявили преграду молниями.
Так и шли. Может час, а может и все два. Из-за постоянного напряжения я совсем распрощался с чувством времени.
В какой-то момент мы ускорили шаг и я понял, что не одному мне осточертело плестись как черепаха. Похоже, Громобой и сам осознал, что такими темпами нам беглеца не догнать.
Вот только из-за этой спешки мы стали издавать куда больше шума. И вскоре нам это аукнулось.
— Стой! Кто идёт⁈ — из-за дальних деревьев высунулся сначала ствол Спиночеса, а затем и его владелец — славиец в чине десятника.
Правильно люди говорят, поспешишь — людей насмешишь. А если бы это нежить была? Она бы явно не стала нас окликать, подкралась бы незаметно да в расход нас торопыг пустила.
— Свои! — крикнул Громобой и обезоруживающе поднял руки.
— Вижу, что свои, — несмотря на это заявление, владелец Спиночеса и дальше продолжил держать нас на мушке. — Вы чего так близко к границе шастаете?
— Задание у нас, — выдал как на духу Громобой. — Перебежчика выследить.
— Ясно. Стало быть, заодно мы, — десятник наконец опустил винтовку. — Нам тут тоже приказ отдАли. Велели, чтобы мы значиться весь лес прочесали вдоль и поперёк.
— Господин десятник, а чего это вы тут один бродите? — настороженно спросил я. А сам украдкой привёл Дуболом в боевую готовность. Мало ли.
— Гридень, ты чего совсем умом тронулся, десятника допрашивать⁈ — зарычал на меня Громобой. Да и остальные соратники поглядели неодобрительно.
— Хех, да ты не гневись на него добрый молодец, — встал на мою защиту десятник. — Видно же, молодой ещё вот и струхнул слегка — бывает. Пойдёмте, к своим провожу. Они здесь неподалёку тихарятся. Привал у нас, а я вот по нужде малой отошёл. Ну и, стало быть, пока её справлял шум услыхАл. Вот и решил разведать, а не наш ли это беглец к границе ломится.
— Не серчай за недоверие десятник, — повинился старший дружинник и ещё раз грозно зыркнул на меня.
— Да брось, я же говорю — пустое, — отмахнулся владелец Спиночеса, а после поманил нас за собой. — Айда за мной.
Под предводительством Громобоя мы последовали за пограничником. И вскоре вышли на большую поляну.
Похоже, зря я на десятника напраслину возводил. Даже отсюда с противоположного конца опушки видно, как несколько славийцев копошатся у костра. Их серую форму ни с чем не спутать.
Я с облегчением перевёл дух и задвинул подальше свою паранойю.
— Ну вот и пришли. Милости просим к нашему столу, — произнёс десятник.
А в следующую секунду головы двух старших дружинников слетели с плеч.
Глава 3
Нечто тёплое и липкое коснулось щёки. И не успел я дёрнуться, чтобы стереть чужую кровь с лица, как рядом раздался рёв Громобоя.
— Засада! — завопил старший дружинник.
В ту же секунду десятки молний пронзили нашего провожатого. Будь на месте десятника обычный человек, то он бы мигом сгинул — поджарился бы до хрустящей корочки и был таков. Но к несчастью, перед нами стоял не обычный человек. Ну не бывает у людей щупалец прямо как у нежити.
Знакомая вонь тут же забила ноздри, только теперь к ней примешивался ещё и противный сладковатый запашок. Так пахла хорошо прожаренная плоть. Похоже, нечто человеческое в десятнике всё-таки было.
Мы с Колышком не сговариваясь вскинули раструбы огнемётов и открыли огонь. Яростное пламя переплелось с десятками молний, и серая полевая форма полыхнула факелом. Обожжённые щупальца затрепетали.
Казалось бы, вот она победа. Мы только что поджарили коварную нежить, которая скрывалась под человечьей личиной. Но это был далеко не конец. С противоположного края поляны к нам уже спешили товарищи десятника — на первый взгляд, обычные славийцы, люди из плоти и крови. Их нечеловеческую природу выдавали разве что полупрозрачные жгуты. Эти живые плети так и лезли из-под казённой формы. Они просачивались сквозь рукава и воротники мундиров и бессильно загребали воздух. Но это пока что, вскоре одержимые нежитью славийцы доберутся до нас и тогда снова полетят головы.
— Огнём их, огнём! — попытался я вразумить Громобоя с сёстрами, но они меня не послушались.
Старшие дружинники пребывали в ярости после гибели соратников и теперь бездумно палили молниями, позабыв о более подходящем оружие. К счастью, мои сослуживцы сварожичи оказались не столь сентиментальны. Они тут же вскинули огнемёты и в сторону замаскированной нежити полетели новые струи огня.
И тут-то всё и должно было закончиться. Я думал безмозглая нежить, как и раньше, попрёт напролом и сгинет в очистительном пламени, но не тут-то было. Одержимые дружинники не пересекли опасную черту и остановились вне досягаемости нашего пламени. Одни лишь молнии продолжали терзать с виду человеческие тела, но как и прежде особого вреда не наносили.
