«Б..», – мысленно выругался Кэл, вновь мечтая провалиться сквозь землю. Всё, как пять минут назад. Только на этот раз магией.
Зато царапины на руке затянулись без следа. Хренасе… Получилось.
– Растёте, – улыбнулась профессор. – Какой у вас податливый резерв, Келлинн. И большой потенциал.
– Лучше Кэл, госпожа Хайтвер, – хрипло ответил он, раз уж она окончательно отказалась от «господина Бертла» в пользу имени. От фонетических упражнений немного саднило горло.
– Тогда Хетти, – выдохнула профессор. – Впрочем, не торопитесь отказываться от «госпожи»… Чувствуете изменения?
Кэл определённо чувствовал. Контур будто стал шире, магии больше, и струилась она свободнее. Нет, чисто физиологически он мог понять. Исчезло внутреннее напряжение, мешавшее сосредоточиться. Это как в спорте: с недосыпа или на голодный желудок хороших результатов тоже не достичь. Да и в плане психологии можно понять – новый опыт, неизведанные прежде ощущения… Особенно если первокурснику семнадцать лет, и девицу он прежде видел лишь издалека, так как до университета здесь практиковалось раздельное обучение. А тут, блин, целый новый мир. Конечно, такое на резерве отразится. Если в первые годы владения магией, как говорил мэтр Шпинц, он пластичный и только от усердий самого мага зависит, какую категорию ему в итоге присвоят.
– Так это, блин, реально работает? Драки, конфликты… Ну, любой выход из зоны комфорта? И… Ну…
– Да. И секс. Эффективнее, конечно, было бы тоже с магом… И желательно, чтобы резерв партнёра был выше. Но при таком скудном выборе девиц в этом университете… Придётся заводить отношения, брать на себя обязательства, подстраиваться под капризы – а с учётом особенностей местного воспитания их у незрелых и неопытных барышень будет предостаточно… А оно вам надо, Кэл?
Кэл подумал и согласился. Вообще нахрен не надо. Хайтвер… Хетти многозначительно дёрнула бровью. Это расценивать как приглашение к дальнейшим действиям?.. Кэл сглотнул. Ну да. Они-то оба взрослые люди. Так почему бы и нет – к взаимному удовольствию и пользе…
– Показывайте, с чем у вас ещё затруднения.
– Да, – опомнился Келлинн. – Ещё об одном заклинании хотел спросить. Просто смысл понять… Я тут в учебнике заложил страницу… Блин, да где? Тут визитка торчала, не видели? Чёрная такая, с контактами дролеч… Мортестига… А, вы его не знаете. Ну вот, теперь страницу потерял…
– Наверное, выпала где-то, – томно повела плечами Хетти, а в её зрачках уже разгорался жадный блеск. – Но учёбы на сегодня достаточно. Я о другой вашей проблеме, растущей буквально на глазах.
С решением которой профессор на этот раз не торопилась, дав Кэлу возможность полностью реабилитироваться в её глазах.
И вот помянешь же чёрта… Через несколько дней, в воскресенье, сосед нейр потащил его на семейный ужин. Кэл не сопротивлялся – не всё же в стенах универа сидеть, да и город он ещё толком не видел, интересно. Отцом сокурсника оказался не кто-нибудь, а сам мэр Эбендорфа. А «семейный ужин» обернулся торжественным мероприятием, куда была приглашена вся местная аристократия, именитые мэтры и профессор Хайтвер в том числе. И Мортестиг откуда-то взялся, мангаста его загрызи.
Келлинн даже не надеялся увидеть Рим до окончания семестра, а потому её появление в столице империи стало сюрпризом. Хотя Кэл и Хетти приехали порознь, но ещё два часа назад она с ним вытворяла такое, что сейчас он испытывал неловкость, глядя на нахмуренную Рим. Хоть и понимал, что двухметровая причина её недовольства сейчас воркует с профессором Хайтвер. Но к томной манере общения Хетти Кэл уже привык – она со всеми так себя вела, чтобы можно было переживать за сомнительную честь Мортестига.
К тому же дролечка с Рим приехали по делу. Кэла тоже сильно тревожила близость к Абендиру. По первости, говорят, туда повадились шастать мародёры. Ну, в те районы, что уцелели после бомбёжки. С началом объявленной эпохи Интеграции лавочку прикрыли, поставив охрану вдоль разлома. Но натаскать на базары Эбендорфа уже всякого успели…
А о последствиях контактов с облучёнными предметами – во избежание паники среди горожан – прилюдно не сообщалось. А слухи уже ходили нехорошие… Про ужасных двуногих монстров, выползающих по ночам из разлома, – это полный бред, конечно. Но Кэл собственными глазами видел на территории универа необычно больших дракков. Не жирненьких и неуклюжих, а поджарых и быстрых. Один даже забрался на дерево, выслеживая добычу, а потом, распахнув кожистые крылья, бесшумно спланировал на зазевавшуюся мышь. Магия на них не действовала, просто впитывалась в магическую тварюшку, не причиняя той вреда. Уже зная, что дракки с одинаковой охотой поглощают и мясо, и кровь, и даже электричество, Кэл задумался, уж не радиация ли на них так повлияла. Может, действительно регресс повернул вспять? Того гляди, ещё поумнеют…
На приёме как раз зашёл разговор о драконах. Да, Кэл слышал, что прежде они якобы были кровожадными чудовищами. Но, блин… Это же драконы! Настоящие! Волшебные, сказочные существа. Так ещё и разумные… Нет, можно понять, если бы это была безмозглая гора, пожирающая целые города. Но ведь они, насколько Кэл понял, жили в людском обличье. У них была богатейшая культура, свой кодекс чести, да блин, тот же драконий язык! Это в империи маги используют только его ошмётки, а Хетти рассказывала, что ей повезло как-то найти уцелевший сборник поэзии на дракктаале. И что, без сомнения, мир ещё не слышал ничего прекраснее этих певучих стихов, знать бы только правильный мотив и все тонкости их декламирования… А мощь этих строк! Наверняка они были способны перекраивать само мироздание… Не зря же главный трактат на дракктаале так и назывался: «Het woord domineert de wereld» – «Слово, что господствует над миром».
Нет, пожалуй, Хетти права. Это всё зависть, слабость, желание обрести такое же могущество и власть… Неудивительно, что люди, свергнувшие высших существ обманом, тут же стали обличать прежних правителей и выставлять их в самом омерзительном свете. А разве не таким же образом поступил с храмовниками набравший силу Альянс? Храмовники сумели в своё время объединить страну и вплоть до прошлого века успешно её развивали. А теперь любого первоклашку спроси – от зубов отскочат слова об их тирании и религиозном засилье…
Опять же, это у них в империи шестьсот лет насаждали антидраконью идеологию. А в мире Кэла о драконах забыли уже в Тёмном веке. Нет магии – нет нужды поддерживать страх перед теми, кого больше нет. Только в сказках и остались. А не полковник ли утверждал, что нет источников надёжнее, чем сказки? А в них драконы всегда представали красивыми, сильными, умными и благородными существами. Драконы – это же чистый восторг! Да хоть снова любого первоклашку спроси… Ну, круче них разве что динозавры. Но о динозаврах не слагают легенды и не пишут романы.
И если доводы Хетти – профессионального историка, между прочим! – звучали убедительно, то слепая и безосновательная ненависть к драконам у той же Кирен – нет. Ну, просто малышку так воспитали. У неё же там в предках героиня Пылающей Бойни – великая Тавола Бэртель, сокрушительница драконов… Блин. Не у неё. У них обоих.
После приёма Хетти была очень убедительна и в другом: что не все женщины готовы падать к ногам дролечки. Может, и Рим наконец придёт в себя. Не, ну как можно сохнуть по бабнику, который весь вечер ухлёстывал за Хайтвер на глазах у всех?
Разминая спину довольной и расслабленной Хетти, Кэл обратил внимание на замысловатый золотой узор на пояснице, почти невидимый на загорелой коже.
– Слушай, какая у тебя татуха прикольная… Почему раньше не замечал? – Сложно было продолжать называть Хетти на «вы» после того, как за несколько тайных встреч на её теле не осталось неизведанных мест. – А что это за пигмент такой золотистый? С фотосенсибилизатором, что ли? Ну, проявляется, если…
– Да лет пять уже такие делают, – мурлыкнула Хетти, млея от массажа. – Термочувствительная. Её видно, когда кожа достаточно разогрета.
