Наверняка это было заклинание, но я его не слышал. Да и не хотел этого. Память человеческая устроена таким образом, что однажды услышанное может вдруг всплыть в голове в самый неподходящий для этого момент. И хуже того — ты даже не в силах будешь вспомнить, что означают эти странные слова, и где ты мог их слышать прежде. И тогда пиши пропало. Ты можешь случайно воспроизвести эти слова, даже не подозревая о возможных последствиях.
А последствия не замедлят проявиться. Да такие, что ты будешь сильно удивлен.
Но самое неприятное, если заклинание приходит во сне. И ты даже знаешь, что его ни в коем случае нельзя произносить, но ничего с этим поделать не можешь. Нечто более сильное, нежели твоя собственная воля, руководит тобой, управляет твоими руками, ногами и желаниями. И ты, замирая от ужаса, произносишь те самые слова. И наблюдаешь, как заклинание стремительно и неотвратимо вступает в силу.
Именно поэтому начинающих магов с первых дней обучают контролировать заклинания даже во сне. Ибо бесконтрольная магия способна стать источником очень больших неприятностей…
Я наблюдал, как Фальц обходит поляну по самой ее кромке. Его руки все также были раскинуты в стороны, и одной из них он даже касался стволов сосен, а из растопыренной ладони второй плавно сыпались в траву мелкие голубые искры. Они не гасли — так и оставались лежать на траве, слабо мерцая, и постепенно из них прочертилась на поляне почти идеальная окружность.
Когда концы ее замкнулись, Фальц остановился. Неторопливо осмотрел дело рук своих, а затем направился прямиком ко мне.
— Когда появится «тропа»? — поинтересовался я.
— С минуты на минуту. Но вам стоило бы выйти за пределы круга, аспирант, пока это не случилось.
Глянув под ноги, я обнаружил, что незаметно для самого себя оказался внутри очерченной Фальцем окружности, и поторопился отскочить прочь. Не хотелось бы очутиться вне пространства и времени, когда возникнет «тропа»…
Она появилась через пару минут. Голубые искры по периметру поляны внезапно дрогнули, как от порыва ветра, тихо зазвенели, а поляна вдруг превратилась в идеально черное и столь же идеально круглое пятно. Никаких бликов не было видно на его поверхности, никакой ряби или отблеска — сплошная чернота, способная поглощать весь свет, попадающий на нее.
А потом в самом центре этого пятна засверкала звездочка. Сначала она была тусклой, почти незаметной, но продолжала быстро расти, пока не стала размером с тарелку. И тогда из нее вырвался язык желтого пламени, стремительно прокатился через всю поляну и остановился, когда уперся в очерченную голубыми искрами границу.
Это и была «тайная тропа». Она казалась пылающей, пышущей жаром, но на деле была холодна как лед. Я знал это, поскольку уже несколько раз пользовался подобными «тропами». Они не отличаются особой долговечностью, поэтому использовать их рекомендуется сразу же по появлению.
Был случай, когда один чародей открыл такую «тропу», собираясь переместиться из одной точки империи в другую по служебным делам. Но вдруг замешкался — что-то отвлекло его в тот момент, какой-то пустяк. Кажется, он хотел еще раз поцеловать на прощание свою дражайшую супругу. Уж больно любили они оба пафосные прощания. Поцеловал ее, а потом шагнул на «тропу». И в то же мгновение она закрылась. Хлоп — и только короткий порыв всколыхнувшегося воздуха напомнил о том, что когда-то здесь была «тайная тропа». И еще осталась половина мага. Одна нога, одна рука, часть спины и половина головы.
Этот кусок человека еще некоторое время даже сохранял вертикальное положение, неуверенно покачиваясь, словно и сам не мог понять, жив ли он еще, или уже нет. А потом испуганная супруга закричала, дернула его за руку, и тогда он упал, разбросав по траве обрывки внутренностей.
Никто так и не узнал, что сталось с его другой половиной. «Тропу» он не прошел, и на точке выхода, естественно, не появился. Вероятно, где-нибудь в Запределье до сих пор лежит половина его тела с очень удивленным лицом…
Впрочем, ни о чем таком я сейчас не думал. Едва «тропа» подкатилась к светящемуся краю поляны, я хлопнул Фальца по плечу и сразу же ступил на нее, провалившись в холодное мягкое покрытие почти по щиколотку. И быстро пошел к центру поляны.
Собственно, никакой поляны здесь уже не было. Стоило мне переступить искрящуюся границу, как все за ее пределами тут же исчезло. Не стало леса, не стало неба, не стало Фальца — лишь кромешная тьма была вокруг, и прорезала ее пылающая «тропа», которая теперь казалась очень длинной, уходящей куда-то в бесконечность.
И я пошел по «тропе» вперед, точно зная, что бесконечности этой хватит ненадолго, и что закончится она в тот же самый момент, когда откроется выход в точке назначения.
К слову, выход не открывается произвольно. Опытный «тропун» тщательно подбирает место для него, учитывая огромное количество факторов. Основными из них являются такие, как: объем пустого пространства, наличие диких зверей, удаленность от водоема, плотность населения вокруг точки выхода.
Любой их этих факторов может оказаться фатальным. Представьте себе, что вы ступили на «тропу» где-то на лесной полянке, как в моем случае, а вышли где-нибудь посреди Финского залива, на глубине пяти саженей, как это случилось однажды с одним недотепой. Ему еще крупно повезло, что дело было летом, он умел неплохо плавать, и к тому же неподалеку проходил рыбацкий баркас. В противном случае, все могло бы закончиться очень печально. И для рыбаков, кстати, тоже…
Я сразу увидел, как открылся выход. Впереди вспыхнул продолговатый голубой проем, и до него было рукой подать, я даже видел внутри него какие-то тени, которые наверняка принадлежали уже нашему миру. Потому что в Запределье не бывает теней.
Ноги у меня порядком подмерзли, и я ускорил шаг. И практически моментально очутился у выхода. Задерживаться здесь я не стал. Понятно желание некоторых новичков остановиться у самого порога, осторожно высунуть голову наружу и осмотреться, прежде, чем переступить за грань. Но поверьте мне: какая бы опасность не подстерегала вас снаружи, какие бы ужасы в себе не таила, но выйти и встретиться с ними лицом к лицу вам все-таки придется. Потому что остаться на «тропе», когда выход закроется — то еще удовольствие. И наверняка оно будет последним в вашей жизни.
Я шагнул в проем, а уже через мгновение почувствовал, как за спиной у меня заколыхался воздух. Это закрылся проход. «Тропа» исчезла, как будто ее никогда и не было.
Я сразу понял, где нахожусь. Теоретически открыть выход «тропун» может в любом подходящем для этого месте, где линии поля истончились и их легко разорвать. Но на практике для выхода всегда использовалось некое определенное место, где миграция поля незначительна.
Это гораздо удобнее. В таком случае в городах можно подготовить специальное помещение в уединенном месте, где никто не обратит внимания на внезапно появившегося словно из ниоткуда человека. А если такое постоянное место будет находиться где-то в лесу, то там всегда можно быстро сориентироваться на местности и двигаться в нужном направлении, без всяких плутаний и задержек в пути…
Помещение, в котором я сейчас очутился, было мне знакомо и находилось на окраине Санкт-Петербурга. Путь отсюда до дома магистра Петра Андреевича Амосова, моего куратора, был не близким, но если ускорить шаг, то вскорости можно добраться до трактира «Утка и покой», где всегда дежурит несколько конных экипажей.
Вокруг было темно, только слева над головой слабо светилось небольшое окошко, забранное железной решеткой. Снаружи окошко это располагалось на уровне тротуара, а комната находилась в подвале заброшенного дома, имеющего среди местного населения весьма дурную славу. И я не удивлюсь, если окажется, что славу эту в свое время пустил кто-то из «тропунов»…
Слепо шаря перед собой руками, я сделал несколько шагов вперед, пока не наткнулся на стоящий у стены стол. Поднял руку раскрытой ладонью вверх, и прошептал короткое заклинание, которое вызубрил еще на первой неделе обучения в Академии, к тому моменту уже ставшей вне закона. «Потаенная Академия» — так ее теперь порой называли.
