Санитар вышел, оставив посетителя наедине с пациентом.
– Привет, – поздоровался Зверобой, включил диктофон, взял стул и устроился поудобнее рядом с кроватью. – Как дела?
– Я в психушке, – ровным голосом ответил Тварь через минуту, все так же безучастно созерцая потолок.
– Это плохо или хорошо?
– У меня нет оценочных суждений, – все с той же задержкой ответил пациент. – Это результат приема препаратов.
– Удобно, – согласился черт, припомнив свое поведение с фениксом.
Тварь не ответил.
– Чего у вас еще теперь нет?
– Эмоциональных перепадов нет. Собственности нет.
– А книгу свою помните? – Зверобой решил быть прямолинейным. Он не Лик, и работать при опросе как профессиональный психолог не умел, но выбора не было.
– Какую? – Тварь на все вопросы отвечал с одинаковой задержкой. Казалось, у него не только эмоции исчезли и суждения, но и анализ услышанного ему давался с трудом.
– Самую ценную. Рукопись Гуфо.
– У меня нет рукописи.
– Но была?
На этот раз Тварь молчал дольше обычного.
– Так была у вас рукопись Арно Гуфо?
– Была.
– Где вы ее взяли?
– Украл.
– У кого?
– У Массимо Колибри.
Зверобой нахмурился. Имя звучало знакомо.
– Кто это?
– Художник, инсталлятор.
Черт вновь покопался в памяти, но безуспешно. Публичной личности такой он, хоть убей, не помнил, но все еще испытывал странный дискомфорт, словно что-то упускал. Нечто важное. Зверобой достал планшет, забил имя в поисковик и вспомнил.
Это было дело Козловой. Они тогда с шефом вдвоем сотрудничали с жандармерией в лице комиссара Гийома. Парень из волчицы скобами мертвого ангела слепил и к потолку подвесил.
– Расскажите подробнее о краже.
Повествование у Твари вышло длинное, ровное, с большим количеством деталей, и порой совершенно бесполезных на взгляд Зверобоя.
– Почему вы решили похитить записи?
– Колибри был не в своем уме. Бредил идеей великого совершенства форм и сущностей. Я рассудил, что он может испортить записи или уничтожить их. Я собирался использовать книгу не для ерунды, а глобально: хотел войти в историю, открыв истинные подробности жизни и смерти Арно Гуфо. Создания обязаны знать правду, а я обязан прославиться.
– Что вы делали с рукописью дальше?
– Нашел переводчика.
– Колибри не переводил?
– Переводил, но его дневник я не нашел.
– Что произошло дальше? – Каждый раз Зверобою приходилось задавать наводящий вопрос – это утомляло.
– После чего? – не понял Тварь.
– После того, как нашли переводчика.
– Он не перевел. Направил к криптографу.
– А криптограф что с рукописью сделал? – Черт начал нервничать. Диалог с Тварью напоминал беседу с маленьким ребенком, который занят каким-то своим очень важным делом.
– Месяц водил меня за нос, а потом умер.
– То есть книгу вы так и не прочли?
– Нет.
– Как умер криптограф?
– Выкопал в лесу яму, построил резной свод над ней, лег в нее и отравил сам себя.
Зверобой сначала хмыкнул, потом нахмурился.
– Как выглядел свод?
– На пяти опорных столбах пятискатная крыша, резные перила по краю котлована. Резьба и роспись с растительными мотивами.
Зверобой уточнил имена криптографа и перводчика, на всякий случай повторил их четче для записи.
– Вы знаете, где взял книгу Колибри?
– Нет.
– А сами вы пытались перевести книгу?
– Да.
Гонимый страшной догадкой, черт вскочил и, не прощаясь, покинул собеседника. Связаться с Клеоменом удалось не с первого раза.
– Ну, как? Удалось что-то выяснить? – без предисловий начал Клеомен, когда Зверобою все же удалось дозвониться.
– Останови Мосвен! Закройте рукопись! И не трогайте ее! Лучше из кабинета удите!
– Что? – в голосе собеседника послышалась тревога.
– Маниту фонит или что-то в этом роде! – Зверобой почти зарычал, но напрасно. Клеомен был не из тех созданий, которые долго ориентируются в реальности. Инструкцию сослуживца он исполнил быстро.
Вернувшись в главное здание Интерпола, Зверобой застал спасенных коллег в кабинете. На двери красовался штамп отдела зачистки.
– Не фонит, – встретила его Мосвен. – А где Харикон?
– В безопасности. Вы в порядке?
– Что ты выяснил? – кивнул Клеомен, сощурившись. Уклончивый ответ относительно местонахождения феникса ему не понравился.
Не говоря ни слова, Зверобой прошел до стола Мос, достал диктофон и включил запись.
– Теоретически, мы должны были передать рукопись сами знаете куда, как только установили ее авторство, – прокомментировала кошка, когда голос Твари произнес последнюю реплику.
– Как только достоверно установили авторство, – уточнил Зверобой.
– Значит, с ума сходят, – Клеомен задумчиво постучал пальцами по столу.
– И Массимо Колибри всплыл, – добавила Мос.
Зверобой кивнул.
– Ладно Массимо, – продолжила она. – Но инсталляция с мумией и могила криптографа! Сдается мне, пора вызывать шефа.
– Не пора, – мягко ответил Клеомен. – Нам с тобой сначала надо оформить тэнгу и его возлюбленную. А наш коллега пока постарается за это время отыскать свою Птицу.
– Отыска… – начала Мос и осеклась. – Хорошо.
Она успела узнать Нефера за этот короткий срок близости. Он никогда не брал руководство ситуацией в свои руки, если того не требовала крайняя необходимость. Раз Клеомен сказал, что так надо, значит не имело смысла переспрашивать или уточнять.
Казалось бы, столько лет провела с ним бок о бок, а разобралась в его характере только теперь. Всегда молчаливый, исполнительный, спокойный и скрытный, Клеомен оказался истинным сыном своих двух родов. Привлекательный, страстный, властный, хитрый, как истинный черт, он в то же время был нежным, честным, проницательным и искренним созданием с обостренным чувством справедливости. Могла ли она предположить, как много теряла, не замечая его любви и не замечая своей. Мос видела его взгляды, его отношение, и это молчаливое ненавязчивое обожание, утолявшее ее боль первое время, постепенно стало доставлять кошке удовольствие, давать уверенность в себе и своих силах. Что удовольствие перешло в необходимость, она заметила слишком поздно. Мос не знала, кто и почему спас ее Нефера, но была безгранично благодарна этому созданию или созданиям.
Зверобой нервно дернул носом, его рога засветились, хвост застучал по полу. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел за дверь.
– С ней все в порядке? Может, помощь нужна ему? – Мос с тревогой взглянула в глаза Клеомену, но тот лишь ласково улыбнулся.
– Нет. К нам она не пойдет, а он ее быстро отыщет. От влюбленного черта не спрячешься.
Зверобой отпрыгнул от двери, выдав свое присутствие. Тренированный слух кошки конечно уловил тихий подозрительный шорох, и собеседники умолкли.
– Чтоб вас, – зло прошипел Зверобой и направился к спусковой шахте. – Влюбленный черт? Это я то?
Он презрительно рассмеялся.
– По себе судишь, богатый мальчик?..
Зверобой оскалился. Ковровое покрытие в холле зашипело от голубых искр, слетающих с кончика хвоста. Черт был в бешенстве и не мог контролировать свое маниту. Администратор в холле хмуро проследила за нерадивым сотрудником. Только сменилась, а уже уборщицу вызывать. Ковер поглощал огненную энергию, преобразуя ее в фиолетовую каменную крошку. И, как обычно, проблемы исходили от «4А5». Девушка укоризненно покачала головой. Не зря последние сутки по острову бродили слухи о том, что команду расформируют. Они и так слишком долго проработали.
– Я? Влюбленный? – продолжал неистовствовать Зверобой уже на парковке. – Я?!
Он хлопнул дверью и завел двигатель. Радио тихо ответило композицией, которую совсем недавно Жар-Птица старательно выводила, сидя на стуле у входа в кабинет. Черт растерянно уставился на приборную панель. Глубоко внутри резко выросла отчаянная нежность и заполнила всю его сущность, растворив гнев. Потух он так же быстро, как и загорелся.
