— Хорошо, — сказал Амосов. — Ты не волнуйся так, Алешка, мы тебе верим. Нам просто необходимо во всем разобраться. Ведь вопрос можно поставить и следующим образом: зачем кому-то понадобилось прикидываться Ван-дер-Флитом именно в тот момент, когда в Аухлит прибыл ты с письмом светлейшего в кармане? Какую цель преследовал этот человек?
Я смотрел на него, глупо моргая. Совсем недавно, вырвавшись из Сагара, я чувствовал себя если не полным победителем, то во всяком случае человеком, сумевшим довести свою миссию до конца. Конечно, меня угнетала история с обер-вахмистром Глаппом, которого я так и не смог спасти от казни, и сильно смущало похищение ангельтинской принцессы, но… Все же я выполнил то, ради чего магистры отправили меня в Сагар! Я так полагал, по крайней мере.
Однако сейчас я чувствовал себя ужасно. Всегда неприятно (и это я употребил еще очень мягкое слово), когда тебя используют, словно пешку в игре. И единственное, на что ты способен, это только глупо хлопать глазами и говорить себе: «Какой же ты дурак, Алешка. Какой же ты дурак…»
— У меня есть предложение, господа! — сказал Павел Семенович Гантимуров, усаживаясь в свое кресло.
Он вынул откуда-то — я не успел уловить откуда именно — курительную трубку с длинным мундштуком и принялся набивать ее табаком из красивого алого кисета. Покончив с этим занятием, он поднял вверх указательный палец, дунул на него, и из-под ногтя тут же выскочил круглый огонек пламени. Князь старательно раскурил от него трубку, откинулся в кресле и выдохнул в потолок длинную струю дыма.
Все терпеливо ждали, пока он закончит, чтобы услышать, наконец, его предложение. И Гантимуров продолжил.
— Чтобы выяснить все подробности того, что произошло в Сагаре с аспирантом, я предлагаю подвергнуть его процедуре «открытая книга». Это позволит нам доподлинно установить все, что случилось с ним за время этого путешествия, и на что сам камер-юнкер мог не обратить внимания… Вы не возражаете, Алексей Федорович?
И он вопросительно уставился на меня, крепко стиснув зубами мундштук своей трубки. Я несколько оторопел. В голове прыгала одинокая мысль: «Открытая книга… Открытая книга…». И я понимал, что когда-то уже слышал о подобной процедуре, но сейчас никак не мог вспомнить, в чем заключается ее суть.
— Э-э-э… — протянул я, делая вид, что размышляю над его предложением. — Никаких возражений, Павел Семенович! Я ничего не имею против. Однако… не могли бы вы мне напомнить, в чем заключается суть данной процедуры? Я несколько запамятовал…
От меня не ускользнуло, как Амосов при этих словах усмехнулся. Князь Гантимуров же выпустил из зубов трубку и понимающе кивнул.
— Это редкая процедура, — согласился он. — Но ее не часто используют не оттого, что она дает плохие результаты. Просто не так уж много магов изучили ее в достаточной мере, чтобы результатам можно было доверять. Я один из тех, кто умеет использовать «открытую книгу» в совершенстве. Для этого вы будете введены в состояние транса, и тогда я смогу проникнуть к вам в мозг и прочитать ваши воспоминания. Даже те, о которых вы и сами не подозреваете.
— Как же я могу не знать о собственных воспоминаниях? — удивился я.
— Подобное случается постоянно, — терпеливо пояснил Гантимуров. — Ваши органы чувств каждое мгновение передают в мозг какие-то ощущения — запахи, звуки, прикосновения. Это могут быть какие-то предметы или люди, которых вы увидели, но не придали им значения. Обо всем этом вы можете не помнить, потому что для вас это не имеет никакой ценности и не несет никакой полезной информации. Но ваш мозг не забывает ничего. Все образы, все ощущения, все однажды увиденное и услышанное надежно хранится в дальних закутках вашего сознания. И в моих силах их оттуда вытащить.
Я попытался представить себе, каким образом эта процедура будет проходить, и мне стало не очень уютно. Я сам не любитель подсматривать за людьми в замочную скважину, и не люблю, когда кто-то подсматривает за мной. Есть в этом что-то неправильное, извращенное. Только господь может каждый миг следить за человеком. Но на то он и господь, а мы все его создания. И все, что мы делаем, происходит по его замыслу и попущению. Для господа нет ничего неправильного или постыдного, ибо все в подлунном мире придумано им самим.
Но то господь. Я ничего не имею против того, чтобы он присматривал за мной. Но когда какой-то другой человек берет на себя эту роль, тут я уже начинаю чувствовать некоторое беспокойство.
— Разрешите полюбопытствовать, ваше сиятельство, — сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал моей тревоги. — Каким образом будет проходить сия таинственная процедура?
По виду Гантимурова было видно, что он и не собирается ничего скрывать.
— Как я уже говорил, вы будете введены в состояние транса. Но вам беспокоиться нечего, Алексей Федорович — это абсолютно безболезненно, и вы не почувствуете никаких неприятных ощущений. Возможна некоторая слабость по ее завершении. Может ускоренно биться сердце. Но по сути, для вас это будет очень похоже на сон, только вместо сновидений у вас в голове вновь пронесутся события прошедших дней. И я смогу управлять вашими воспоминаниями. В моих силах ускорить цепь событий, или же наоборот — замедлить их для более подробного ознакомления, перемещаться с одного воспоминания на другое. Я смогу их даже демонстрировать другим…
— Каким же образом, если не секрет? — искренне заинтересовался Ван-дер-Флит.
— Ничего сложного. Для этого мне понадобится какая-нибудь емкость с водой… Петр Андреевич, у вас найдется в доме нечто подобное? — князь вопросительно взглянул на Амосова.
Тот выпятил губу. Спросил задумчиво:
— Корыто сгодится?
— Вполне, — кивнул Гантимуров.
— Кирья-а-ан! — пронзительно закричал мой куратор.
Дворецкий моментально вбежал в гостиную. Должно быть подслушивал под дверьми, подлец эдакий.
— Кирьян, волоки сюда корыто с водой! — приказал Амосов. — Да скорее шевели ногами. Нам все жутко интересно, что их сиятельство сможет показать… И как же это будет отображаться, дорогой наш Павел Семенович? Прямо в воде?
— Именно, Петр Андреевич, прямо в воде, — подтвердил Гантимуров. — Порой это будет картинка, увиденная глазами камер-юнкера, но часто мы будем видеть его будто со стороны. Это зависит от того какими органами восприятия то или иное событие запечатлелось в памяти. Причем, уведенное глазами не всегда будет соответствовать тому, что он услышал ушами или почувствовал кончиками пальцев. Это происходит оттого, что каждый орган воспринимает происходящее по-своему. И вносит в картинку свои коррективы…
— Как интересно, — всплеснул руками Амосов. И вновь закричал: — Кирьян! Где тебя черти носят⁈ Неужели так сложно принести корыто с водой⁈
— Бегу, барин, бегу! — послышался ответный крик, и мгновение спустя в гостиную забежал Кирьян с небольшим корытом в руках. Вода в нем болталась туда-сюда и выплескивалась на пол. — Куда ставить-то, барин?
Амосов сдвинул на край столика графин с водкой, рюмки и указал:
— Ставь сюда.
Кирьян послушно водрузил корыто на столик. Вода была очень чистой, колодезной, и дно корыта было видно сквозь ее очень четко.
— Что еще, барин? — переводя дух, уточнил Кирьян.
— Поди прочь, — отмахнулся Амосов. — Павел Семенович, можно начинать? Честно сказать, мне уже не терпится!
Мне и самому уже не терпелось. За время обучения в Потаенной Академии мне доводилось видеть всякие чудеса, от некоторых их них даже волосы на голове начинали шевелиться — так велико было мое удивление и даже некий страх перед увиденным. Но с «открытой книгой» я сталкивался впервые.
— Алексей Федорович, — обратился ко мне князь Гантимуров, — присядьте, пожалуйста вот сюда, в мое кресло. Войти в транс возможно и стоя на ногах, но, боюсь, вы можете упасть, а в состоянии транса вы не сможете даже подставить руки или отвернуть лицо от пола.
— Не хотелось бы, — согласился я, усаживаясь в кресло. И попробовал пошутить: — Я очень дорожу своим лицом. Оно мне ужасно нравится.
