— Не твоё дело!
— Моё.
— У тебя нет никакого права лезть в мою личную жизнь!
— Ирис!
Она так испуганно дёрнулась, будто я её ударить собрался.
Я продолжил уже спокойнее.
— Насколько далеко всё зашло?
— Кто ты такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?!
— Я понимаю, что ты меня не послушаешь, но я всё равно попытаюсь. Прошу тебя, не становись овцой, добровольно лезущей в пасть к волку. Догадываюсь, каким притягательным выглядит для тебя этот юноша. Огонь манит мотыльков, но судьба их незавидна. Ты сгоришь, а он назавтра о тебе и не вспомнит.
— Разбирайся лучше с Катрин, а ко мне не лезь. Сам-то ты чем лучше Энджела?
— Я не лучше. Я такой же, как он. Поэтому хорошо знаю, о чём говорю. Однако в отличие от Энджела у меня к Катрин серьёзные намерения. Так сложилась жизнь, наши с ней судьбы переплелись. Она для меня не эпизод и даже не глава в романе: она, ты, твоя мать — вы теперь моя семья. Другой семьи у меня нет. А семья — это то, что свято.
Нет, я не гарантирую, что жизнь со мной будет для Катрин раем. Скорее уверен в том, что не будет. Я не могу не причинять боли — не умею. Но я буду стараться. Я не брошу Катрин на второй день, не забуду её, выкинув из мыслей. Я готов нести ответственность за те отношения, которые нас свяжут, какими бы они не были.
Энджел этого тебе не предложит. Ты для него лишь игрушка. В лучшем случае он не станет тебя ломать, просто развлечётся — но это в лучшем случае.
Я знаю, что говорю, поверь. Слишком часто я точно так же относился к женщинам. И совесть меня не мучила. Я не обещал им ничего, кроме времяпровождения. Я никогда им не лгал. Их чувства были их проблемами.
Ирис, мы с тобой не очень ладим, и ты обо мне не слишком хорошего мнения. Не отрицаю, может быть, и заслуженно. Но обещай хотя бы подумать над тем, что я скажу? Энджел не даст тебе счастья. Как яд, он отравит твою душу, разобьёт твоё сердце.
— Ты не можешь этого знать, — покачала она головой.
Ну вот. Всё оказывается так плохо, как я и предполагал с первого взгляда. Ну почему женщины такие дурочки?
— Я это знаю, — с горечью сказал я. — Боюсь, очень скоро тебе тоже предстоит это узнать.
Уже положив руку на дверную ручку, добавил:
— Если тебе вдруг понадобится моя помощь, Ирис, ты можешь ко мне обратиться.
Обсуждать в принципе было больше и нечего.
Я вернулся в комнату в надежде хоть немного подремать. Времени на часах — девять. Занятий у Катрин сегодня до половины четвёртого. Можно сладко выспаться.
Кстати, странно, почему Ирис не в школе? Ладно, я не папочка и не мамочка, чтобы за её пропусками следить. К тому же в школе Энджел…
Сон был тяжёлым и почти не дал отдохновения. Встал я ещё с более тяжёлой головой, чем лёг.
За окном стояли густые тучи, грозящие очередным снегопадом или, хуже того, снегом с дождём. Из-за этой вечной мороси мало кто любит ноябрь. Потому что любить тут, собственно, нечего.
Небо клубилось, грозя в любое мгновение опуститься сверху туманом. Оно повисло на проводах, тяжёлое, беспросветно-серое. Одни слои серости, потемнее, наплывали на другие. Ветер налетал порывами, поднимая капли из луж, покрывая их рябью, словно царапинами.
Чтобы хоть немного развеять тоскливую атмосферу, я включил радио. Звуки ворвались канонадой, жесткие, ритмичные, быстрые. Но веселее от этого не стало.
Наконец я увидел Катрин.
Она вышла из университета в сопровождении другой девушки, но они, к моему облегчению, попрощались у входа на стоянку.
Я вышел из машины, чтобы встретить её.
— Привет.
Она кивнула в ответ и поспешно забралась в натопленный салон автомобиля.
— У тебя вошло в привычку меня встречать?
— А что мне ещё делать?
— Спасибо, — усмехнулась Катрин. — Очень мило с твоей стороны быстренько спустить меня с небес на землю. А то я уже, было, вообразила тебя героем романа.
Как всегда, между нами была какая-то неестественная натянутость. Мы оба пытались откреститься от неё, спрятаться за обилием мало значимых слов.
Но она всё равно просачивалась неприятным холодком.
— Ну что ж, чтобы не выходить из образа лирического героя я, наверное, должен преподнести тебе очередной подарок? Готова проехаться с ветерком?
— Не надо ветерка. Хотелось бы с комфортом и в безопасности, — отозвалась Катрин, пристёгиваясь.
— Желание леди закон для джентльмена.
Темнело быстро.
Загорались первые огни. Тусклые, мутные круги под фонарями расплывались над нашими головами в осенних сумерках.
— Куда меня везёшь? — поинтересовалась Катрин.
— В наш новый маленький домик. Наш при условии, если он тебе понравится.
— Шутишь? — изумилась она.
— Серьёзен, как удав, намерявшийся пообедать.
Через четверть часа мы въехали на дорогу, ведущую к будущему семейному гнёздышку.
Откровенно говоря, я побаивался реакции Катрин.
— Маленький домик?.. — похлопала она ресницами, на краткий момент вызывая в памяти образ своей кузины. — Это — маленький домик? Ты серьёзно? Маленький?..
— Ну, я вырос и жил в Кристалл-холле, поэтому с определениями габаритов у меня иногда возникают проблемы. Не говори ничего плохого по крайней мере до того момента, как не войдём внутрь.
В доме было два этажа. Его обегала веранда, прячущаяся под навесом, что поддерживали белоснежные дорические колоны.
Выкрашенный в приятный для глаза бежевый цвет, покрытый коричневой черепицей, дом выглядел лёгким, как корабль под поднятыми парусами и теплым, словно давно растопленный камин.
— Добро пожаловать, моя госпожа, в ваши новые владения, — распахнул я дверь перед Катрин.
8. Новый дом
Катрин оглядывалась с непосредственностью ребёнка, попавшего в Диснейленд. Скорее с любопытством, чем с восторгом, бродила она по комнатам.
— Это же настоящий дворец! — прошептала она. — Кристалл-холл в миниатюре.
— Так и было задумано. Тебе нравится?
— Нравится.
Но в глазах её застыл скорее испуг, чем восторг.
— Что не так? — взял я её за руку.
Ладошка была холодная, совсем иззябшая.
— Нет-нет! Здесь чудесно…
— Катрин, просто скажи, что тебя смущает и мы это исправим. Не нужно молчать. Я могу очень многое, но читать мысли не умею, ведь я не волшебник.
— Размеры, — прошептала она. — Дом такой огромный, что в нём просто теряешься. Не могу представить, что это и в самом деле наш дом.
— Не переживай. Когда мы здесь поселимся, наймём прислугу, заведём питомцев — дом оживёт и уже не будет казаться таким пустым. Без людей любые стены лишь стены. А человеческое тепло, смех, воспоминания превращает строение в уютное жилище. Пойдём в гостиную? Ты наверняка проголодалась?
— В самом деле хочу есть, — согласилась Катрин, следуя за мной. — Как тут красиво! — восхитилась она, когда мы вошли в гостиную.
В глазах её наконец-то появился тот огонёк, что я мечтал увидеть.
Она прошла на середину комнаты, занятую двумя диванами, огораживающими журнальный столик от остального пространства.
Сами собой, словно по волшебству, засветились на стенах бра, эмитирующие свечи в канделябрах. Свет заискрился, преломляясь в хрустальных подвесках.
— Всё это действительно наше? — развела она руками.
— На самом деле по-настоящему всё здесь только твоё. Документы составлены на имя Катрин Кловис.
Катрин обхватила себя руками.
— А откуда здесь еда?
— Заказал в ресторане. Ну что? Отметим? Приобретение новой недвижимости отличный повод выпить.
Катрин присела на краешек дивана, проведя рукой по его поверхности.
Жест лёгкий, выполненный машинально, но в моём воображении отчего-то интимный.
Мне представилось, что она так же легко, едва касаясь, проводит пальчиками по моей груди…
— Не знаю, какие вина ты предпочитаешь, — сказал я внезапно севшим голосом. — Рискнул взять «Боллинжер».
Её смех был тихим и немного робким, словно Катрин боялась разбудить дремавшее в доме эхо.
