"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Фонд А.

Но такова жизнь, увы…

Мы ехали по дороге, а я всё не мог расстаться с тяжкими мыслями, всё думал и думал. Дети посапывали, их окрестные пейзажи совершенно не впечатляли — они были привычными к красотам природы, их разморило от дороги.

Я же ехал и всё думал.

Правильно ли делаю я, забирая этих детей в Москву? Что их там ждёт? Смогут ли они адаптироваться? Но самое главное даже не дети — детская психика она-то может адаптироваться к любым условиям, и в любом случае проживание в московской комфортабельной квартире и обучение в лучших московских школах для них намного перспективнее, чем оставаться здесь, в этом забитом улусе. Даже не в улусе, а на выезде, в той фактории.

Больше всего меня беспокоила реакция Надежды Петровны. Вот, представляю на её месте себя: как бы я отреагировал, если бы моя супруга где-нибудь вернулась из другого региона, и оказалось, что у неё там семья, дети, и что мы прожили столько лет, и я даже об этом ни сном, ни духом? Представляю истерику Надежды Петровны.

Кроме того, я представляю реакцию и самого Адиякова. Ведь он стопроцентно знал о наличии этих детей, и он, очевидно, помогал им как-то… Хотя почему он не платил алименты, я тоже не пойму? Ну вот, как он мог их бросить? И когда вот эта женщина умерла, он даже не поинтересовался судьбой этих детей. Вот этого всего я совершенно не понимаю.

И если бы не абсолютное портретное сходство обоих ребятишек с Адияковым, я бы в жизни не поверил, что это его дети. И потому что он, по сути, к ним не относится никак.

Так имею ли я право вести этих детей в Москву? По сути, это как троянский конь для семьи Адияковых. Возможно, наличие этих детей разрушит их семью, я даже не знаю. Но с другой стороны, имею ли я право отказаться от этих детей, бросить их на произвол судьбы? По сути, кроме вот той чужой, неродной, как оказалось, старухи, у них больше здесь никого нет. А для меня они — родные. Точнее для Мули.

Сколько ещё протянет эта старуха? Якуты в это время умирают рано, они живут в ужасных климатических условиях, и поэтому организм старится намного быстрее, чем у их сверстников из средней полосы России. Поэтому старуха Акулина ещё немного поживёт, и всё. Что будет тогда с детьми? Да ничего хорошего. В лучшем случае они попадут в интернат. Но, насколько я понял, в это время ещё вопрос интернатами со стопроцентным охватом детей так остро не стоял, как в моё время, поэтому не факт, что у них вообще будет хоть какое-то образование.

Девочке уже около восьми лет, а она по-русски знает одно слово. Это что, разве нормально? Нет, ненормально. Как она будет дальше социализироваться?

В общем, таким вот нехитрым образом я себя уговорил и категорически решил: этих детей я в Москву таки отвезу. Отношения Адиякова и Надежды Петровны — это их личные отношения. Пусть как хотят, так и выясняют. Прецедент есть: дети есть. А то Адияков, смотри, какой молодец — сделал ребёнка той же Муллиной мамашке, оставил её… Ну, даже пусть не знал, но тем не менее сам уехал в Якутию. Здесь тоже самое: сделал двоих детей этой женщине, Клавдии, развернулся, и вернулся обратно в Москву. А что там с судьбой этих детей — его совершенно не интересует. Нет, раз уж у него есть дети, он должен нести за них хоть какую-то ответственность. Моим воспитанием он не занимался совершенно, и, если мне не ошибается память, то совсем недавно он настаивал на том, чтобы я изменил фамилию и стал Адияков. Якобы потому, что род у него иначе прервётся. Вот есть мальчик, вот есть девочка — они и будут Адияковы, и будут сохранять этот род и фамилию.

А всё-так интересно, как же отреагирует Надежда Петровна? Думаю, если она мудрая женщина и захочет сохранить семью, она отреагирует нормально. Ну а что, детей можно отправить, как и Ярослава, в интернат для одарённых детей, например. Или же оставить их с Дусей — вот и заниматься ими постольку-поскольку. Но думаю, что Надежда Петровна будет сама нормально ими заниматься. У неё сейчас детей нет, заняться нечем. Она поначалу с головой бросилась в поиски мне невесты, но потом уже это дело ей поднадоело, тем более что я никак не реагировал. И она сейчас изнывает от безделья. А так ей будет сейчас чем заняться.

Вот и хорошо.

Если же она не сможет пережить вот это вот всё, и бросит Адиякова… Ну, тоже, наверное, хорошо. Тогда она вернётся к Дусе, и они будут спокойно жить в квартире Мулиного деда. Вот, а там посмотрим, как оно дальше будет.

С этими словами я успокоил свои сомнения и тоже задремал.

Глава 8

Мы выехали рано утром, когда небо потемнело от низких густых туч, ледяной ветер обжигал щёки и нос, по заиндевелой траве защелкали то ли дождевая, то ли снежная крупка. Я поднял повыше ворот тулупа и поплотнее укрыл детей старой попоной, которую дал Егор.

Так мы ехали не знаю сколько, кажется, целую вечность. Я то проваливался в дрёму, то просыпался — так что сказать точно не мог. В какой-то момент небо упало ещё ниже, почти к самой земле, и вместо ледяной крупки вдруг повалил снег. Он шел недолго, минуты три, но за это время всё вокруг преобразилось — передо мной, на весь бескрайний открытый ландшафт, было Белое Безмолвие.

Спать дальше было бы преступлением, и я, преодолевая дрёму, всё смотрел вокруг, смотрел, поедая окружающее пространство глазами, стараясь запомнить каждый момент, каждую чёрточку такой нереальной невыносимой красоты.

А к обеду снежок уж начал таять и под колёсами телеги зачавкало. Егор знай себе погоняет мохноногих якутских лошадок, курит и бормочет что-то себе под нос.

Я же сидел в телеге, с детьми. Всё пространство занимали тюки с мехами и ещё какой-то скарб, который Егор отобрал в лабазе для себя. Два увесистых мешочка с золотым песком приятно оттягивали карманы. Оставшееся небольшое место заняли спящие дети. Поэтому мне приходилось сидеть, скрючившись. И хоть невыносимо хотелось вытянуть ноги, или вообще — лечь, тревожить сон детей я не хотел. Называть их братом и сестрой я как-то не мог. Во-первых, всё случилось внезапно, как в дешёвом индийском фильме, а во-вторых, они же были, по сути, и не родными братом и сестрой мне; телу Мули — да, но не мне. Поэтому я и относился к ним просто как к детям.

Так мы и ехали, по дороге, точнее, по направлению (дорог в этом месте и времени здесь ещё не было), среди огромных просторов тундростепи Якутии, а я знай, всё вертел головой. Было любопытно наблюдать за окрестным ландшафтом. Да, я здесь уже бывал в прошлой своей жизни, но тогда ландшафт был более окультуренным и по-другому воспринимался для современного человека. Сейчас же все, вся территория была, по сути, в первозданном виде, дикая — и тем интереснее было всё это рассматривать.

Тем временем мальчик шевельнулся. Он проснулся и посмотрел на меня удивлёнными, сонными глазёнками.

— Хочешь пить? — спросил я его.

Он меня не понял и как-то робко съёжился в комочек. Тогда я вытащил из торбы с припасами, которую старуха дала нам с собой, бутылку то ли с компотом, то ли с морсом. Бутылка была обычная, стеклянная, заткнутая чем-то, наподобие пробки, свёрнутым в тугой жгут куском коры. Видимо, он прилегал к бутылке неплотно, потому что половина компота уже вылилась прямо в торбу, и на попить оставалось совсем мало.

Я протянул пацану бутылку. Сначала он застеснялся, но потом жажда пересилила застенчивость, и он схватил её и с жадностью припал к ней. Тем временем девочка тоже проснулась, увидела, что он пьёт, и тоже протянула руку. Я передал ей бутылку — она шарахнулась от меня, но потом всё-таки взяла себя в руки и стала пить.

Удивительно, но дети немного оставили и мне, хоть сами явно не напились.

Дальше мы опять ехали молча. Дети молчали, но сейчас они исподтишка поглядывали на меня, и так беззаботно наслаждаться окрестными ландшафтами я уже не мог. Надо было с ними о чём-то разговаривать. Но вот как? Как мне с ними разговаривать, если они не понимают русского языка?

И тогда я сделал то, что делал обычно раньше в таких ситуациях в той, своей прошлой жизни: я им показал небольшую пантомиму. Взял носовой платок, скрутил из него человечка, оставив два «кармашка» для пальцев. Сунул туда указательный и средний пальцы и, перебирая пальцами, показал, как человечек бегает и прыгает. Вышло смешно. Пацан засмеялся, а вот девочка серьёзно посмотрела на меня, правда, сдерживая улыбку. Я изобразил большой прыжок человечка на колени пацану. Тот снова засмеялся и протянул руки к игрушке. Я сразу же ему отдал и помог правильно засунуть пальцы в «кармашки».