Впереди, на расстоянии в треть версты, темнела иззубренная лесная полоса. Звезды над ней редкими искорками просвечивали сквозь прорехи в пелене облаков. Несколько минут спустя мы выбежали на укатанную дорогу, кривой серой полоской идущую вдоль опушки. Здесь Фальц на некоторое время остановился и принялся озираться, близоруко щурясь.
— Ничего не вижу… — сообщил он сквозь зубы. — Темнота, хоть глаз выколи.
Вдруг он замер, вытянулся и неподвижно уставился в сторону леса. В глазах его я заметил желтые всполохи, которые полностью закрывали собой все их содержимое. Не было видно в них ни светлого ободка белков, ни кляксы радужки, ни черного пятнышка зрачков — ничего, кроме колыхающихся языков желтого пламени.
Я знал, что это означает, но вживую видел подобное впервые. «Ночное зрение», оно же «глаз грайи». Говорят, те, кто им владеет, одинаково хорошо видят что ясным днем, что в кромешной тьме ночи, и к тому же способны приближать удаленные предметы, как это делает зрительная труба у моряков. И еще говорят, что его тяжело удерживать слишком долго, к тому же после этого у некоторых страшно болит голова, поэтому использовать его рекомендуют лишь кратковременно. Не то есть риск и вовсе остаться без зрения.
Фальц пялился в сторону леса не больше минуты. Потом пламя в его глазах потухло, и он сразу расслабился, плечи его облегченно опустились.
— Терпеть не могу делать это, — сообщил он, до скрипа растирая глазные яблоки. — Уже лет десять не использовал «глаз грайи». И еще бы столько же обошелся, если бы не возникла такая необходимость… Тропа нынче откроется вон там… — он указал рукой во тьму куда-то вправо. — Поле там истончилось до нитей, заклинание способно его легко разорвать. Но следует поторопиться — оно почему-то слишком быстро мигрирует. Должно быть в Запределье происходят какие-то процессы, способные влиять на поле нашего пространства…
Я еще не полноценный маг, всего лишь аспирант магистра Амосова, углубленно изучающий магию Синей Линии. И пусть звучит это на первый взгляд достаточно нежно, и даже как-то женственно, но на самом деле чародей, целиком познавший силу Синей Линии, получает статус магистра и способен на многое. Он может даже противостоять тьме, что наползает порой из самых мрачных закоулков Запределья.
Мировая магия не ограничивается одной лишь Синей Линией. Она особо развита в пределах Российской империи и ряда других государств. Но есть еще магия Желтой Линии, Красной Линии, Фиолетовой… Это зависит от того, в какую сторону отклоняется линия спектра объектов магического поля. При этом магия Синей Линии будет неустойчиво работать на территориях, где преобладает желтый спектр, или красный, или какой-то иной, отличный от синего.
Например, в Сагаре, где имеется явное преобладание красного спектра, магия Синей Линии будет бессильна.
Этот закон справедлив и в обратном действии. Ни одна магия, отличная от Синей, не сможет быть предсказуемой и стабильной на территории синей линии спектра. А потому и сагарские маги не смогут разгуляться на просторах России-матушки. Порой это весьма полезно для государственной безопасности.
Да и в районах Приграничья, где соседствуют магии разных цветов спектра, они обе ведут себя крайне неустойчиво. Даже магистры не могут уверенно использовать свои способности вне территории родного спектра. Это чревато большими проблемами. А при неудачном стечении обстоятельств даже может стоить жизни.
И это я говорю о магистрах. Мне же, начинающему магу Синей Линии, чтобы подняться до подобного уровня, придется пройти весь цикл обучения и сдать несколько весьма непростых экзаменов. Впрочем, пока что я не сдал и первого…
Пару минут мы шли по дороге быстрым шагом. Сначала пробовали бежать, но Фальц быстро выдохся. Все-таки стоит делать скидку на возраст, не мальчик чай уже. А потом он вдруг и подавно остановился, схватив меня за рукав.
— Вы устали, Фальц? Может обопретесь на мою руку?
— Тш-ш-ш! — зашипел на меня старый чародей, прижав к губам палец.
Прислушался. Потом неожиданно рухнул на колени и прижался ухом к земле.
— Что случилось? — спросил я громким шепотом. — Вы что-то услышали?
— Тш-ш-ш! — снова зашипел Фальц с раздражением.
Я поторопился поднять руки и отступить.
— Лошади… — прошептал Фальц. — Пока еще далеко, но они приближаются…
— Гвардейцы? — резко спросил я.
— С большой вероятностью. Они возвращаются. Подозреваю, что ваш «молчаливый кустодий» перед тем как замолчать навеки послал сигнал о своем уничтожении. Некоторые заклинания способны это делать.
— Это плохо, — заметил я.
— Это хуже, чем вам кажется, аспирант! Впрочем, печать была совсем небольшой, такие неспособны точно указывать свое расположение, лишь направление… Я открою для вас «тропу» и сразу вернусь.
Мне стало как-то тревожно. Если гвардейцам вдруг станет известно, что все это время Фальц просто водил их за нос, они могут в запале изрубить его в капусту. Ну или во что там еще можно изрубить старого чародея…
— Послушайте, Фальц… Может будет разумнее, если вы отправитесь вместе со мной в Петербург? Я уверен, что магистры смогут вам найти подходящее место для дальнейшей службы.
Фальц поднялся с земли, сначала отряхнул колени, затем принялся отряхивать ладони. Подумав немного, помотал головой:
— Мое внезапное исчезновение может вызвать ненужные подозрения. А так вряд ли кто-то заподозрит старика в том, что он напал на гонца и забрал у него письмо.
Это звучало логично.
— Возможно, вы правы, Фальц…
— Нет, аспирант — я прав абсолютно точно! Идемте дальше, у нас нет времени на досужие разговоры.
Мы двинулись дальше. Сначала прошли по дороге еще сотню саженей, потом Фальц снова прислушался, покачал головой и знаком дал команду идти к опушке.
Едва мы протиснулись сквозь густой подлесок, как позади уже совершенно отчетливо послышался стук копыт. Он быстро надвинулся, и в ночной тишине показался просто оглушительным. Присев в траву и раздвинув кусты, я увидел, как пронеслась мимо нас по дороге вереница всадников в шлемах с остроконечными «шишаками».
Кавалергарды светлейшего возвращались в деревню. Да уж, покрутил я их, помотал по округе. Ох, и злые они сейчас, наверное! Поймают — порвут. Хотя, сначала пускай поймают…
Фальц тронул меня за плечо: пора. Я кивнул, и мы направились куда-то вглубь леса, в место, известное одному лишь Фальцу. Продирались сквозь какие-то колючие сучья, уворачивались от хлестких ветвей, прыгали по каким-то кочкам, рискуя провалиться в болото. Под ногами чавкало и хлюпало, а порой и завывало утробно, отчего становилось жутковато. И еще я подумал, что даже если бы шляпу свою с шикарным павлиньим пером не потерял давеча где-то по дороге в деревню к Фальцу, то сейчас все равно лишился бы ее в этих дебрях.
Эх, хорошая была шляпа. Хорошо, что у меня таких две…
Не знаю сколько прошло времени. Когда бредешь в полной темноте незнамо куда, за временем сложно уследить. Когда закончилось болото, мы снова врезались в какой-то колючий кустарник — тут уж Фальц принялся ругаться сквозь зубы, да сочно так, по-деревенски. Я вторил ему на витиеватом столичном жаргоне…
А потом внезапно стало светло. Мы вышли на круглую поляну, окруженную длинными прямыми соснами с чернеющими на фоне неба макушками. Облака расползлись куда-то по сторонам, и над головами у нас светил месяц. Немного в стороне расположилось и пристально взирало на нас яркое пятно Венеры.
— Пришли, — сообщил Фальц, тяжело дыша. — Вы можете отдохнуть, Алексей, а я пока подготовлю «тропу»…
Молча кивнув, я отошел в сторонку, чтобы не мешаться. Последнее это дело — мешать чародею за работой. Можешь и не заметить, как сам станешь частью заклинания. А потом начнутся глупые вопросы, вроде: откуда у меня хвост взялся? Почему только одна рука, ведь всегда было две?..
В общем, смысл такой, что под руку чародею лучше не лезть. Мало ли что…
Фальц тем временем вышел на середину поляны и остановился, раскинув руки в стороны. Замер. Затем начал медленно поворачиваться, что-то при этом негромко бормоча себе под нос.
