Он нащупал в кармане, про который она говорила, предметы и довольно улыбнулся.
– На месте.
Лайя облегченно выдохнула.
– Хорошо. Наберусь сил, и попробуем выбраться отсюда.
– Что случилось? Когда я пришел в себя, ты лежала уже возле меня, вся в крови и без сознания.
Лайя попросила воды, а потом тихо и неспешно начала рассказ. Кларис и Уилл затихли и тоже стали прислушиваться. Уилл был очень удивлен, что ей оставили жизнь. Ведь она убила нескольких эльфов, напала на Главу клана. Видимо, эльфам было очень нужно допросить именно её.
Чонсок едва дождался окончания рассказа, Лайя по его глазам уже видела, что сейчас начнется. Оно и началось.
– Чем ты думала, когда напала на них? Мы бы нашли другой способ достать оружие! А если бы тебя убили? Ты такая же эгоистка, как и твоя сестра! Делаешь только то, что взбредет в голову, и плевать на остальных! Плевать на меня!
У Лайи всё кипело от обиды внутри, но она терпела, помнила, как Тэруми дожидалась окончания его вспышки гнева, а потом взывала к голосу разума. Встревать ранее было бесполезно. Чонсок умолк и отошел от неё, часто дыша от переполняющего гнева.
– Мне не плевать на тебя, – постаралась спокойно сказать Лайя. Подняться и подойти к нему она не могла, поэтому просто лежала и смотрела. – Да, риск был, но я надеялась…
– Да ни на что ты не надеялась! – перебил он её. – Фенриса нет, вот ты и пытаешься…
Он увидел, как побледнело её лицо, и резко умолк. Вернулся к ней и виновато опустил голову, беря за руку.
– Прости, я не должен был…
– Всё нормально, – она шумно выдохнула, стараясь спрятать вспыхнувшую от произнесённого имени боль. – Ты прав, но лишь отчасти. Мне, действительно, не плевать на тебя…
– Больше никакой самодеятельности, – проворчал он.
– Прикажете исполнять, данхне Лим? – с оттенком ехидцы произнесла она.
Чонсок хмыкнул и наградил строгим взглядом, впрочем, Лайя чувствовала, что его гнев уже растаял. Дверь открылась, девушка невольно вздрогнула и попыталась отползти. Чонсок в бессознательном порыве заслонил её собой. Пришедший эльф даже не посмотрел на них, выгрузил с подноса четыре миски, поставил в углу и сразу же ушел.
Чонсок сходил за мисками, а потом помог Лайе устроиться повыше. Она хотела взять миску в руки, но те не слушались, получилось лишь чуть приподнять.
– Не трать силы, я сам, – сказал он и поднес миску к её рту.
– Чувствую себя ущербной, – прошептала Лайя, заливаясь краской стыда.
– Перестань. Мне не в тягость ухаживать за красивой дамой, – улыбнулся он.
Она чуть не подавилась.
– Данхне Лим! Вот не надо мне врать. Я чувствую себя куском мяса, которое знатно отбили перед подачей на стол, и сильно сомневаюсь, что моя внешность выглядит по-другому.
– Красота у тебя в душе, – спокойно пояснил Чонсок.
– Выкрутился, – фыркнула Лайя.
Он проследил, чтобы она всё съела, и отодвинул тарелку в сторону.
– Если бы Фенрис был с нами, он бы быстро помог тебе восстановиться, – не сдержался и в сердцах, злясь на свою беспомощность, выпалил Чонсок и тут же спохватился, глядя на её лицо. – Прости…
– Всё в порядке. Мне нужно научиться слышать его имя, – тихо сказала Лайя и закрыла глаза, не желая никого видеть.
***
Прошло два дня, а за ними никто не приходил. Это не могло не радовать. Какие бы причины для этого ни были, Лайя мысленно благодарила Создателя за передышку. В эту ночь они не спали, ждали, опираясь на внутреннее мироощущение, более позднего времени, и когда оно пришло, Чонсок стал возиться с кандалами Лайи. Открыть их было легче, чем он смел надеяться. Замок был крайне простым. Посетила злорадная мысль, может, когда-то эльфы и были великой расой, сейчас это не более чем кучка агрессивных остроухих, застрявших в умирающем мире, далеком от изобретений и механизмов. Воин забрал импровизированные отмычки и аккуратно снял с ведьмы кандалы, где был изображен символ. Ноги пришлось оставить закованными.
Лайя подняла свои руки и покрутила, не веря глазам. Свободна. Прямо сейчас свободна. Счастливая улыбка засияла на лице. И всё равно, что кожа на руках зажила неровно, оставаясь уродливыми шрамами после пламени дракона, и всё равно, что запястья под кандалами были красными и натертыми, местами кровили. Отсутствие красоты тела не могло омрачить главного… Она. Была. Свободна.
Она дернулась к Чону и повисла на его шее, стискивая. Воин засмеялся.
– Чувствую себя всемогущей!
– Полегче, всемогущая, у тебя ещё ноги дрожат. Ты стоишь с трудом, поэтому без резких движений.
Он придержал её за талию и повел в направлении Уилла, который из-за жара уже не был в состоянии подняться.
– Уилл, давай, помоги мне, – стала упрашивать его Кларис, приподнимая и помогая подобраться ближе к ведьме.
Это было долго, но Уилл дополз и, насколько позволяли цепи, протянул руку. Лайя взялась за неё и стала тихо зачитывать заклинание. Магия заструилась по её телу, перетекая в мужчину и облегчая его страдания. Потом процедуру повторили с Кларис, ведь изимка уже довольно скверно себя чувствовала. Холод никому не пошел на пользу. Когда Лайя захотела полечить Чонсока, тот воспротивился.
– Я же знаю, что физическая составляющая берет взаймы у магической и наоборот. У тебя сейчас обе крайне слабы, поэтому – нет.
– Не будь упрямцем, – рассердилась на него Лайя. – Мне хватит сил.
Он покачал головой и повел её обратно, сказал, словно извиняясь:
– Не могу освободить от всех оков, боюсь, что штыри сломаются, и тогда останемся без отмычки. А нам бы ещё пару денечков продержаться, пока ты не вернешься в строй.
– Нормально всё, – ответила счастливая Лайя. В этот момент она была влюблена во весь мир.
Перевозбужденное состояние так и не проходило. Заснуть Лайя не смогла. Она водила рукой по камням, впитывала исходящую от земли магию, прислушивалась к себе, желая каждое мгновение ощущать циркулирующую по крови колдовскую силу. Осознание того, что кандалы придется вернуть утром на место, делало каждую прожитую минуту бесценной.
Чонсок сначала ругался на неё, заставляя улечься спать, а потом, утомленный долгим днем и холодом, заснул сам. Его рука расслабленно лежала на её руке… Лайя весело улыбнулась. Что ж упрямец, не хотел добровольно, она может и не спрашивая. Тихие слова заклинания, и целительная сила потекла в его тело. Он вздрогнул и приоткрыл глаза, сонно осмотрелся, а когда понял, что происходит, стал бурчать на азурианском. Руку свою убрать не смог, не хватило душевных сил – измученное холодом и побоями тело молило о милости.
Когда она смогла подлечить и Чона, пришел покой. Она юркнула воину под бок и забылась сном без сновидений.
***
Утром вместо эльфа, который приносил еду, пришло четыре вооружённых воина. Лайя и Чонсок переглянулись, приходя к мысли, что придется рискнуть и сбежать до того, как Уилл и сама Лайя восстановятся. Эльфы отстегнули Чонсока и увели, затем пришли за Кларис.
Лайя беспокойно заметалась по комнате. Если эльфы с ними что-нибудь сделают, то побег придётся отложить ещё на какое-то время. Ну почему они не попытались сбежать вчера? Правда, Уилла бы пришлось бросить, он не смог бы идти… Отчаяние заплескалось внутри, угрожая безрассудством… Открыть кандалы и дать бой…
Дверь открылась, и снова вошло четверо. На этот раз за ней. Лайя глубоко вздохнула и послушно отправилась следом. Да и направленная на неё трубка со снотворным была более чем убедительной. Её опять повели через весь лагерь в знакомое по прошлой неудачной попытке допроса место. От нахлынувших воспоминаний сердце тревожно застучало. Она сильно сомневалась, что с ней просто по-хорошему поговорят, не после того, что было.
Лайя покорно шла за тюремщиками, стараясь ни на кого не смотреть. К ней вдруг подбежал ребенок и набросился с кулаками, что-то крича. Её надсмотрщики оттолкнули мальчика. Подбежавшая эльфийка схватила и прижала к себе ребенка. Свои полные ненависти глаза она обратила к Лайе и на ломаном иллинуйском яростно проговорила:
