– Да через Старый город, – сказал он. – Но сам ведь понимаешь, сейчас особо по проложенным маршрутам не походишь.
– Эти ходят, – кивнул я вверх, подразумевая местных. – Они постоянно с полицейскими торгуют. Ну, вернее, не с ними, а с теми, кто на базарчик тот ходит. И у них соглашение, типа, что они периодически маршруты расчищают, а потом ходят по ним. Ну, где зомби поменьше.
– Это зомби, а то люди, – хмыкнул он, но все‑таки подсел рядом, и жестом показал, чтобы я пододвинул экранчик коммуникатора ближе. – Школа, вот здесь.
Он ткнул пальцем в экран, и я немедленно поставил там отметку. Подумал секунду, а потом спросил:
– А управа где? Ну, где полицейские сидят.
– Тут, – ответил он и ткнул в другое место.
Я поставил отметку и там. Подумал еще секунду, и отметил и пятый комплекс. Лучше уж все жилые «поселения» иметь на карте. Да, навигатор не работает, потому что без личного пароля доступа нет. Зато есть все остальное. Да и названия улиц и номера домов с карты никто не стирал.
– По уму, так им вот так вот идти надо было. Ну, по крайней мере, так предполагалось, – он провел пальцем по экрану, пересек несколько улиц. Чуть в стороне от участка, да на север, к школе. За ней уже окраина города, потом лес, а потом – Рыбное. Оно тоже, вроде как, жилое, сельские отбились и торгуют с городскими.
Я посмотрел на названия улиц, и у меня в голове что‑то щелкнуло. Фрунзе. Что‑то такое я об этом месте слышал.
Приблизил, посмотрел поближе. Карта увеличилась, дома из плоских превратились в 3D‑модели. Понятное дело, что без каких‑либо деталей, но высоту более‑менее понять можно.
– А про «свечку» на Фрунзе ты слышал? – спросил я.
– Да, вот она, – ткнул он пальцем в единственное высотное здание на этой улице.
Самый край Нового города, дома все пятиэтажные, а в этой где‑то пятнадцать‑шестнадцать этажей. Я в такой же свечке сидел, когда за базой военных наблюдал.
– А что там, знаешь? – спросил я.
– Неа, откуда, – Степан покачал головой. – Мы ж в город не суемся, у нас и так все нормально.
– Нормально, – кивнул я. – Только вот в свечке этой сидит бригада некого Жени Калыма. И если ты все правильно показал, то наши должны были прямо мимо нее пройти.
Он посмотрел на карту, потом на меня, уже с сомнением.
– Не, – покачал он головой. – Не верю. Школьники знать должны об этом, обошли бы.
– Не факт, – я пожал плечами. – Но от школы это далеко, могли и не быть в курсе. Но это – самый очевидный вариант. Пойдем все равно тем же маршрутом, посмотрим. Но в этом месте задержимся, посмотрим повнимательнее.
Я поднял голову, и увидел парня в очках, который очень внимательно рассматривал коммуникатор в моих руках. Ну и что же его могло так заинтересовать?
Глава 17
– Чего смотришь? – спросил я, посмотрев в глаза парню.
– Да, ничего, – сказал он, и попытался повернуться и уйти.
Ну уж нет. Наши коммуникаторы – это особая техника. Подобные используют в других ЧВК, а у военных совсем другие модели. В теории он мог видеть такой, всё‑таки при городе была военная часть, а у них самые разные штуки бывали. Но он рассматривал именно мой коммуникатор, да ещё и с таким видом, как будто знал, что это такое.
– А ну стоять! – я поднялся с лавочки. – Тебе вопрос задали!
– Ну, – проговорил он, повернувшись ко мне. Ловить его и разворачивать не пришлось, и это хорошо. Уж очень мне не хотелось распускать руки на чужой базе. – Комм у тебя интересный, вот и все.
– Видел такие раньше? – снова спросил я, посмотрев ему в глаза.
Было видно, что ему очень хочется соврать, но он понимает, что спалился, и что я просто так уже не отвяжусь.
– Видел, – сказал он. – Приносили такой. Искали техника, чтобы разобраться мог.
– И? – спросил я.
– Я попробовал, – сказал он. – Но там защита такая, что смысла даже связываться нет. Это же не военная штука, те ломаются на раз‑два, явно более навороченная. Так что...
– А откуда ты вообще эти штуки ломать научился? – подключился к разговору Степан.
– Ну я тут на фабрике инженером‑наладчиком работал, – начал он...
– И научился ломать военные коммуникаторы? Ну да, они же не сложнее швейной машинки. Что там делать‑то, два раза плюнуть и растереть.
– Но, – сказал он...
– Слушай, – снова вступил в разговор я. – Эта штука – коммуникатор, входит в стандартный набор снаряжения оператора ЧВК «Волк». Я и есть один из таких операторов. И, насколько я знаю, единственный выживший в городе. Если есть кто‑то ещё, то мне надо об этом знать. Если его тебе приносил кто‑нибудь другой, то он, очевидно, убил этого самого оператора, и я должен его найти и с ним посчитаться.
Кто бы это мог быть? У кого вообще были такие коммуникаторы? У меня, да, это ясное дело, со сгоревшим после удара электромагнитного импульса модулем связи. Но мой отобрали, его забрал Шило. Так что это мог быть он.
Какое‑то количество портативных компов могло быть у военных. Они ведь тоже завалили нескольких наших, и вполне могли забрать с их трупов коммуникаторы.
Так, кто ещё?
– Я – хакер, – наконец, сдался он. – Работал в сети раньше, а на фабрику устроился...
– Чтобы не попасть под статью о тунеядстве, да, – кивнул я. – Я понял.
В двадцатые годы народа, который ничего не делал и побивался левыми доходами стало так много, что в административный кодекс вернули статью о тунеядстве. Ты должен был либо работать официально, либо быть зарегистрированным в качестве самозанятого и платить налоги, либо стоять на бирже труда. Четвертого было не дано.
– Да, – кивнул он. – В городе про меня не знали, для всех я был обычным рабочим. Но в сети был довольно известен. Может быть, слышали про атаку на «БНГТ»?
А он, однако, не лишен тщеславия. Да, была такая тема, «БНГТ» – косметическая корпорация, которая активно использовала животных в тестировании своих новых продуктов. И какие‑то парни взломали сеть штаб‑квартиры и заставили окна перемигиваться так, чтобы получались слова «I HATE ANIMALS».
Собственно говоря, об этом болтали, как о обычной детской выходке, никто их даже искать не стал, кроме самой службы безопасности корпорации. Их‑то репутации был нанесен ущерб, причем, речь шла не о экспериментах на животных, а о хреновой защите в сети.
– Ну слышал, – кивнул я.
– Так вот – атака на эту корпу была всего лишь отвлекающим маневром. Я в ней не участвовал. Зато мы влезли в сеть и украли оттуда...
– Ладно, – я поднял руку. – Мне это не очень интересно. И наказывать тебя никто за это не будет, подозреваю, что уголовный кодекс РФ на территории ЗАТО Волков больше не работает. Вопрос в другом. Кто тебе приносил этот коммуникатор?
– Я их не знаю, – пожал он плечами. – Я их никогда раньше не видел. Парни какие‑то в черной полувоенной форме. Не полицейская, и даже вообще не наша как будто. Правда, я в этом не разбираюсь. И говорили по‑русски, но с акцентом. Едва заметным, но...
Твою мать. Опять эти черные.
Но мы напали на след, и это радует. Если эти уроды приходили сюда, то возможно, что им нужен коммуникатор, чтобы...
А зачем вообще? Взломать контейнер? Так проще было бы принести сам контейнер и вскрыть его. Да и зачем это делать в городе? Не верю я, что у иностранной разведки до сих пор нет наработок о том, как открывать защищённые контейнеры. Эта штука распространенная, любые ценные грузы вывозятся именно в них. Хотя в поле их, конечно не вскрыть.
Так что же этим товарищам надо? Черт его знает.
Ладно, над этим надо хорошенько подумать.
– Ты мне вот что скажи, друг, – проговорил вдруг Степан. – А чего это они к тебе пришли? У тебя ведь на лбу не написано, что ты – хакер. И подозреваю, что у горожан спросить об этом некому было. Кто знал, тот уже помер. А пришли они именно сюда.
Черт, а ведь он прав. Я настолько зациклился на факте обнаружения черных, что случайно упустил эту деталь.
