– Сними, как улику, чтоб в случае чего подшить могли, и пометь, как принятое. Остальных пока не трогаем, верно понимаю?
– Пусть отдыхают. Нам нужно лицо, которое эти двое еще не видели.
Зверобой кивнул. Тревожить начальство смысла не имело. Дело никто заводить не станет – оснований нет. Странное поведение субъекта и чутье двух чертей – это не основания. Попытка создания расшифровать некий древний текст – это даже не административное правонарушение. Он ведь его не продает, не вывозит, а всего лишь собирается перевести. Мало ли родовых книг в мире. Поймают ажаны за распространение информации в заводском? Так тэнгу легко выкрутится: в криминальном районе найм дешевле. Нет открытого дела – нет права подвергать опасности третье живое лицо.
– Согласен. Придется рискнуть с маской. Это я устрою. Где встречаемся?
– У меня.
– Хорошо.
Зверобой убрал наушник в карман и обратился к спутнице.
– Я отвезу тебя, затем ненадолго уеду, поняла?
Харикон фыркнула.
– Не возьмешь с собой – уйду.
Черт почувствовал, как в груди опять растет раздражение:
– Я же объяснил…
– Не возьмешь с собой – уйду.
Феникс вздрогнула, когда он резко ударил по рулю основанием ладони, но отступать не стала. Нервный какой-то ей мужчина попался. В родовой памяти информации о том, как обращаться с такими вспыльчивыми, не было. Непонятливый, к тому же. Все по несколько раз повторять приходится. Еще и скрытный. Харикон прислушалась к внутреннему огню: действительно ли того выбрала? Пламя выбор уверенно подтвердило. Она пожала плечами и опять уставилась на профиль черта.
– Куда мы едем?
Суженый свирепо засопел. Феникс нахмурилась. Она уже в который раз совершенно не понимала, чем именно провоцирует в нем такие вспышки ярости. Она отлично видела, что он неравнодушен к ней. Энергия буквально вспыхивала обжигающей синевой, стоило ей самой или ее голосу нарушить его личное пространство, но почему эта энергия обращалась именно в отрицательное русло? И почему он так старательно давил в себе желание? Он же хотел ее сильнее, чем кто-либо до него, – Харикон это чувствовала. На последней мысли ей вдруг вспомнилось:
– Нимфа сказала, что мне нужно белье в соседнем отделе.
– Белье? – Зверобой растерял на мгновение всю злобу и беспомощно оглядел коричневую бесформенную тряпку на ее теле. – Ты…
Одновременно договорить и справиться с фантазией не получилось.
Девушка кивнула. Все так: он даже не заметил, что вспыхнул, что нервно бьет хвостом по спинке ее сиденья. Несколько секунд и вот ее черт уже скрипит зубами, а автомобиль несется по ночному городу со слишком высокой скоростью, если конечно феникс верно истолковала знаки по обочинам. Что за глупый мужчина?
Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и принялась расчесывать волосы пальцами. В одном глупый мужчина был прав: пора было приводить свою внешность в соответствие со временем. Феникс улыбнулась. Он не совсем это имел в виду, но кто станет его слушать? В прошлое пробуждение Харикон доводилось сталкиваться с мужчинами, подобными Зверобою. Эту манеру командовать окружающими женщинами, пренебрежение и едва уловимое высокомерие во взгляде ни с чем не спутаешь. Ей понадобилось некоторое время, чтобы проанализировать свои наблюдения и установить причину таких эмоций.
– Ты презираешь всех женщин из-за мамы? – спросила феникс, когда машина остановилась рядом с небольшим двухэтажным домиком, овитым диким виноградом.
От неожиданности Зверобой закашлялся, затем смерил спутницу ледяным взглядом.
– Сиди тут.
– Я с тобой, – Харикон открыла дверь.
– Сидеть! – рявкнул не на шутку взбешенный черт. – Я быстро, – после паузы сдержанно добавил он. – Дальше поедем.
Он вылез, захлопнул свою дверь и пошел к дому. Старый ведьмак ему денег должен, так что с удовольствием обменяет долг на маску. Зверобой стиснул зубы. «Ты презираешь всех женщин из-за мамы?» Как кто-то может вслух постороннему… Впрочем, девчонка не знакома с понятиями вежливости или такта. А еще ей неизвестны естественные реакции на чужие эмоции. Довела его до бешенства, вынудила сорваться, а во взгляде удивление и любопытство. Ни обиды, ни оскорбленной гордости – ничего, что так свойственно женщинам, когда на них случайно срываешься или отдаешь приказ. Черт возмущенно фыркнул и не сдержал улыбку. Забавная дурочка и странная. Очень странная. Непривычная.
Полчаса спустя он сел обратно в машину. Феникс поморщилась:
– Ты какой-то уродливый.
Зверобой рассмеялся, завел двигатель и отъехал от дома. На нем, действительно, висела маска старого лысеющего тучного черта. Отчего-то теперь вместо раздражения Харикон пробудила в нем веселье.
– Выходит, до этого был красивый?
– Да, – спокойно и совершенно естественно согласилась она.
Зверобой покачал головой. Наивная она, чересчур наивная, может, этим и выводила из себя так сильно. В конце концов, женщины всегда его хотели – ничего необычного или непривычного в этом не было. А вот честность девчонки шокировала.
– Не стоит вот так запросто признаваться мужчине, что он тебе нравится.
– Почему?
Черт взглянул в отливающие алым любопытные глаза и улыбнулся, коря себя за предыдущие вспышки ярости. Злиться на ребенка – последнее дело. Неспроста она не понимала, что доставляет ему неудобство своим присутствием и поведением. Дети в подобных вещах не разбираются, они просто хотят быть рядом с тем, кого любят.
– Потому что, как правило, мужчины предпочитают завоевывать женщин. Так интереснее.
– То есть я не должна была говорить тебе, что ты мой?
Зверобой кивнул головой. Он окончательно убедился в своих догадках относительно ее сущности.
– Получается и настаивать, что жить хочу у тебя, тоже было нельзя?
Он снова кивнул, а Харикон подумала, что пламя свело ее с самым странным созданием из всех, которых она знала. Что за нелепости он говорит?
– И тогда ты бы сам сказал, что мой и жить я должна у тебя?
Черт ощутил и раздражение, и веселье одновременно.
– Нет, конечно.
– Тогда где логика? – не поняла Харикон. – Я молчу, ты не знаешь… Как мы будем вместе?
– Никак, – улыбнулся он. – В этом-то и соль. Ника-а-ак.
Феникс нахмурилась.
– Не пойдет. Ты мой, и жить я буду с тобой.
Зверобой застонал. Терпение – не самая его сильная сторона, но похоже иного выбора, кроме как объяснять снова и снова очевидные вещи, у него просто не было.
– Ты мне не нравишься. Понимаешь?
– С чего ты взял, что я тебе не нравлюсь?
– Что? – он растерянно взглянул на Харикон.
– Ты ж меня хочешь, – пояснила упрямая девчонка. – Вот смотри…
Она резко подалась к нему и лизнула кончиком языка мочку его уха. Машина вильнула влево и с визгом затормозила, перекрыв крайнюю полосу движения. Зверобой тряхнул головой, стараясь вернуть способность мыслить. На мгновение он забыл, как дышать и как двигаться, совершенно потерял связь с реальностью. От столкновения с другими участниками дорожного движения его спас поздний час. Автомобилей на дорогах было немного.
– С ума сошла! – хрипло выдохнул он, продолжив путь. – Мы могли пострадать. И не только мы.
– Прошу прощения, – виновато потупилась феникс. – Не рассчитала. Не думала, что ты хочешь настолько сильно.
– Да, не хочу я никого! – огрызнулся Зверобой, потом вспомнил, в чем пытался убедить собеседницу, и продолжил уже спокойнее. – Желать кого-то – не значит любить.
Феникс кивнула:
– Я знаю. Любовь появляется потом.
Черт уныло покосился на спутницу. Любовь или смирение под напором беспрецедентного упрямства?
– Давай отложим пока этот разговор. Я занят.
Харикон без возражений сосредоточилась на пейзаже за окном, и Зверобой облегченно выдохнул. Кожа горела от прикосновения ее языка, маниту полыхало, требуя от хозяина немедленно получить женщину, пробудившую огонь. Черт усилием воли подавил взбунтовавшуюся энергию. Не хватало еще опуститься до секса с наивной девчонкой, которая ждет от него любви. Он к себе уважение после такого потеряет.
