Харикон только плечами пожала. То ли едой занята была, то ли доверяла безоговорочно – черт не понял. Одно он понял точно: машину придется чистить.
– Ты злишься, потому что я здесь ем? Потому что ходила по твоему дому? Или потому что сказала, что ты мой?
Колеса с шипением прочертили четыре черные полосы на асфальте перед перекрестком, заставив ее пискнуть от неожиданности. Автомобиль позади засигналил. Вот это прямота Зверобоя больше всего в девчонке бесила.
– Я могу уйти, – продолжила Харикон, словно не замечая, что разозлила собеседника только сильнее.
– Ты же сама сюда напросилась, – не выдержал черт.
– Я только не хотела жить с кем-то другим. Это ваш шеф требовал, чтобы я осталась. Мне не сложно уйти. Все равно ничего о вашем Гуфо не знаю. Все, что знала, рассказала. Так тебя злит, что я трогаю твои вещи?
Зверобой снова скрипнул зубами, в который раз за вечер.
– Ну, объясни, – не сдавалась Харикон. – Я не понимаю.
Черт мельком взглянул на нее и тут же отвернулся.
– Куда ты пойдешь?
– Сначала объясни.
Вместо ответа он замолчал совсем. Феникс подождала с минуту, не дождалась и задала новый вопрос:
– Куда мы едем?
– Сюда. – Зверобой припарковался у торговой зоны. – Пошли.
Он завернул в ближайший отдел с женской одеждой, поймал под локоть нимфу и холодно скомандовал:
– Ей нужна одежда. Удобная и закрытая.
Зеленая чаровница оторопело уставилась на грубияна. Мужчины, тем более черти, так с женщинами не разговаривают. Да и какая нимфа потерпит подобное обращение от чужака. Она сестра флоры, воплощение ее энергии, часть бесконечного цикла жизни природы, само совершенство, мечта всякого здорового представителя противоположного пола… Девушка могла бесконечно превозносить свой род, которым гордилась.
– Ясно? – напомнил о команде Зверобой.
К своему глубочайшему удивлению, консультант послушно склонилась и обратила свой взор на странную золотокожую спутницу грубияна. Почему она так поступила нимфа и сама не поняла. Было в энергии черта нечто необычное, близкое ей самой, что-то, что не позволило ослушаться.
Зверобой проследил, как Харикон в сопровождении зеленой чаровницы ушла в примерочную, удобно устроился на мягком диване и погрузился в размышления. Он видел взгляды, которыми награждает Марусю Лик, и прекрасно понимал значения этих взглядов. Не слепой и не дурак. Поначалу казалось, что все дело в привычном для шефа божественном помешательстве. У него частенько такое не по расписанию случалось – следствие рабочего стресса. Наверное, поэтому Зверобой упустил тот момент, когда увлечение бога переросло в коренную привязанность.
«Рыжик». Черт невесело усмехнулся. Именно это обращение должно было его насторожить, а точнее то, как естественно мадемуазель Козлова откликается. Зверобой зло стиснул зубы и внимательно огляделся.
– Платье ей вот такое подберите, – он указал мимо пробегающей нимфе на полностью закрытую длинную рубаху прямого покроя.
– Но это же ритуальное, – попыталась возмутиться девушка и тут же осеклась. – Хорошо, – процедила она недовольно.
Зверобой покачал головой. Сколько бы не общался с женщинами, каждый раз убеждался в одном: личное мнение им не к лицу. Конечно, представительница нежного пола может его иметь, в некоторых случаях это даже мило и весьма возбуждающе, как, например, в случае с Марусей, но отстаивать… Черт фыркнул. Что может быть смешнее и нелепее, чем женщина с непоколебимой уверенностью в собственной правоте. Велели слушаться, так слушайся, к чему глупые пререкания?
Козлова ответит взаимностью Эйдолону. Зверобой не сомневался. Она уже ответила, не словами, делами. Причем поступила так не из-за божественной привлекательности Лика, отчего-то этот механизм в ее маниту был нарушен. Черт даже предположил, что уникальность каким-то образом связана с вживленной пылью. В любом случае, в личной жизни Зверобоя ведьма больше не могла играть хоть сколько значимую роль. Да, черт был ею увлечен гораздо сильнее, чем любой другой предыдущей женщиной, но не настолько, чтобы позволить себе расстроиться или пожалеть о проигрыше. Нет, и нет. И все же, в глубине разума, против воли хозяина родились досада и легкая обида. Зверобой привычно подавил в себе всякий намек на боль. Старое мальчишеское убеждение оставаться неуязвимым в любой ситуации его еще не подводило, не подведет и теперь.
Нет, и нет.
– Нет, – едва слышно сердито прошипела нимфа, выпуская из примерочной гостью, и уже громче добавила. – Вы это хотели?
Харикон с любопытством уставилась на Зверобоя. На лице ее не было и намека на недовольство или удивление, прозрачно голубые глаза при искусственном освещении отливали алым, кожа сияла золотом. Обрядовая рубашка висела на ней мешком, скрывая точеную фигурку до самых лодыжек.
Черт сначала удовлетворенно кивнул, но затем вдруг нахмурился:
– Погодите. Что-то не то…
Личико нимфы скривилось в красноречивом подтверждении слов ужасного посетителя. Чувства ее ожили в надежде, что чудак поймет, как глупо прятать тело настолько красивой девушке, как его спутница. Здесь ведь нужна легкость, невесомость, нежность, цветочный орнамент и пастельные тона. Но чаяния чаровницы оказались напрасны.
– Нужно что-то менее сексуальное.
Глаза нимфы округлились от возмущения:
– Что-то менее… Вы что издеваетесь?! На ней бесформенная плотная льняная рубашка земельного цвета! – Не выдержала она. Подобный эмоциональный всплеск грозил ей выговором или даже увольнением, но она не могла пройти мимо подлеца, топчущего прекрасный цветок.
– А! – наконец поняла Харикон причину действий черта. – А чего ты сразу не сказал, что пытаешься меня непривлекательной для мужчин сделать. Напрасно пытаешься. Меня хотят в любой одежде, даже если не видят. Я же феникс.
– Кто? – опешила нимфа.
– Мне что одетой быть, что раздетой – без разницы. Чье маниту свободно, тот и захочет.
Зверобой в очередной раз скрипнул зубами, поднялся, оплатил покупку и потянул за собой девчонку к машине. Она не сопротивлялась.
Автомобиль он рванул с места так, словно убиться собрался. Черт чувствовал взгляд Харикон на себе, и это только распаляло его злость. Она по-прежнему не проявляла никаких эмоций, кроме любопытства. Поведение спутника ее занимало даже больше, чем происходящее за окном. Зверобой раздраженно дернул плечом. Сотню лет проспала, а жизнью вокруг себя почти не интересуется.
– Всегда что-то меняется, я помню сотни чужих пробуждений и помню свои. Ты интереснее.
– Мысли читать умеешь? – хмуро уточнил Зверобой. Только этого ему не хватало.
– Нет, – покачала головой феникс. – Я просто запоминаю твои слова, жесты, реакции и выражение лица. Научиться узнавать твои мысли будет несложно – ты очень эмоциональный.
Он поджал губы и отвернулся к окну.
– Почему не хочешь? – не поняла Харикон. – У тебя появился вопрос – я на него ответила. Что в этом такого. Я же не узнаю твои тайны.
Странный диалог прервал писк наушника. Зверобой перевел звонок на панель автомобиля.
– Да?
– Не спишь? – раздался голос Клеомена из колонок.
– Увы. – Он многозначительно покосился на спутницу. – Что-то случилось?
– Не то чтобы… Не давала покоя мысль о тех двоих телевизионщиках, застрявших в доме Гуфо. Пока Мос отсыпается, я тут тихо проследил за тэнгу. Ни за что не угадаешь, где его нашел.
– У Махтаб в кровати?
Клеомен рассмеялся.
– Это само собой. Изоляция сближает. Нет. Он в заводском районе. На стене написал объявление.
– Какое?
– Ну, если я верно трактую символику, то он ищет переводчика древних текстов со знанием теории первых наговоров и мертвых языков. Любопытно, правда? На кой тэнгу, только что вернувшемуся из заточения, нелегальный переводчик с настолько сложной квалификацией?
Зверобой постучал пальцами по рулю. Все раздражение и злость последних часов улетучились, как только мозг получил достойную загадку.
