Галька выскальзывала из-под ног. Люди брели прочь, щурясь, пытаясь разглядеть какое-нибудь укрытие. Море в насмешку выбросило их на пустынном пляже, полного топляка, сухих водорослей и камней.
Эгрегий направился к выброшенным на берег бревнам, чтобы из них устроить костер.
– Не загорится, – тяжело дыша, сказала Хенельга.
Она потянула друга прочь, ведя под прикрытие скал.
Ветер и осадки обнажили белесые камни, похожие на осколки костей. Земляной плоти не сохранилось, трава едва цеплялась за берег. И все же это трава. Сухая.
Люди добрели до холмика, упали на твердую почву, стараясь восстановить дыхание. Борясь со слабостью, желанием вздремнуть, Хенельга поднялась и помогла Эгрегию.
На родине у Хенельги тоже случаются морозы. Ночи в пустоши холодные, даже вода замерзает порой. Людям хватит меньшего, чтобы замерзнуть насмерть.
Они нарвали травы, но огниво утонуло. Эгрегий принялся палочками разводить костер. Добился только, что на ладонях образовались мозоли, зато согрелся. Хенельга в это время обходила берег, принесла еще больше травы.
Забравшись в траву, люди прижались друг к другу, стараясь согреться.
– Был бы ветер, уже б померли, – стуча зубами, сказал Эгрегий.
– Будет нам урок.
– Да кто ж знал! Мы шли тут. Лодку провели. Виал сам чего лучше?
– Опыт. Ты забыл, что у него опыт.
– А мы чего? Сами ведь глядели, что он творит.
– Он многое не делает, потому что и так знает! Уймись! – не выдержала Хенельга.
Злилась она больше на себя, потому что допустила это. Лишь в насмешку Мефон сохранил им жизнь, преподал урок. Разве не понятно, что именно здесь, на этом берегу им следует выполнить свой долг, а не искать славы на юге.
Люди по глупости решили перечить богу, бросились опрометью в море, которое не знают. За свою ошибку они заплатили – много вещей, оружие и броню забрал Мефон.
– Мы обязаны ему жизнью за жизнь, – прошептала Хенельга.
Эгрегий сделал вид, что не услышал. Он все понял, боялся говорить.
Тяжелый удар, что понесли друзья, мог стоить им жизни. Лишившись припасов и оружия, они остались голыми против мира. Иные люди погибли бы в таких условиях.
Солома служила одеждой, каменные отщепы и ветки – оружием. Только так удалось протянуть, вернуться на место, где оставили припасы. Эгрегию повезло. В небольшой лодке не хватило места для трофеев.
К счастью, за эти дни никто не нашел их склад припасов. Ни зверь, ни человек. Лишь холод поселился в гроте.
– Да, это нам урок, – заметил Эгрегий после отдыха.
Одежды в гроте осталось немного. Ткань отсырела и покрылась корочкой льда. Пришлось разводить костер, рискуя выдать себя.
– Брось, – махнула рукой Хенельга, – теперь уже не стоит об этом думать. Лучше решать, что делать дальше.
– Как будто у нас много вариантов.
– Пойдем к Саганису. Нам необходимо пополнить припасы.
Для разбойников на дорогах мало дичи. Тихие дни прошли, вновь с севера задули ветра, что сдвинули с небосвода свинцовую тяжесть туч. Свет солнца заставлял думать о скором наступлении весны, внушая обманчивые надежды, что холода не вернутся.
Эгрегий проверил расставленные недавно силки, но те оставались пусты. Ни одно живое существо не рискнуло выйти из укрытия. Такую глупость могут совершить только люди.
Иссякли запасы мяса. Зерно и вино забрал Мефон.
Хенельга предлагала разумный план. В Саганисе удастся поживиться.
– Короче, мы стали простыми ворами, – вздохнул Эгрегий.
Подруга пожала плечами. Разве сила не дает им моральное право поживиться. Если данаи окажутся сильнее, то смогут их убить и сохранят имущество.
С вершины мыса, рядом с руинами башни, расположенный вдалеке город выглядел умершим. Солнечный свет впитывался серым камнем стен. Воздух ощущался пустым, запах поселения сносило в море.
Справа шумели тяжелые воды, рушащиеся из Негостеприимного моря. Глядя на них, просто не верилось, что их можно пересечь.
– Думаешь, он рискнет сюда сунуться? – спросил Эгрегий.
– Он обещал. А раз обещал…
– Тогда пойдем, чего стоять на ветру. Мечтаю о шерстяной тряпке да пожрать горячего.
Проникнуть в поселение решили через водоток, которым пользовалась Хенельга. Прутья решетки не стали препятствием для отощавших иноземцев. Эгрегий с завистью смотрел на подругу, которая смогла восстановиться, пока жила в полисе.
Ей бы хватило сил протянуть до весны. Эгрегий чувствовал, как его покидают силы.
С рассветом они добрались до канализационного слива. Почти ничего не поменялось – намерзли сосульки, образовав ледовую горку темного цвета. Обледеневшие камни служили плохой опорой, подниматься наверх пришлось со всем вниманием и осмотрительностью.
Сухая, прошлогодняя трава ломалась от любого прикосновения. Шум разносился по всей округе. Если на парапете, расположенном в десяти футах от них, окажется патруль, то они заметят чужаков.
На стенах никого. Воины не покидали сторожку, укрываясь от пронизывающего ветра. Окружив жаровни, данаи пережидали, когда придут сменщики. В такое время ни один здравомыслящий человек не решится пробраться в Саганис.
Прутья решетки обжигали холодом. Металл покрывала белая изморозь, ледяные иголки нарастали на поверхности. Зато из самого канала тянуло теплом, уютом. По сравнению с жутким холодом снаружи, лишенным каких-либо запахов, вонь человеческого поселения теперь не такая уж неприятная.
Кроме запахов канализации из канала тянуло тленом. Сток отнес к решетке труп. Тело Аристогитона родственники так и не отыскали. Телом заинтересовались иные существа, обглодавшие лицо мертвеца, выпотрошив его и выев внутренности.
– Жуткая картина, – сказал Эгрегий, а затем испуганно взглянул на подругу.
Та покачала головой и отвернулась. Какие бы чувства она не испытывала, сочла нужным их скрыть. Среди резчиков не принято проявлять яркие эмоции, почитается сдержанность. Тем они отличаются от говорливых данаев, тиринцев да гирцийцев тоже.
Тело выглядело так, словно его разорвал на части монстр. Никто не подумает, что сделала рабыня. Эгрегий решил, что данаи просто не поверят, что рабыня посмела убить господина. Да еще притащила его тело сюда.
На это у рабыни не хватит ни сил, ни смелости.
Эгрегий сплюнул, выругался.
– Оставим тут лишнее? – спросил он у Хенельги.
У стока поток медленный, копья и дротики не унесет. Кроме крыс сюда никто не сунется до прихода весны. Хенельга кивнула, хотя доверять мертвецу оружие опасалась.
Постепенно останки Аристогитона уйдут в царство Мефона. Поток отрывает частицы гниющей плоти. Жрущие Аристогитона крысы испражняются сюда же.
– Лучше столкнуть его дальше, – подумав, сказала Хенельга.
Эгрегий взглянул на труп. Да, он разбух, но плоть не промерзла, уже стала мягкой от воздействия канализации. Протолкнуть через прутья не составит труда.
Это заняло больше времени, чем они думали, зато избавились от следов преступления. Хенельга боялась, что рабов в семье Аристогитона обвинят в исчезновении хозяина.
На прутьях остались обрывки плоти, слизь и гной. Само тело рухнуло с высоты, развалившись на части. Дожди смоют тело в море, где проклятый дух уже не сбежит из царства Хозяина пустоты.
– Как скоро его объявят мертвым? – спросил Эгрегий, обтирая руки.
– Может, уже?
Законами и традициями данаев ей не знакомы. И вообще, глупый вопрос.
– Идем, скоро как раз закат. Провозились тут.
Эгрегий кивнул.
Разгоняя крыс, они поднялись по каналу. Хенельга вспоминала тот путь, что прошла. Добрались до слива, через который она забиралась, дождались ночи. Знакомый ей район. Примеченные домовладения станут их сегодняшней добычей.
– Как поступим? Каков план? – спросил Эгрегий.
Копья решили взять с собой, но в самом доме работать ножами. Убивать по необходимости. Нужно взять как можно больше продуктов и вещей, ведь повторно здесь уже не удастся пройти. Данаи догадаются, откуда пришли разбойники.
