– Ты видно совсем обезумел! – строго проговорил он. – Это наши гости, и ты не будешь изливать свою желчь при них.
– Пф! – Дионис презрительно фыркнул и прошел мимо, еще и задевая Филиппа плечом.
– Держи себя в руках, дружище, – Вейж схватил Филиппа за руку, не давая ему сделать что-то с этим наглецом, – он явно хочет спровоцировать тебя.
– Прошу простить нас, – извиняющимся тоном произнес Никита, неловко улыбаясь, – мы не хотели, чтобы вы пересекались.
– Мог бы, убил… – донеся до них удаляющийся голос Диониса полный яда.
– Я не понимаю, – раздраженно усмехнулся Филипп, – он смерти ищет?
– Это Дионис, прозванный Мрачным, – вздохнул Андрей, потирая лоб, – раньше Диониса называли Колючим, за его язык. Но пятьсот лет назад он потерял свою семью и немного свихнулся.
– Дионис отличный инженер, настоящий гений, – уважительно произнес Никита, однако затем поморщился, – но его разум…
– Хорошо, хорошо, – пожал плечами Филипп, успокаиваясь, – раз он сумасшедший, я не буду злиться. Ну, или постараюсь…
– Спасибо, – благодарно улыбнулся Андрей.
Они вышли из кремля и, пройдя прекрасные сады, достигли зеленого холма, никак не застроенного.Он сильно выделялся на фоне всего комплекса. Орфей приказал не трогать его, и пятьсот лет холм этот дожидался своего хозяина.
На вершине холма стояла одинокая фигура мужчины. Его тело прикрывала лишь звериная шкура, в руках он держал чудной музыкальный инструмент, что Филипп, что Вейж ранее не видели такого. Это была скрипка, на которой любил играть Вивальди. Вот и сейчас прекрасная музыка разносилась с вершины холма.
Филипп застыл, словно громом пораженный, услышав это мелодию. Ему показалось, будто он стоит посреди бушующего океана, который напоминает живое существо, полное ярости и чистой силы. Огромные волны вздымаются к небу, словно горы, а их вершины, покрытые белыми шапками пены, стремятся вверх. Они сталкиваются друг с другом, создавая громкие всплески и брызги, которые долетают до самих небес. Волны накатывают одна за другой, будто пытаясь поглотить всё на своём пути. Их рёв, подобный рычанию льва в окружении врагов, заглушает все остальные звуки.
Словно отвечая на зов Океана, Небо начинает искриться. Яркие вспышки молний пронзают тёмные тучи, разрывая их на части. Громовые раскаты эхом разносятся на многие километры. Ветер усиливается. И всё вокруг становится серым и мрачным под тяжестью туч… Но вдруг сквозь них пробивается луч солнца, освещая водную гладь, и море успокаивается. И нет более ничего в океане, кроме тишины и покоя.
– Как прекрасно… – пробормотал Филипп, ощущая, как по его щеке стекает одинокая слезинка.
– Да, – улыбнулся Никита, – пробирает до глубины души.
– Он не показывает виду, но его терзает одиночество, – шепнул Филиппу Андрей, – Вивальди последний из своего вида.
– Тысячи лет назад, – раздался бесстрастный голос Вивальди, он стоял спиной к гостям, устремив свой взор ввысь, – я учил своего младшего брата игре на музыкальных инструментах. Он сочинял прекрасные мелодии, которые раздавались во всех уголках Небес. Его музыка славила Отца и наполняла наши сердца покоем и радостью. Воистину, лишь невинные и чистые в мыслях своих могут создать нечто великое… нечто способное прикоснуться к Вечности. Я давно утратил невинность, ныне дух мой не знает покоя и мечется, не понимая, чего же желает...
– Он порой ни с того ни с сего начинает такие монологи, – шепнул Филиппу уже Никита.
– Вивальди, мы прибыли просить тебя о помощи, – произнес почтительным тоном Андрей.
– Чем я могу помочь? – исполин повернулся, и Филипп увидел его лицо. Больше всего поражали глаза. В них читалась тяжесть прожитых лет и некая отрешенность, будто ничего более не волновало Вивальди.
Никита слегка толкнул Филиппа в бок. Архонт кашлянул и почтительно произнес:
– Господин, мой сын умирает, его может спасти лишь сила Баошенгдади, но мы не уверены, что он захочет помогать нам. Если тебе не трудно, если ты хочешь, прошу тебя, помоги нам, помоги мне, – правитель Солнечной республики был готов упасть на колени перед этим существом, только бы он помог ему спасти сына.
Вивальди заглянул в глаза Филиппа. Этот глубокий взгляд, идущий в разрез с совсем не старой внешностью исполина, внушал необъяснимое чувство уважения. Филиппу казалось, что Вивальди этот мир абсолютно понятен и что нет ничего невозможного для него. Раньше он думал, что Вивальди похож на Генделя. Но они отличались так же сильно, как юнец отличается от умудрённого жизнью старца. Вивальди был тем, кто видел рождение человечества, и он наблюдал, как империи возникали и как они отправлялись в небытие, становясь частью истории. Из ныне живущих на континенте он был самым старым существом вселенной.
Вивальди молчал, Филипп не мог сказать, сколько времени прошло, одна минута, пять секунд или целый час. Он впал в состояние, когда время не имеет значения. Наконец Вивальди молвил:
– Я помогу тебе.
– Благодарю, господин, – облегченно выдохнул Филипп.
– Я найду вас, когда придет время отправляться, – сказал Вивальди и вновь повернулся к ним спиной.
– Пойдемте, – Никита мотнул головой в сторону.
Когда они спустились с холма, Филипп выдохнул и пораженно уставился на Вейжа.
– Ты ведь видел его раньше?
– Да, – усмехнулся феникс, – на меня он тоже произвел неизгладимое впечатление. Вивальди окружает какая-то аура величия. Он может одеваться в звериные шкуры, ходить с непричесанной головой и неухоженной бородой, но при этом выглядеть столь внушительно, что члены Совета на его фоне теряются.
– Не стоит так сильно восторгаться им, – покачал головой Андрей, – Вивальди тоже смертен. И однажды он уже проиграл.
– Не понимаю, как Серафим мог победить его, – развел руками Вейж.
– Вивальди обычно не воспринимает противников всерьез, но если битва затягивается, прикладывает усилия, – отстраненно проговорил Швитский. – Серафим действовал молниеносно, к тому же, обладал Рассекателем.
– Но Вивальди не погиб, – нахмурился Вейж, – что именно тогда произошло?
– Сила пространства, – вздохнул Андрей, – Серафим то ли запечатал его, то ли отправил куда-то очень далеко. Вивальди не рассказывал нам, что конкретно с ним произошло.
– Разве существует вероятность, что Вивальди проиграет Баошенгдади? – нервно улыбнулся Филипп.
– Я уже говорил вам, – строго произнес Швитский, – даже не думайте недооценивать Баошенгдади. В силу своего характера он не любит сражаться, но если его прижать…
– Я думал, что Аниуса он боялся, – хмыкнул Филипп.
– Аниус обладал способностью абсолютного разрушения, – усмехнулся Никита, – это сила противоположна Баошенгдадовой. Никакое исцеление не спасет, если твою душу сотрут, даже фениксы не выживут.
– Кто же тогда убил Аниуса? – воскликнул потрясенный Филипп. – Кто такой этот обладатель огня неугасимого?
– Не думаю, что ты хочешь это знать, – вздохнул Андрей, – быть может, Александр расскажет тебе.
Тут к ним подбежал юноша, одетый в синий хитон. Поклонившись, он прошептал что-то на ухо Швитскому.
– Сейчас?
– Да, господин.
– Здесь нет господ, – отмахнулся Андрей, затем перевел свой взгляд на Филиппа с Вейжом, – вас хочет видеть Искандер.
– Искандер? – воскликнул обрадованный Филипп.
– Следуйте за ним, – Швитский указал на юношу.
– Когда закончите, – улыбнулся Никита, – приходите в тот же зал, где мы встретились.
– Хорошо, – кивнул Филипп.
Юноша повел их в самый дальний зал, закрытый золотыми воротами. Когда их отворили, друзья увидели мужчину, восседающего на престоле из слоновой кости. Он был облачён в багряницу, на голове его красовался венец, украшенный драгоценными камнями, на лице сияла золотая маска, а на пальцах поблескивали перстни. Его каштановые волосы доходили до плеч. Увидев Искандера, Филипп усмехнулся в сердце своем. Ему казалась такое величественное одеяние излишним для монарха.
– Падите ниц перед богом во плоти, солнцеликим басилеем, подателем жизни… – начал было перечислять все титулы своего государя слуга, стоящий у основания трона, но его прервал голос, тон которого искажался из-за маски и посему казался металлическим.
