— Не трогай моего брата! Я им горжусь, он лучший в мире брат вообще.
— Маша, если ты думаешь, что я передам ему твои слова как-нибудь невзначай, то ошибаешься. Он на это не поведется и не купит тебе КамАЗ. Кстати, зачем тебе КамАЗ? — Вика поморщилась.
— Чтобы косметичку свою возить, — отмахнулась та. — И вообще, ты задаешь слишком много вопросов. Трупы наших врагов я буду туда укладывать: Добрыня их будет валить, а я — развозить родственникам, чтобы знали, с кем связались. Буду вроде Санты, развозящего рождественские подарки, только не совсем подарки.
— Ты чокнутая и жестокая стерва, — покачала головой Вика.
Маше было все равно, что о ней думают. Она не из тех, кто умеет прощать зло.
— Простите, что отвлекаю, — грабитель жалобно простонал. — Но может, вы хотя бы разрешите мне снять костюм? В нем жарко до ужаса, я весь вспотел… Без него я лучше приберу весь дом.
— Попозже. Я решу, когда с тебя будет довольно, — Маша надменно посмотрела на него, махнув рукой по-царски.
Неподалеку
На улицах и в переулках белый снег был залит алой кровью, а в домах, куда им удалось проникнуть, глубокие царапины покрывали мебель и стены. Посреди этого хаоса валялись изуродованные человеческие тела.
Кочующая стая йети учуяла добычу пару часов назад и забрела в это поселение с другого конца, где возвышались высокие горы. Они действовали стремительно и были невероятно сильны: обычные люди, приехавшие сюда, при одном только виде на них цепенели от ужаса.
Клыки у них были как у саблезубых тигров, а острые крепкие когти при нападении выпячивались на пятнадцать сантиметров.
Засевшая неподалеку от одного дома стая этих кровожадных, но разумных существ притаилась. Им не хотелось лезть на рожон к колонне из машин, откуда по ним вели шквальный огонь.
Но зато они нашли новые, совсем беззащитные цели: две девушки сидели за застекленной лоджией.
— Если Тато вернется и доложит, что они, и правда, одни и без оружия, то ворвемся сразу с двух входов и разорвем девчонок на куски, — облизнулся двухметровый снежный человек.
— Чур мне голова одной из них, — поднял руку его сосед. — Люблю обгладывать головы и лакомиться мозгами. Они такие вкусные и сочные.
В стае все были согласны насчет мозгов, и начался спор, каждый желал застолбить лакомство себе. Но вскоре их разведчик Тато вернулся, а вернее, примчался обратно под елки пулей. Его лицо исказилось, а челюсти тряслись так, что зуб на зуб не попадал.
— Ты чего это? Выкладывай давай, — ударил его по плечу желтоглазый главарь стаи.
— Там… у них в плену один из наших сородичей, но не из нашей стаи, — ноги у йети тряслись. — Эти девчонки очень сильны… Они просто настоящие чудовища. Они запугали нашего сородича… Вы бы знали, до чего они его довели: он умолял их снять с него шкуру, так он уже измучился.
— Да ну, чтобы кто-то из наших просил о том, чтобы его убили, да еще и таким способом: снять шкуру заживо? — главарь стаи не верил своим ушам. — Они кто такие? Демоницы?
— Я сам как услышал, у меня аж дух перехватило, — разведчик бросил еще один взгляд на дом позади. — Мне жаль того бедолагу, но он ползал перед ними на коленях, я сам видел. Я не хочу так же… У меня жена и дети дома.
Главарь тоже долго не раздумывал и сразу отдал команду:
— Уходим отсюда как можно дальше: обратно в горы, и бежим-бежим как можно быстрее, мало ли, вдруг у тех охотниц чутье на нас работает. Никогда больше к людям не стоит соваться! Осторожнее надо быть, — махнул он своей стае длинной рукой, и они всей толпой устремились прочь.
Москва
В гримерке царила суета. Особенно старались гримеры: они укладывали волосы Императора и пудрили лицо, но тот, чихая от пудры, отмахнулся от них и велел всем выметаться.
— Но, государь, конференция вот-вот начнется, и наш долг — привести вас в порядок перед камерами. Это наша работа, — пролепетал подданный в модном галстуке и парике.
— Ты у меня на виселицу пойдешь, Николай Семенович, если ты и твои работники сейчас же не исчезнете отсюда. Тут политическая конференция, а не дурацкое телешоу, — рявкнул Петр Александрович.
Толпа подчиненных с поклонами стала выходить из гримерки. Они всегда суетились перед важными встречами, чтобы Император остался доволен. Но характер у него был непростой, и им приходилось с этим мириться.
— Так что, Глеб Михайлович, неужели правда то, что ты сказал про Добрынина? — оставшись наедине с верным советником, государь улыбнулся во все зубы.
— Так точно, Ваше Императорское Величество. Паренек на всю Империю объявил эту новость в интервью, — кивнул советник, тоже пребывая в хорошем настроении.
— И очень вовремя, — вскочил с кресла Петр Александрович и забегал по гримерке. — Это настоящий подарок. Просто царский подарок, — приговаривал он, активно жестикулируя.
В голове у него быстро выстраивались мысли. Скоро начнется конференция с японским сегуном по поводу натянутых отношений, и Император не собирался упускать момент.
— Значит, так! — помахал пальцем государь. — Слушай внимательно: на этой конференции кто-то из зала должен будет задать вопрос насчет Добрынина. Успеешь подготовить?
— Вопрос будет задан, — поклонился советник.
— Ты уж прости, что все тебе поручаю, а не секретарям. Но ты лучше остальных меня понимаешь, смекалистый, — Император хлопнул его по плечу. — Зададут вопрос, а я отвечу, что все так и есть, Добрыня в своем праве. И дальше все по накатанной…
— Да, и можно добавить, что мы подняли сводки по нему: его предок когда-то очень помог своему региону не погибнуть и восстановиться. Дед Добрынина многим достойным аристократическим Родам помог выжить после затяжной войны, — предложил советник.
Петр Александрович кивал, потирая руки от предвкушения. Он понимал, что это будет взрыв в обществе, но был готов пойти на это.
— И да, Глеб Михайлович, передай срочно нашему уважаемому начальнику тайной разведки, Лёне Каневскому, чтобы он пристально следил за ситуацией. Сам понимаешь: Рода начнут нарушать законы, лишь бы добраться до Добрынина.
— Считайте, государь, что уже сделано, — кивнул расторопный советник, собираясь бежать из гримерки.
— Пусть он со своими людьми все пресекает на корню, слышишь, Глебка? Пресекает! Пора наводить порядок в этой берлоге. Пусть поймут, что закон и для них писан, — бросил ему вдогонку Петр Александрович.
Отдав срочные указания, Император остался один и подошел к освещенному лампами зеркалу.
— Какого черта они меня так сильно напудрили! — недовольно буркнул Император, глядя на свое отражение в зеркале. Схватив салфетку, он принялся яростно стирать грим с лица. — Неужели я и без этой штукатурки так плохо выгляжу? Куда катится этот мир…
Занимаясь этим, он услышал стук в дверь и разрешил войти.
— Ну что там еще? У меня же еще есть время до начала, — раздраженно спросил Император.
— Ваше Величество, — в гримерку вошел Тютчев, — я знаю, вы очень заняты, но вы велели мне проследить за вакцинацией Дружка, чтобы ветеринар не забыл поставить печать в его паспорт.
— И что? — Петр Александрович повернулся к нему, отбросив салфетку на стол.
— В общем, прививки от чумки, гепатита, энтерита, парагриппа и лептоспироза сделать не удалось. Ветеринар отказался заходить к Дружку в клетку, хотя на нем был защитный ошейник и пес вроде как безобиден… Но это пока никто не проверял, — отчитался секретарь.
— А этот ветеринар вообще в курсе, что это мой личный пес? Или ему плевать на свою работу? — Император вскинул брови.
— Понимаете, государь, похоже, ему дороже собственная жизнь, чем работа. Ему известно, что тридцать предыдущих ветеринаров, пытавшихся привить Дружка, скончались.
— Эй, полегче, Тютчев! Не надо наговаривать на моего пса, — Петр Александрович задрал подбородок и свысока глянул на секретаря. — Подумаешь, не любит он уколы. И вообще, последний ветеринар умер не по вине Дружка, а по своей глупости. Увидев пса впервые, он так перепугался, что рванул по коридору, поскользнулся на банановой кожуре и напоролся на копье стражника. Более идиотской смерти я не встречал. Думал, такое только в мультиках бывает… И кто вообще раскидывает шкурки в моем дворце? — задумался Император.
