У него в голове отчетливо рисовалась картина опустевшей Изимы, где он в одиночестве бродит по улицам, а на него смотрят ставни заброшенных домов. На посту, на центральной стене стоит Тэруми и Лайя, на восточной — Фенрис, хоть это и бессмыслица, ведь вчетвером город от монстров не защитить. С Кытом — да, а без него уже не выйдет.
Ногу под столом несильно сжали. Он посмотрел на Тэруми и грустно улыбнулся, а затем опустил свою руку вниз и нашел пальцы девушки.
— Не драматизируй, — тихо проговорила она, угадав, о чем он думает. — Всё будет хорошо.
Чонсок на мгновение сплел свои пальцы с пальцами Тэруми, черпая силу в её любви и поддержке, и поднялся. Привлекая внимание, он постучал ложкой по металлической кружке и, как только стало тихо, заговорил:
— У меня для вас есть важная новость…
Новость о том, что барьера больше нет, вызвала у всех бурю эмоций. За считаные минуты изимцы преодолели порог неверия и окунулись в упоительную фантазию лучшей жизни. Они вскакивали и радостно обнимали друг друга, громко строили планы, собираясь чуть ли не уходить прямо сейчас, несмотря на позднее время. Успокоить всех и заставить дослушать — было непросто. И всё же с помощью Фенриса это получилось: нависшие над головами ледяные шипы могли быть очень убедительными.
— Спасибо, Фенрис, — сказал Чонсок и обратился уже к остальным: — Понимаю ваше нетерпение, но всё же предупреждаю, что покидать город в ближайшие дни строго запрещено!
И прежде, чем народ успел забыть всё то хорошее, что сделал для них Чонсок, и поднять восстание, Правитель Изимы торопливо пояснил:
— Мир по ту сторону барьера за годы сильно изменился. Чтобы ваше путешествие прошло безопасно и вам всё же удалось устроиться на новой для вас земле, вам многое нужно узнать. Я в срочном порядке организую специальные встречи, где вам всё подробно расскажут про устои королевства, про монстров, которых вы, возможно, встретите, про соседнюю страну Азуриан и другие нюансы. Кроме того, мне нужно знать, сколько человек собирается уйти — мы составим списки, сформируем группы, выделим всё необходимое и разделим между всеми группами. Отдельными семьями и поодиночке путешествовать опасно и, напоминаю, запрещено. Поэтому взываю к вашему разуму и ответственности. Всё будет, но не сегодня и не завтра. Коль скоро? Будет зависеть от вашей организованности.
Стали раздаваться отдельные выкрики, постепенно к этому подтянулись вопросы.
— Если после организованных занятий, у вас ещё останутся вопросы, я непременно отвечу на них, — сказал он сразу всем.
Чонсок сел, давая понять, что на этом разговор окончен. Постепенно столовая снова стала напоминать растревоженный улий. Люди стали расходиться, вслух мечтая об удивительных переменах. Со временем зал опустел, даже кухарки, которые обслуживали столовую, всё побросали и ушли. Чонсок отрешенно смотрел на заставленные грязной посудой столы, не в силах размышлять, что будет дальше. Перед ним возникло любимое лицо. Глаза Тэруми светились теплом и нежностью.
— Амэнэ, я никогда не говорила тебе раньше, думала, ты и сам знаешь, но если нет… Я тобой горжусь. Ты удивительный. И самый лучший Правитель. Если изимцы не осознают этого, то мне их искренне жаль.
— Ты субъективна, моя дорогая супруга, — проворчал Чонсок, тронутый словами Тэруми, но притянул её к себе, нежно прижимая.
— Не напрашивайтесь на комплименты, Правитель Лим, — иронично произнесла Лайя, поднимаясь со своего места.
Она стала собирать грязную посуду в стопки, предварительно очищая от остатков еды. Фенрис молча присоединился.
— Тут работы до утра, — пожаловалась Тэруми, смотря на длинные столы, заставленные просто немыслимым количеством предметов.
— Ты главное начни, — весело поддела её Лайя.
Тэруми скривилась и показала ей язык, но вместе с поднявшимся Чонсоком принялись за уборку. Вскоре получилось наладить даже определенный темп работы. Лайя и Тэруми очищали и собирали тарелки, мужчины относили.
— Если завтра никто не выйдет готовить на всех, я этим заниматься не буду, — через какое-то время сердито выдала Тэруми.
Чонсок рассмеялся и согласно кивнул, но в глазах осталась тревога. Вышедшие из-под контроля люди — вестники хаоса, а хаос — путь к забвению. Будет слишком жестокой насмешкой судьбы, если город, который несколько столетий противостоял монстрам и эльфам, падет из-за разобщённости и от спешного, необдуманного бегства жителей, по сути, в никуда.
С посудой, вопреки ожиданиям, они справились быстро. Зал был убран. Оставалось её перемыть. Они, закатав рукава, выстроились в линию и весело переглянулись, словно затевая соревнование, кто больше успеет вымыть. Тэруми и Фенрис в этом откровенно проигрывали, и хоть рвения у них было более чем предостаточно, опыт явно хромал. Понять, почему танэри и кайнарис плохо управлялись с посудой, вполне можно, но почему так хорошо управлялся с ней данхне — оставалось для Лайи загадкой.
— Чон, всё хотела спросить тебя. Где ты научился так готовить и посуду мыть? Всё-таки это не повелительское дело.
Тэруми тоже перевела на любимого заинтересованный взгляд. Ведь и правда, то, что воспринималось ею как данность, как таковой не являлось.
— Мои родители не обладают особой душевностью и тактильностью, поэтому ребенком я невольно искал это у других. Учитывая, что я был наследным сыном правящего дома, меня сторонились, предпочитая ограничиваться необходимым минимумом. Не приведи Боги, с данхне случится хоть что-то в их присутствии, Повелитель казнит потом незадачливого придворного или слугу, а вместе с ним и всю его семью в назидание.
Чонсок вдруг улыбнулся воспоминанию.
— И всё же один человек нашелся, кто заметил в капризном, взбалмошном, а зачастую и очень жестоком мальчишке скрытое одиночество. Мастер Ву, так я звал его. Для меня он таким и был: мастером своего дела. Он работал у нас на кухне, обычным поваром. Он и научил меня всему. Я проводил рядом с ним всё свободное время. Потом, когда вырос, я вспоминал то время и невольно задавался вопросом, почему Повелитель разрешал это? Ведь повар обращался со мной без должных церемоний, по-простому, как если бы отец в обычной семье обращался со своим сыном. Но так и не понял. Хочется верить, что мой настоящий отец делал это из любви ко мне, хоть так, через кого-то, давая то, что я искал. Впрочем, это уже не так важно. Да и продлилось недолго: мастера Ву убили в одно из покушений на мою жизнь, у меня на глазах. Он спас мне жизнь.
Повисла тяжелая пауза. Все с жалостью посмотрели на него, а сам Чонсок тряхнул головой, вырываясь из плена прошлого, и виновато произнес:
— Простите, не стоило разводить ненужных сантиментов. Но… не отвлекаемся!..
— Что это вы устроили здесь?! — возмущенно воскликнула Беата.
Они вздрогнули и обернулись на её голос. На кухне, подперев руки в бока, стояла кухарка и грозно хмурилась. Позади неё были остальные работницы столовой. Они с заметным любопытством обводили взглядом происходящее, явно не понимая, с чего это кто-то орудует на их кухне.
— Вы вернулись? — удивленно спросил Чонсок.
Беата вырвала тарелку из его рук и отложила, а потом замахнулась полотенцем на Тэруми, как будто собираясь ударить, явно обвиняя именно её.
— Нечего хозяйничать на моей кухне. На выход! И мужа своего забери! Видано ли дело, Правителю посуду мыть, как простой кухарке! А остолопов организовывать и трупы монстров нам потом за него носить, что ли?
Чонсок счастливо заулыбался и в порыве чувств обнял женщину. Беата раскраснелась и заворчала с удвоенным рвением.
— Кыш… Уходите! Все! Не мешайте работать!
Чонсок поклонился ей и, взяв Тэруми за руку, направился на выход. Лайя и Фенрис поспешно отложили посуду, вытерли руки и тоже умыкнули из кухни. Несколько молоденьких кухарок проводили своего Правителя расстроенным взглядом: они бы тоже не отказались от его объятий.
* * *
Катрин покинула столовую, как только можно было. Новость о барьере, конечно, волнительная, но думать прямо сейчас об этом не могла. Она видела, как убежала Исалиэль, и теперь на душе было очень неспокойно. Как человек, который из отношений вынес в основном плохое, догадывалась, что могла испытывать её подруга после ссоры с магом.
