– И как это поможет найти могилу? – раздраженно нахмурился Гин.
Джейкоб поднял на него не менее раздраженный взгляд.
– Сынок, ты в школе-то учился? «Кениз» читал? Хотя бы знаешь, кто такой Торольв?
– Один из величайших героев прошлого, – с энтузиазмом ответил Джет, пока Гин недовольно собирался ответить. – Пятьсот лет назад он очистил Колодец Духов от скверны. И так ушла утгардова чума.
Джейкоб тяжело вздохнул. Леер присела на пол, привалившись спиной к кафедре выдачи, ожидая долгого разговора. Гин остался стоять, скрестив руки на груди.
– Не совсем так. Торольв был ученым и врачом. Изучал чуму, пытался лечить людей. То, что в учебниках называли скверной, на самом деле было искажением Утгарда, наложением трещин друг на друга. Литосфера Игга движется, движется и Утгард. Никакой магии, сплошная скучная наука. Торольв понял, что эта аномалия плохо влияет на людей, и нашел способ перенаправить энергию. У Колодца стало безопаснее, но чума еще ходила по Иггу, быстро передаваясь с крысами. Поэтому он и направился в Хеймдалль и всю жизнь положил, убеждая Совет Матерей прорыть под городом тоннели, чтобы настолько крупных вспышек болезни не повторилось. Ему было уже под восемьдесят, когда Матери одобрили его проект. Торольв начал строительство, но, конечно же, не успел. Умер через год. Где его похоронили – неизвестно, но так появился Нифльхейм, обратная сторона Хеймдалля. Они не могут существовать друг без друга, они связаны.
– А что же… печать? – спросил Джет после продолжительной паузы. Джейкоб с тоской глянул на незаконченную бутылку и со стуком поставил ее рядом с товарками.
– О, – фыркнул он. – Самое интересное. В этой книжке, которую я читал много лет назад, говорится, что на печати Торольва есть лекарство от чумы.
– Формула? – шепотом спросил Джет.
– О, вряд ли пятьсот лет назад Торольв так хорошо разбирался в фармацевтике. Но что-то должно быть, какая-то подсказка, ведь он боролся с драуграми всю жизнь. Наверняка что-то выяснил.
– Тогда что же в этой книге? – спросила Леер.
Джейкоб фыркнул.
– Путь к могиле Торольва.
– Но с чего вы взяли? – Гин устало потер переносицу.
– А с того, что это банальная логика, сынок. И есть одна давняя пословица, которую бандиты Нифльхейма любят смаковать. – Выждав театральную паузу, он сказал: – «Нифльхейм – могила» или «Нифльхейм высечет тебе надгробие». Но это не вся фраза. Я покопался в словарях фразеологизмов и выяснил, что изначально фраза звучала как «Могила – начало Нифльхейма».
– То есть, – догадался Джет, – Торольв похоронен там, где заложен первый камень? В самом центре Нифльхейма?
– Именно! Спасибо! – гаркнул Джейкоб, отпихивая каталожный ящик с коленей и с трудом поднимаясь. Изрядная доля влитого внутрь спиртного заставила его пошатнуться и налететь на кафедру рядом с Леер. Зашипев от боли, он уставился на плакат «Не болтай!» с нелепым перечеркнутым человечком, от которого будто расходились звуковые волны. Сердито зыркнув на плакат еще раз, он запустил в редеющую шевелюру пятерню и дохнул на Леер так, что у нее заслезились глаза.
– Книга на нижнем ярусе, в подвальном этаже, – сказал Джет, изучив карточку. – Как ее достать?
– Есть проблема, – Джейкоб почесал нос. – Я покажу.
Он отлепился от кафедры и довольно устойчиво углубился внутрь стеллажей. Друзья пошли следом, невольно оценивая объем библиотечного фонда. Леер на целую секунду задержалась рядом с музыкальными журналами и, украдкой вздохнув, вошла за поджидающим ее Гином в темную дверь. В книгохранилище тускло светили стоящие далеко друг от друга лампочки, погружая пространство между стеллажами, нагроможденными тяжелыми газетными подшивками, в недружелюбную темноту. Рядом с библиотечным лифтом стоял стол, заваленный подготовленными для подшивки журналами. Листы железа, которыми перекрывали ярусы, гнулись и кряхтели под ногами. Леер подавила внутреннюю дрожь, борясь с желанием вцепиться в Гина. Когда они вышли на узкую лестничную площадку с не менее узкой лестницей, Леер ощутила новую волну ужаса, но теперь уже дохнуло не просто неизвестностью, а утгардовым холодом. Но главное – стук. Она решила, что ей показалось, все-таки духовника у нее больше не было, но побелевшее от напряжения лицо Джета подтвердило ее опасение. Глухой, равномерный стук, будто кто-то молотил по стене небольшим тараном.
На минус втором ярусе Леер прошиб холодный пот и стрельнуло в руку так, что она ругнулась вслух. Гин тут же обернулся.
– Ты как? – обеспокоенно шепнул он.
Леер стиснула зубы и упрямо помотала головой. Незачем им за нее волноваться, есть проблемы серьезнее, чем ее глупая рука. Гин пощадил ее гордость, сделав вид, будто поверил. Она то и дело ловила на себе его внимательный взгляд, начиная раздражаться.
Они уперлись в закрытую деревянную дверь со стеклянной вставкой, в которую кто-то ритмично стучался. Стекло опасно позвякивало в раме.
– Только не говорите, что там драугры, – неестественно высоким голосом сказал Джет.
– Я не говорю, я показываю. – В голосе Джейкоба не было издевки.
Гин решился первым. Он осторожно заглянул в грязноватый маленький ромб и тут же отпрянул, когда дверь затряслась с удвоенной силой.
– Двое, – хрипло подтвердил он, поправляя очки, как делал всегда, когда нервничал.
– Не бойтесь, замок они не сломают.
– И что делать? Как достать книгу? – спросил Джет.
– Есть одна идейка. Поэтому я и принял вашу помощь. – Леер почуяла какой-то подвох, и не зря. – Один из вас будет их отвлекать.
– Эй, вы с ума сошли? – опешила Леер. – А если… – она проглотила тугой комок в горле, – если кого-то покусают? Это же… смерть. Как они вообще туда попали?
– Отвечаю на первый вопрос: это вынужденный риск. А вы думали, что все будет просто? Отвечаю на второй вопрос: под библиотекой есть тоннели, ведущие в Нифльхейм. Оттуда и пришли. Я удивлен, что всего двое, а не целая толпа.
Время поджимало. Леер пыталась что-нибудь рассмотреть сквозь заляпанное стекло, но видела лишь свое перепуганное бледное лицо в отражении и тени, расплодившиеся по углам.
– Библиотечный лифт, Джейкоб! – вдруг поняла Леер. – Он ходит сюда, в подвал?
Джейкоб тут же оживился.
– Что ты придумала?..
– Леер, – подсказала она. – Они ориентируются на звуки, так?
– Да, в подземельях особо не на что смотреть.
– Тогда я в деле. – Леер стянула рюкзак, раздраженно пошарилась, звеня мелочью и карандашами, болтающимися на дне, и вытащила футляр с флейтой.
– Герд, ты серьезно? – оторопел Джет.
– Что она хочет сделать?
– Драугры чувствительны к высоким частотам. Я буду отвлекать их игрой, пока Гин как самый худой не спустится с лифтом и не заберет книгу.
– Не выйдет, – отрезал Джейкоб.
– Почему?
– Потому что, если верить карточке, книга прямо здесь, на стеллаже у входа.
– Тогда я заберусь в лифт, пролезу внутрь и отвлеку их от двери.
– Леер…
– Гин, хватит, – тихо, но твердо сказала она, глядя в его обеспокоенное лицо. Его жалость и сочувствие вдруг обозлили ее. Ну и что, что она больше не варден, она может быть полезной и без этого. – Это не обсуждается.
В узкой, пахнущей металлом коробке она почувствовала себя, как в гробу. Джет и Гин ждали сигнала внизу. Осторожно пристроив раненую руку, второй она твердо держала флейту, пока Джейкоб возился с лифтом. Его голова пушилась на свету, вызывая у Леер ассоциации с одуванчиком, теплом, солнечным светом. Проглотив вязкую слюну, она на мгновение зажмурилась, ощущая локтями металлический холод даже через свитер и куртку.
– Готова? – хрипло спросил Джейкоб.
– Да… нет! Да. – Она сцепила зубы.
– Будь осторожна, там тебе никто не поможет, – сказал он очевидное, и, видимо, это отразилось на ее лице, потому что он смущенно добавил: – Короче, не лезь на рожон.
Он ударил по кнопке лифта – и створки закрылись, отрезая Леер от света мутной лампочки. Минута спуска показалась часом, пронизанным тьмой и металлом. Чуть дернувшись, лифт застыл. Леер поерзала, устраиваясь удобнее, и начала сперва робко, потом увереннее и увереннее выводить простенькую мелодию, состоящую из пяти нот: народная пастушья песенка – та самая, которой когда-то научила ее бабушка, с которой и началось ее увлечение музыкой.
