– А как не начать? – Лик, сдерживая смех, передразнил ее интонации. – Когда все девушки, как девушки, а этой на меня плевать. Ходит вокруг со своими кудрями рыжими, с магией своей уникальной и умом и думает, такая незаметная? Сделает что-нибудь без труда за пару минут, что у меня занимало сутки, и стоит снизу вверх смотрит на меня невинно. Еще губы свои кукольные приоткроет, округлит, и вот думай, а так ли ты силен, умен и привлекателен, как всегда считал? В ее-то глазах ведь, кажется, занимаешь почетное место между каким-то мифическим бесполезным монстром и бесполой безделушкой. А перед Пустошами не нужно было меня так нежно трогать и так близко подходить.
– О, – Руся растерялась и непроизвольно в точности воспроизвела выражение лица, о котором говорил Лик, чем рассмешила его.
– Ты, кажется, не догадываешься, как сложно сосредоточиться на работе и не думать о твоих прикосновениях и губах. Бог не привык так долго добиваться любви, – нарочито надменно закончил Лик.
Маруся расслабилась и засмеялась. Казалось бы, взрослая умная женщина, а за шутливые комплименты все простила, еще и счастьем переполнена, словно девчонка неопытная.
– Да и добиваться кого-либо тоже не привык, – уже серьезно добавил Эйдолон.
– А богини? – удивилась она.
– Довольно высокомерные и неприятные создания.
– Как боги?
– Как бо… – Начал соглашаться Лик, но мгновенно прервал себя. – Эй!
Руся, смеясь, показала ему язык и тут же взвизгнула, когда в отместку ей взлохматили шевелюру на макушке.
– Что ты делаешь? Знаешь, как трудно их расчесывать потом?
– С удовольствием узнаю, – заулыбался Лик, смутив ведьму.
Они миновали исторический центр.
– Ах, ты ж змий их заде…
Иму не закончил мысль, впервые в жизни его захлестнуло отвращение, а к горлу подступила легкая тошнота. Опытному безжалостному хищнику в голову не приходило, что когда-нибудь он почувствует что-то подобное.
Мос тихо выдохнула, в отличие от остальных, большего она позволить себе не могла. Новая должность документалиста обязывала ее тщательно бесстрастно фиксировать на камеру каждую мелочь.
– Мысли есть? – Лик обернулся к Иму. Аниото, как стоял, глядя недоверчиво на громоздкую антикварную люстру, так и остался стоять.
– Да! – ответил он спустя мгновение, будто вопрос не сразу услышал. – Хорошо, что Булочка у нас теперь заточена под опрос свидетелей и пострадавших. Ой, как хорошо!
– А по делу? – не стал упрекать друга Эйдолон. Он бы тоже предпочел, чтобы Рыжик этой комнаты не видела. Впрочем, со стороны Маруся не выглядела особо впечатленной или напуганной. Прибегнув к простой левитации, она передвигалась по гостиной Ехидны, деловито осматривая каждую любопытную на ее взгляд мелочь или щель.
– По делу? – Иму перешел к созерцанию росписи потолка. – Да я понятия не имею! Это ж какой уро…
– Я записываю! – пресекла на корню излишне эмоциональную речь леопарда кошка.
Аниото зарычал, но спорить не стал, помолчал немного и снова продолжил:
– Не зверь это. Чтоб так размазать равномерно кого-то по комнате надо быть кем-то посильнее и попридуркова… поурод… Короче, сами слово подберите!
– Похуже? – помог Зверобой, заглянув с улицы в открытое окно.
– Пойдет, – махнул рукой Иму.
Лик вопросительно взглянул на своего нового специалиста по правовым вопросам и всякого рода документации.
– Там Баба приехал, – кивнул в сторону Зверобой. – И госпожа Ехидна мне код от сейфа не дает. В принципе, внутри ничего важного нет, ценностей навалом, а вот бумаг хоть мало-мальски важных нет. Мне как? Требовать код дальше или змий с ним?
– Я записываю, – сквозь зубы процедила Мосвен.
– Так я ж не говорил, что лично видел.
– Ага! – радостно взвизгнула Маруся. Последние полминуты она усердно рассматривала тяжелые, расшитые золотой нитью портьеры.
– Что? – первым к ведьме кинулся Иму.
Козлова приподняла пальцами в перчатках край портьеры и продемонстрировала изуродованный блестящий обломок.
– Эй, а я? – окликнул товарищей Зверобой. – Я тоже хочу знать. Что там?
– Неведомая тебе вещь, – огрызнулся с садистской усмешкой Иму и сердито продолжил. – И мне неведомая. Никому неведомая. Киборг, не все то, что блестит, считается нужной штучкой, понимаешь?
Руся подняла голову и смерила аниото презрительным взглядом:
– Это Джимми Чу, гений!
– Кто? – нахмурился Иму.
– Босоножки, – пояснил Лик и присел, внимательно рассматривая обломок. Он кожей чувствовал любопытство, с которым на него уставились все присутствующие, в том числе Рыжик.
– Н-да, – протянул шепотом леопард. – Был бог, и вот уже нет бога. Работал, нимф менял, пил и вот тебе на! Джимми Чу.
– Свадебные, – уточнила Руся после паузы.
– Охо-хо, ребятушки, – раздался позади голос Бабалу-Айе. – Не повезло вам. Я такое последний раз во время восстания людоедов на южном материке видел.
– Людоеды? – уточнил, вплывший следом Клеомен.
– Да, с полвека назад.
Бабалу-Айе огляделся.
– Главы племен и их ближайшее окружение так выглядели после встречи с союзными войсками.
– В смысле? – не понял Зверобой.
– В смысле, после ликвидации. Подсовывали им что-то в еду, и бух, – ориша жестом изобразил процесс взрыва. – Фарш по всей комнате.
– А почему не повезло? – Лик выпрямился.
– Ну, так военные ж. Секретность, солдафонство и волокита.
Эйдолон согласно кивнул.
– Баба, как думаешь, установить личность жертвы или жертв реально?
Судмедэксперт пожал плечами.
– Посмотрим. Пока я бы двоих пропавших искал.
– Это ты маниту учуял? – удивился Иму.
– По количеству и структуре материала сужу, – отмахнулся ориша. – Все. Не мешайте Бабе работать.
Лик кивнул и обернулся к Марусе.
– Ты сможешь установить внешний вид и кому принадлежали босоножки?
– Попробую, – неуверенно проговорила ведьма.
– Мос, снимите с Клеоменом остальную часть дома. Зверобой, – Лик повернулся к окну.
– А?
– Что-нибудь кажется подозрительным?
– Да пока ничего, – пожал черт плечами. – Напоминает большинство представителей высших властных структур. Дом старый, но документы на него в порядке. Ничего примечательного. Пара левых счетов. Масса антикварных и просто запрещенных к ввозу вещей, все оформлены как конфискат, и все в основном иномирное. Я тут даже привычных для такого рода домов опасных предметов не нашел. Типа полотен Асгарда и прочее. Кажется, старушка безобиднее, чем хочет казаться. С виду змея змеей, а зубов нет. Одинокая. Ревет вон сидит у Горицы. Клеомен говорит, натурально ревет.
– Подтверждаю, – откликнулся Клеомен из смежной с гостиной столовой.
Лик удовлетворенно кивнул.
– Рыжик, пойдем.
– Нет. – Она просмотрела снимки фрагмента босоножки, которые сделала, и выпрямилась. – Я еще тут поброжу. Не обижайся, но, кажется, реальный специалист по иномирным тряпкам, косметике и обуви у тебя один. Он, – она указала на Зверобоя. – шарит исключительно по антиквариату.
– Виноват, – согласился черт с улыбкой.
Лик удивленно поднял брови. Что-то снова неуловимо изменилось в Марусе. Раньше она, несомненно, поступила бы так, как захотела, но обязательно втихую, тайком. Сейчас же не только открыто не согласилась, так еще сделала это спокойно, четко обосновав свою позицию. Эйдолон не удержался от восхищенной улыбки.
– Хорошо. Закончишь, выходи. Только Бабе не мешай.
– Спасибо! – пробурчал ориша от потолка. Он уже приступил к первичному осмотру.
– Зверобой.
– Ну? – откликнулся черт. Он по-прежнему стоял за окном и уходить не торопился. Никаких негативных эмоций общение Маруси с шефом у него больше не вызывало. Напротив. Наблюдать за падением непобедимого бастиона рода Эйдолон стало забавно. Никогда еще не смотрел Ликург так ни на одну женщину.
– Пойдем побеседуем с хозяйкой.
Зверобой усмехнулся.
