— Ты сможешь потом вернуть всё обратно. Так как было до этого?
«Не уверен, — честно ответил мне медоед. — Скорее всего, нет. Но другого выхода у нас нет. Он убьёт тебя раньше, чем я смогу до него добраться. А без тебя я сильно ослабну и всё, что смогу, это умереть в бою».
— Действуй! — согласился я, глядя на то, как бывший Хан Сарангэрэл заканчивает превращаться в монстра.
Вот только и я сам сейчас, если я правильно понял Иня, превращусь в нечто подобное. И как бы мне после этого не потерять себя…
Глава 29
Инь не стал медлить. Стоило мне согласиться, как он оказался рядом, и его тело растворилось в воздухе, а затем мощный поток духовной энергии хлынул в меня, заполняя каждую клетку, каждую частицу моего существа. Боль была невыносимой. Казалось, будто меня разрывают изнутри, а затем собирают заново, но уже по-другому.
Кости хрустели, сухожилия натягивались, кожа покрывалась густой шерстью. Я чувствовал, как меняется мой разум, как мысли медоеда сливаются с моими, как ярость и жажда боя затмевают всё остальное.
У меня с трудом получалось удержаться и не раствориться в сознании Иня. Отчасти, в этом мне помогал его голос, который без остановки твердил мне:
«Держись. Ты должен держаться. Сопротивляйся, но позволь мне слиться с тобой. Пытайся сохранить себя!»
И я пытался. Я понимал, что ему было бы намного проще подавить меня, тем более, что я дал на это согласие. Но, вместо этого, он всеми силами помогал мне сохранить в себе человека. Ущербного и слабого, на его взгляд, но человека. И я был ему за это благодарен.
Когда изменения завершились, я уже не был человеком. Но и не стал Извращённым. Я был чем-то средним — существом, тело которого отчасти напоминало медоеда, но с человеческим разумом, пусть и затуманенным звериными инстинктами.
Я взглянул на свои руки, которые стали больше. Провёл ладонью по лицу. Ощутил, что человеческого там если и осталось, то очень мало. Скорее всего я сейчас похож на медоеда. Открыв рот, я ощупал острые клыки, в которые превратились мои зубы.
«Получилось, — раздался довольный голос Иня. — А теперь, моя очередь. Позволь мне расправиться с ним самому. Не мешай».
Это было странное ощущение, когда я начал двигаться, при этом не приложив никаких усилий. Я словно превратился в одну из тех кукол, которыми двигают кукловоды. И, стоит признать, что Инь, который перехватил контроль над моим телом, двигался намного лучше, чем я. Не уверен, что смог бы повторить эти плавные, грациозные движения, в каждом из которых сквозила смертельная опасность.
Триединый Конь, закончивший своё превращение, издал рёв, от которого, казалось, задрожала земля. Он был огромен — больше любого человека или духа, которого я когда-либо видел. Его тело переливалось тремя цветами: чёрным, золотым и багровым.
— Ты не стал поглощать суть своего носителя, Пожиратель? Но почему? — его голос гремел, словно гром.
— Ты не поймёшь, — тряхнул головой я-Инь. — Предлагаю решить всё поединком. Ты и я. Без армий. Один на один. Сила против силы. Если я проиграю — город твой. Если проиграешь ты — то люди, которых ты привёл с собой, уйдут и больше сюда не вернутся.
Наши голоса гремели в тишине, которая царила в обеих армиях. Думаю, что каждый слышал, о чём мы говорили. Не думаю, что ханьцев обрадовали озвученные мной условия. Но, у них просто не было выбора. С другой стороны, моя победа позволила бы им сберечь свои жизни. Так что они точно с нетерпением ждали ответа предводителя монголов. А вот что было в головах у монголов, мне было неведомо.
Триединый Конь неожиданно рассмеялся.
— Хорошо, медоед. Будь по-твоему. Я принимаю твои условия!
Я-Инь кивнул на его слова и бросился вперёд.
Наши тела столкнулись с такой силой, что ударная волна разметала пыль и камни вокруг. После столкновения, Триединый Конь попытался ударить меня в грудь копытами, но я-Инь перехватил их и попытался уронить Коня на землю. Не удалось. Он оказался слишком тяжёлым, вдобавок, ищейка решил достать меня своим копьём.
Остриё его оружия скользнуло по доспеху и шкуре, не сумев добраться до тела. Он резко встал на дыбы, вынудив меня отпустить его ноги. В ответ, мои когти впились в его бок. Я принялся рвать доспехи, стремясь добраться до его плоти. Он снова попытался достать меня оружием, но я ждал этого и, стоило ему ударить меня по плечу, как древко его копья оказалось зажато у меня в руках. Вырвать его не получилось, зато я умудрился нанести несколько ударов когтями, практически отрубив верхнюю стальную часть.
Конь недовольно рыкнул и выбросил ставшее бесполезным копьё в сторону. По его телу прошла ещё одна волна изменений и его руки превратились в копыта, после чего он насел на меня всерьёз.
Этот бой, казалось, длился вечность. Я рвал его тело когтями, создавал под ним шипы из камня, стремясь распороть ему брюхо, превратил некогда богатые доспехи в бесполезные куски железа, со множеством разрывов, сквозь которые было видно израненное тело.
Он, в ответ, пытался достать меня своими копытами, каждое попадание которыми вызывало сильную боль. Если бы не крепкий доспех, то он давно бы превратил моё тело в отбивную, перемолов все кости. Усиленное после нашего с Инем слияния восстановление вышло на новый уровень. Я буквально ощущал, как все нанесённые моим врагом повреждения заживают спустя считанные секунды. Это было дико больно, но боль — это последнее, что меня сейчас волновало. Да и Иня тоже.
Я чувствовал всё, что ощущал он. Я боролся с собой, чтобы случайно не вмешаться, тем самым навредив нам обоим. Было дико быть одновременно и участником сражения, и словно смотреть на него со стороны, при этом испытывая на себе все прелести пропущенных ударов.
Но я терпел, помогая Иню лишь использованием стихии камня. Мы были одним целым, поэтому, я точно знал, когда надо выстрелить каменным шипом или создать под копытом Коня глубокую ямку, чтобы он туда провалился, подарив нам возможность нанести безответный удар.
С каждой секундой я чувствовал, как Триединый Конь слабеет. Его атаки были уже не такие мощные, а ведь вначале, удары его копыт стирали камни, по которым он случайно попадал, буквально в пыль! Его движения были уже не такими точными. Он всё чаще промахивался, и паузы между его атаками были всё длиннее.
Но и я-мы теряли силы. Кровь, несмотря на все усилия регенерации, текла из десятков ран. Дыхание стало тяжёлым. С каждым выдохом изо рта у меня-нас вылетали густые слюни, вытереть которые даже не было времени. Зрение затуманилось. И виной этому был полученный по голове удар. Хорошо ещё, что он пришёлся уже под конец нашего боя, и прошёл вскользь.
Но я-Инь не мог остановиться. Да и не собирался. Сейчас-то я знал, что он всегда сражался до конца, никогда не отступая. Хотя нет. Один раз он всё же был вынужден отступить, чтобы сохранить свою жизнь. Именно так он и оказался здесь. Один, потеряв почти все свои силы, с ищейками на хвосте.
Но здесь и сейчас отступать он был не намерен.
Не тогда, когда победа так близка.
Собрав последние силы, я-Инь перехватил верхние руки-копыта врага, притянул его к себе, впился зубами в горло Коня и рванул в сторону.
Раздался жуткий влажный хруст, мне окатило потоком крови всю морду, лишив меня на какое-то время зрения, но главного я-Инь добился — тело врага обмякло. И практически тут же, три стихии, которые он в себе нёс, вырвались наружу, ослепляя меня светом, обжигая огнём, обволакивая тьмой.
Было чрезвычайно больно, но я-Ян не отпускал. Инь, после победы над ищейкой, потерял на несколько секунд сознание. Так что мне приходилось действовать в одиночку, стараться не упустить ни капли духовной силы, которая бурлила вокруг нас мощным потоком, грозящим захлестнуть слабого человечишку, посмевшего встать у неё на пути, с головой.
