– Парень, мне сейчас не до шуток. Я вычислю, откуда ты звонишь, и…
– Я серьезен! Как вам доказать, что я не шучу?
Трубка долго молчала. Гин с Леер обменялись настороженными взглядами. Потом хриплый голос издевательски захохотал.
– Если хочешь искать могилу Торольва, то приходи в библиотеку. На дом такие книги мы не выдаем. Придурок.
Трубка взвыла короткими гудками. Гин медленно опустил ее на рычаг.
– Вы слышали.
– Мы должны вернуться до утра, – сказал Джет. – Йохан ничего не должен узнать.
– Согласна.
– Да.
– Как мы туда попадаем? Все районы перекрыты, везде патрули.
– Через Центр не получится, – покачал головой Джет. – Придется делать крюк через юг.
– Можно попробовать через Башню Бальдра, – предложила Леер. – Там обычно немноголюдно.
– Тогда на сборы пять минут – и пошли. Мы должны управиться за ночь, – Леер сказала это уже из ванной, собирая аптечку.
Гин взял из Йоханова ящика с инструментами фонарик, веревку и почему-то отвертку. Джет наполнил водой термос и собрал перекус. Выдохнув у дверей, они переглянулись и решительно кивнули друг другу.
На улице снова шел снег. Леер перекинула волосы через плечо, натянула капюшон ветровки на нос и туже затянула одолженный Джетом шарф. Парни, в свою очередь, поплотнее запахнулись от сырости. Снег почти не таял, что никому из них не понравилось. Леер сунула раненую руку в карман, а ногтями другой впилась в ладонь.
Они обогнули дом и вышли из внутреннего двора, оставляя в девственно-снежном покрове три цепочки следов. Фонари не горели, но от снега было светло, и они спокойно ориентировались в паутине домов и улиц, хаотично сплетенной застройкой последних десятилетий. Леер раньше не задумывалась, насколько же огромный и древний на самом деле Хеймдалль, насколько он чудесный и одновременно ужасный. Сколько всего скрыто под широкими проспектами, туристическими маршрутами и узкими улочками рабочих районов, под офисными зданиями, фабриками и трамвайными остановками. Хеймдалль был… живым. И сейчас он походил на задыхающееся, умирающее существо, которое просило их помощи и защиты. А вардены, как известно, должны внимать призывам о помощи.
Джет уверенно вел их по улицам между настороженными, угрюмыми домами. Пару раз встретились патрули, но Леер с парнями вели себя тихо, и полицейские проходили мимо, предпочитая не сворачивать с освещенных окнами улиц в темные подворотни за какими-то неясными тенями. Проспект перебежали по чистой случайности и чудом не попались, когда служебная собака залаяла вслед. Укрылись они в сквере, где почему-то было ужасно многолюдно. Леер удивленно смотрела, как множество женщин, одетых в слишком большие для них пиджаки и брюки, стекаются к заснеженному камню. Гин испуганно застыл и дернул Джета за капюшон, затаскивая его за толстый старый клен с узловатыми, как вены на руках старика, корнями.
– Эй, ты чего? – шепотом спросил он.
– Это сейд, – как-то смущенно сказал Гин, отводя взгляд. – Это не касается мужчин.
– Да ладно! – фыркнула Леер. – Это же просто ритуал, причем неодобряемый Церковью Девяти.
– Но… неудобно как-то, – гнул свое Гин. – Не хочу им мешать. Джет, тут можно пройти как-нибудь иначе?
– Придется возвращаться на проспект, – покачал он головой.
– Просто наденьте капюшоны и закройте лица шарфами, – хихикнула Леер. Джет неуверенно натянул на лицо шарф, а Гин застыл. Леер глубоко вздохнула, подняла ему капюшон, как заботливая мамочка, и нахлобучила на глаза, скрытые за испещренными капельками воды очками. – Пойдем, Киота, не дрейфь. Хочешь, возьму тебя за ручку, если ты так боишься страшных ведьм? – промурлыкала она под сдавленное хихиканье Джета. Гин стремительно покраснел, вырывая руку.
– Заткнитесь оба. Тоже мне! – Он выскочил из-за дерева, ворча еще что-то в таком духе, как раз в тот момент, когда оглушительно свистнул полицейский свисток.
Женщины, устроившие ритуал, бросились врассыпную. Леер все же схватила Гина за запястье здоровой рукой и поспешила догнать Джета, скакнувшего через кусты, как испуганный олень, но не настолько изящно. Поломав несколько веток, он зацепился рюкзаком, и только вмешательство Гина спасло его от отчаяния. Поскальзываясь, они юркнули в ближайший двор, подождали, пока уляжется шумиха, потихоньку вышли обратно в сквер и уже оттуда нашли улицу, ведущую к Башне Бальдра.
– Не нравится мне это, – пробормотал Гин, указывая на тучи, стремительно сгущающиеся вокруг ее крыши. Друзья пару минут постояли, прислушиваясь к зловещим ощущениям искаженного Утгарда, и решительно направились прямо в центр бури.
Снег сначала кружил в воздухе огромными мягкими хлопьями, но постепенно поднялся сырой, порывистый южный ветер, взмел подтаявшие крупинки и, превращая их в ледяные иглы, начал швырять им в лица. Резко потемнело, и тьма эта шла от Башни. Леер вцепилась в рукав совершенно спокойного Джета и украдкой выдохнула, только когда они повернулись к Башне спиной и ту скрыло старое здание аптеки. Она все еще ощущала Башню, хоть больше и не была варденом, а о том, что чувствовали парни, даже думать не хотела.
К библиотеке подошли задворками, не решаясь перейти через хорошо просматриваемую площадь. В некогда зеленом сквере они прошли мимо белоснежных статуй, укрытых снегом, будто сверкающей мантией. Их неподвижные лица и слишком хорошо вырезанные зрачки заставили Леер поежиться: эти воины в броне, с мечами, в крылатых шлемах не любили чужаков и не терпели вторжений. Уверенность игнорирующего каменных стражей Джета передавалась и Леер. Она отвернулась от них и решительно направилась к служебному входу. Джет подождал остальных, отряхиваясь от снега, и дернул дверь на себя, но она была закрыта.
– И что теперь? – спросила Леер. Она притопывала ногами от холода и нетерпения.
– Проверим главный вход, – с энтузиазмом ответил Джет.
Они обошли мрачноватое здание библиотеки по периметру, ломая оглушенные холодом тюльпаны, и немного оторопели, потому что дверь была открыта нараспашку. Немного помявшись, они вошли.
Темнота больно ударила по глазам. Леер заморгала, привыкая к тусклому освещению где-то в глубине. Ветер, чуть завывая, поскрипывал дверью и заносил на каменную плитку с хаотичным цветным узором хлопья снега, который тут же таял и затекал под плинтусы. Странно было в почти полной темноте проходить мимо пустого пункта регистрации и подниматься по ступенькам на второй этаж в отдел периодики. Гин держал руку на духовнике, хотя никакой угрозы не было. Никто из них не высказывал этого вслух, но больше всего они боялись, что Джейкоба Смита не будет в библиотеке, что их путь просто окажется напрасным, что придется сдаться и вернуться ни с чем.
Гин зашел первым, гибкий и тихий, как тень. Его не было мучительную минуту, но едва Джет с Леер собрались с дикими криками броситься ему на помощь, как он вернулся и поманил их за собой. При этом на лице у него было отвращение пополам с раздражением. Первым делом в носы им ударила смесь запахов из влажной пыли и тяжелого алкогольного омбре. Один из стеллажей был опрокинут. Выпавшие из него книги, словно умершие птицы, усеивали пол. «Шла Хель меж пашен орлиных брашен», – невольно вспомнилось Леер, ведь они как раз находились в эпицентре чумы. За стеллажом сидел источник амбре в окружении двух пустых бутылок и одной початой. На коленях у Джейкоба Смита лежал вынутый из картотеки каталожный ящик, карточки которого он сосредоточенно изучал, не забывал отпивать из горла.
– Долго вы что-то, – спокойно и почти трезво сказал он, не поднимая глаз. – Я уж решил, что передумали.
Пока Гин с Леер переглядывались, Джет, почти не морщась, присел рядом и взял протянутую Джейкобом карточку.
– «Архитектура Утгарда. Топология, описание, графы». Что это?
– Вы же ищете могилу Торольва? – подозрительно спросил Джейкоб. – Я что-то не так понял?
– Нет, все верно.
– Тогда смотри сюда, – он постучал грязным от пыли ногтем по карточке. – В этой книжке должны быть схемы линий Утгарда под Хеймдаллем.
