– В порядке исключения, – ответил Евгений Саныч и выставил ладони перед собой, будто приготовился отталкиваться от невидимой стены. – Она сирота. Нет у нее никого. Это еще покойный Михалыч ее пожалел, думал, пока пусть работает, а потом пристроит ее, выдаст за кого‑нибудь замуж, как подрастет. Ей около двенадцати лет, малая еще. Это тебе к вопросу о нашем недавнем разговоре про добро и зло. Сидорович не выгнал ее после смерти отца, не знаю почему, может, приглянулась и сам ждет, когда вырастет.
Через передний забор показались детские руки, и через пару секунд появилась голова девочки с двумя заплетенными косичками. Борис Валентинович достал из розового рюкзачка Насти маленькую жестяную баночку, то ли с мясным пюре, то ли с печеночным паштетом. Наставник уже пробовал такие консервы, но так и не понял, на что конкретно они похожи на вкус. Мужчина отдал банку мальчикам и по‑доброму произнес:
– Ну, братцы, идите прощайтесь с подружкой. И угостить не забудьте.
Затем наставник обернулся к Мультику и добавил:
– Просьба у меня к тебе одна, проследи, чтоб не отняли у бедняжки.
– Сделаем, – твердо ответил Евгений Саныч.
***
Напарники шли вдоль железной дороги. Настя шла сзади, держа одного мальчика за ручку, а второй всё время бегал то вперед, обгоняя мужчин, то возвращался назад к маме и оббегал ее сзади.
– Что дальше? – спросил парень и поправил ружье на плече.
– Дальше идем в Стромино, – ответил наставник. – Мне за работу награда положена. Теплая зимняя одежда и куча патронов. Детей‑то мы вернули, бабка за них обещала столько же отвалить, сколько барыге отдали. Сначала, конечно, зайдем в Бякино и это… Деда надо навестить, чуть не забыл. На кладбище, помнишь? Зайдем на полчасика?
– Да можно и больше, – ответил Сережа. – Нам отдыхать все равно надо, а с детьми и того чаще.
Сережа остановился, поймал мальчонку за шиворот и остановил.
– Настя, нам предстоит тяжелая и опасная дорога, – строго посмотрел на девушку Сергей. – Успокой парнишку, он так быстро вымотается, да и беду накличет запросто.
Девушка ничего не ответила, взяла сына за руку второй своей рукой и, улыбаясь, бормоча себе под нос какую‑то детскую песенку, вроде считалочки, двинулась вперед мужчин.
– Вам не кажется, что мамаша кукухой поехала, Борис Валентинович? – в шутку произнес Сережа так, чтобы Настя не услышала.
– Поедет от такой жизни, – ответил наставник. – Ты представляешь, что ей довелось пережить? Сколько слез пролила. Нам главное сейчас, брат, отвести ее и сдать Лидии Михайловне. А там пусть сами решают, здорова или нет. Не наше это теперь дело. Идет спокойно, слушается, вот и замечательно.
– А что думаете о Мультике? – поинтересовался молодой человек.
– Мутный тип, – поправил очки Борис Валентинович. – Недоговаривают они с Сидоровичем. Думаю, с ними можно иметь дело, но тысячу раз перед этим подумав. Понимаешь, они выращивают в этом поселении овощи, разводят кур и свиней. При этом еще и кормят работников.
– И что же вас смутило? – перебил Серёжа.
– Тут что‑то не так, не верю я в благородство барыг, – Борис посмотрел в глаза напарника и добавил: – Либо они сажают не простые овощи, либо нашли кучу бесплатного корма. Мультик наврал, что им комбикорм привозят. Я сильно сомневаюсь в этом. Заметил, как в соседнем дворе свинью загоняли под навес. Так вот, они, конечно, бывают больших размеров, особенно взрослые свиноматки, но эта гораздо больше, словно ее принудительно откармливают чем‑то.
– Ага, скажите еще, что зомбаками, – засмеялся Сережа и тут же замолчал, сделав серьезное лицо.
Борис посмотрел на напарника и призадумался.
– Нет, что, серьезно? – резким тоном продолжил парень. – Я что, опять угадал? Вы еще скажите, что и землю удобряют мертвяками.
Борис остановился, окликнул мальчишек и, когда те подошли, присев на корточки, спросил:
– А чем вас кормили, братцы?
Детишки переглянулись и почти хором ответили:
– Мяском, дяденька.
Глава 20
– Тимофей Игнатьевич! – крикнул Борис, сложив руки перед ртом в виде рупора для усиления звука. – Ты тут?
Мужчина прошел вглубь кладбища и отыскал знакомую могилу, возле которой друзья ночевали в прошлый раз. Через некоторое время подошли Серёжа и Настя с мальчиками. Дети поначалу испугались захоронений и не хотели заходить, но Серёжа поговорил с ними и смог успокоить. Собственно, поэтому они и задержались.
– А где хозяин? – спросил молодой человек наставника.
– Без понятия, – пожал плечами Борис Валентинович. – Пройдись вокруг, может чего заметишь, а я пока разожгу костер. Темнеет, нам нужно готовиться к ночевке.
Сережа снял Настин рюкзак и побрел потихоньку между старых железных оград. Парень шел и смотрел по сторонам, изредка окликая старика, затем остановился и как можно громче крикнул:
– Эй, ты живой там? Игнат Тимофеич… Или Тимофей Игнатьич, как тебя там? Это мы вернулись. Помнишь, у костра сидели? Ну, возле могилы твоего прадеда… Ты еще нам про яму рассказывал и друга своего пропавшего.
Сережа вдруг онемел от пришедшей в его голову мысли. Молодой человек резко развернулся и быстрыми шагами пошел в сторону наставника.
– Борис Валентинович, – обратился Сережа на подходе к костру.
– Нашел его? – ответил вопросом мужчина, ломая сухую ветку об колено.
– Нет, но у меня появились мысли по этому поводу, – Сергей подошел к наставнику и, не смотря в глаза, спросил: – Помните, он говорил, что хочет быть похоронен рядом с предками и даже яму себе уже вырыл?
– Было такое, – пробубнил мужчина. – А что?
– Может, он это… того… умер? – парень нагнулся и принялся укладывать наломанные палочки в виде шалаша. – Надо найти его и похоронить в ней.
– Чего? Ты, брат, сильно устал в пути, – улыбнулся Борис. – Мы его накормили вчера и еды оставили, не должен скопытиться, нормально же выглядел. За водой, наверное, ушел. Скоро вернется, разжигай лучше костер и ставь кипятиться воду.
***
Ночь. Кладбище. Костер.
Анастасия дремала на куче свежесрубленного лапника. Дети лежали рядом, прижавшись к мамке с двух сторон и укрывшись кожаной курткой Бориса Валентиновича.
Сереже с наставником не спалось. Оба сидели молча и смотрели, почти не моргая, будто заколдованные, на пламя костра.
