Да, пошел ты! О чести он тут говорит, а кто взял к себе на место пилота Лидию, с условием, что она будет трахаться с ним? Тоже, все по чести, мудак?
— Сухомлинова, пятая, Шелестов остается на ваше попечение, Петр Сергеевич.
Я видел, как лицо Насти расплылось в улыбке, глаза засияли. Не сдержав порыв, она ухватила Кира за руку и прижалась к нему. С Киром она готова идти, хоть на край света. Я вздохнул. Что ж, пускай будет так. Насте и Киру вместе будет и лучше, и легче.
Воронцов повернулся, чтобы уйти. Но тут раздался голос Кира:
— Разрешите сказать, ваше сиятельство!
Он обернулся. Точно так же, как тогда в отеле, когда я окликнул его.
Кир не стал дожидаться разрешения. Выражение его лица стало взволнованным, когда он заговорил, голос его звучал слегка осевшим:
— Ваше сиятельство, я считаю, что проект в котором мы участвовали, несет в себе опасность для недоучившихся студентов, из-за этого, каждый из сегодняшних победителей, рискует погибнуть. Просто из-за того, что недостаточно изучил теорию или недостаточно подготовился к стандартным тестам. Наша неподготовленность, может поставить под угрозу жизни будущих товарищей и людей, которых мы призваны спасать от Идолищ. Я отказываюсь вступать в вашу ауксилию, и остаюсь в колледже, чтобы получить все необходимые навыки!
Вокруг удивленно зашумели. Кто-то смотрел на Кира, как на умалишенного. Кто-то обратил к нему не верящий взгляд, некоторые смотрели с презрением. К удивлению, среди последних оказалась и Настя. Она больше не улыбалась. Девушка медленно отпустила руку Кира и отошла от него на шаг.
Воронцов презрительно хмыкнул:
— Слабаки мне не нужны, пускай вместо Новикова, будет Шелестов.
И зашагал прочь.
— Новиков! — в голосе Савельева причудливо сплелись нотки злости и ужаса. — Ты что себе позволяешь, обращаться к родовому аристократу вот так дерзко, без почтения. Отвергать его руку, протянутую тебе!
Кир не стал дослушивать, резко развернувшись, он вышел на улицу. Мы с Настей растеряно смотрели ему в след. Я, честно говоря, не понимал, что происходит и, еще не осознал, что произошло.
Обратная дорога далась мне нелегко. Коновалов, Фадеев и Макаров шумно обсуждали свое будущее. Кир сидел молча. Угрюмый, мрачный. Он смотрел в пол, не поднимая головы. Настя села от него подальше с видом мрачнее тучи. Иногда, искоса бросала взгляды на Кира. Непонимающие, злые, раздраженные.
Я пытался осознать произошедшее. Теперь я в ауксилии Воронцова. И это хорошо. Мне нет смысла торчать в колледже три года. Надо двигаться дальше. Но, что творит Кир? Почему он отказался? Конечно, он сразу был против этой затеи, но теперь-то, когда он доказал, что достоин закончить колледж досрочно. Зачем?
В душе нарастало раздражение поступком друга. И Настя тоже, она ведь очень хотела уйти вместе с ним. О ней-то он подумал? Хотелось закричать на него, схватить за грудки трясти его. Он хоть понимает, что натворил? Но сейчас это невозможно. Нечего устраивать тут балаган, выясняя отношения. Блин, в душе, я даже сам себе боялся признаться, как же я рад, что покину колледж. Но, как же Кир и Настя?
Я провел рукой по лицу. Ладно, сейчас доедем, и выскажу все. Хотя, теперь это не сыграет никакой роли.
Когда микроавтобус остановился у ворот колледжа, Кир вылетел из него пулей. Следом поспешила Настя. Я вышел со всеми остальными. Мне-то ловить Кира не нужно, все равно придет в комнату.
Кира и Настю я обнаружил по дороге домой. Они стояли на углу жилого блока. Кир, все такой же мрачный. Настя раскрасневшись, зло ему что-то высказывала. Хотел пройти мимо, но не удержался. Черт бы побрал, этого Кира! Я свернул к ним. Заметив меня, Настя умолкла. Подозреваю, она говорила обо мне нечто нелицеприятное. Ну, да ладно, нервы у девушки.
— Кир! — набросился я на друга. — Какого хрена ты сделал? Зачем ты отказался, ты ведь…
Кир дернулся. Отступил на шаг. Взгляд стал колючим.
— Пошли вы оба на… — он не договорил.
Развернулся, и почти бегом бросился в общежитие. Настя посмотрела ему вслед. Зло бросила:
— Ссыкло!
— Не надо так говорить о нем, — вступился я за друга. — По любому, у него были причины для такого решения.
— А ты вообще, пошел в жопу! — рявкнула Настька и зашагала, сжимая кулаки.
Ну, вот, оттянули просто так, безо всякой причины. Вздохнул. Решил прогуляться. Дошел до столовой. Да, какого рожна! Оба сорвали на мне злость. Друзья, блин. Ведут себя, один как контрацептив в очках, другая, как жопа перепуганная. Я при чем здесь? А при том, что место Кира занял. Хотя, и не по своему желанию.
От этой мысли, что-то совсем хреново стало. Я ведь не виноват, что у Кира в башке, что-то стрельнуло. Все мы стремились занять место в этой сраной пятерке «вундеркиндов». И Кир занял его, только отказался потом. Зачем?
Поговорить надо с ним. Сейчас пройдусь еще, сам успокоюсь, а то, выходит, действительно, как-то некрасиво. Но опять же, я не виноват!
Направился к учебному корпусу. Как дойду, поверну в общагу. Вдохнул свежего морозного воздуха. Спокойно, Рокот. Чего это ты расчувствовался так. Кир — друг, но свой выбор он сделал сам. Надо просто выяснить — почему. А Настька перебеситься, будут друг другу сообщения в мессенджерах слать. Лучше пусть их шлют, чем меня.
По дороге встретил Таньку и Айгуль. Танюшка, все в том же старомодном зеленом пальто, с руковичками на резинке. Айгуль в темно-синем пуховике, с меховой опушкой.
— Ой, привет, Миш! — воскликнула Танька.
— Привет, — сдержанно поздоровалась Айгуль.
— Привет, наверное, — буркнул я.
— Ты чего такой недовольный? — Танька смотрела на меня влажным взглядом. — Мы слышали, ты прошел тесты?
— Прошел, ага.
— Уедешь скоро?
— Уеду. Завтра, наверное, скажут, когда.
— Жалко как! — протянула Танька. — Мы ведь больше и не увидимся.
— Да, жалко, — я не смог сдержать улыбки.
— Если я, что узнаю, напишу тебе, — серьезно сказала Айгуль.
— Спасибо. Ладно, девочки, пойду я, отдохнуть надо, вымотался, как собака.
Девчонки попрощались и заспешили по своим делам. Вон, как оказывается, вместе гуляют. Ладно, не до них сейчас.
Я прошел к общаге, вошел внутрь. По привычке глянул на свое отражение в зеркале в фойе, и прошел к нашей с Киром комнате. Дверь оказалась не заперта. Я отворил ее. Кир сидел на своей кровати, спиной ко мне. Он был в наушниках. Через плечо друга я увидел странный прямоугольный предмет, покрытый блестящей сеткой. Вспомнил. Я ведь его видел однажды, когда искал зарядку для телефона, чтобы передать ее Киру в больницу.
Кир сосредоточено, что-то слушал. Время от времени, он прикасался стилусом к небольшому узкому экрану, расположенному вдоль странного прибора. Прикасался, вслушивался. Затем повторял действие вновь. Подкручивал, что-то на приборе, нажимал какие-то кнопки. Снова прикасался стилусом к экрану и вслушивался.
Что он делает?
Я кашлянул. Но Кир не услышал, продолжая свое странное занятие. Кашлянул еще раз. Бесполезно. Тогда я прошел к своей кровати. Кир вздрогнул. Мне даже показалось, попытался спрятать странный прибор. Но сообразив, что я уже все видел, стянул с головы наушники.
— Как ты?
Не раздеваясь, я сел на свою кровать.
— Хреново.
Помолчали.
— Хочешь знать, почему я так поступил?
— Конечно, а то выходит, я за твой счет к Воронцову попал. Настька меня теперь ненавидит.
— Остынет. Она, кстати, только что ушла. Расстались мы с ней.
— Вон даже как, жалко.
Кир кивнул. Развернулся ко мне, спустил на пол ноги.
— Из-за этого я все сделал, — он указал на свой бок.
Сначала я не понял о чем речь, потом дошло — рана.
— Она, что все кровоточит у тебя?
— Нет, крови уже давно не было. Кровь — ерунда. Это ведь Идолище меня там поцарапал, в больнице еще. Дело не в том.
— Лучанский?
Кир кивнул:
— Он когда Мощью меня ударил, что-то сломалось там, внутри. Лопнуло или разорвалось.
