На глаза Эстеллы накатили слезы, когда она различила слова:
– Звездный свет озарил темноту,
Ночью не выйдут они на плаху.
Тысячи лет не прожиты зря,
Вновь над Эрелимом взойдет заря.
Она двигалась на голос, словно загипнотизированная. Тот вел ее на край долины, где начинался лес. Эстелла вглядывалась в кромешную темноту, но не могла различить того, кто затянул песнь.
Вдруг к ее ногам что-то упало. Под светом луны блеснуло золото.
Наклонившись, Эстелла подняла…
Монету.
– Трамонтана смерть за собою несет…
Она начала пятиться.
– Кто нас услышит – помощь найдет.
Из леса выходили ведьмы.
Сотни ведьм с перевернутым алым крестом, вплетенным в кожаный обруч. Их белоснежные плащи выделялись на фоне серости Певчих гор, а мечи знаменовали собой новое начало и жестокую смерть. Ведьмы ступали нога в ногу, словно уже сотни лет неразлучно странствовали по королевству. Словно были теми, кто его создал.
Прародительницы Трамонтана.
Одна из ведьм остановилась перед Эстеллой и подкинула в воздух монету, похожую на ту, что она держала сейчас в руке. Поймав ее в полете, Эстелла посмотрела, какая сторона ей выпала.
Губы растянулись в улыбке.
Крылья.
– Я выбрала бороться, Эстелла Солари.
Она подняла голову и наткнулась на наивные карие глаза, которые видела один раз в жизни. Один, но такой судьбоносный раз.
– Я никогда в этом не сомневалась, Рашель.
Глава 52
Ночь перед концом
Почему-то Аарон испытывал беспокойство. Словно вот-вот должно произойти что-то ужасное.
Это чувство сопровождало его много лет, беря начало на Небесах. Он уже не помнил себя до падения – того ангела, что боялся нагрешить, но подсознательно тянулся к темноте. Единственное, что он отчетливо видел перед собой, – нежное лицо Астры. Ее смех, сладкие поцелуи, тихие вздохи наслаждения…
А еще он помнил кровь. Кровь своих матери и отца, которым было плевать на собственного сына. Он помнил Дагнара, его успокаивающие слова и руки, вытянувшие Аарона из тьмы.
Сейчас рядом с ним нет ни Астры, ни Дагнара. И все это – по его вине.
Порой Аарон сдавался. Отбрасывал принципы и давал выстроенным стенам пасть. Он смог познать любовь и дружбу, держал эти хрупкие чувства в покрытых кровью руках…
Но правда в том, что Аарон считал себя недостойным. От него отказались давным-давно, еще в детстве, когда он даже не мог сложить буквы в несколько слов.
Его никогда не выбирали. Его не научили любить.
А Астра заслуживала это как никто другой.
– Похолодало.
Аарон повернулся к Нэшу и окинул его пристальным взглядом.
– Ты сам потащил меня сюда, Коффман. Мог бы одеться потеплее.
– Ты стал таким заботливым, ворчун, – пропел Нэш, ткнув его кулаком в плечо. – Это на тебя так новая стрижка влияет? Кстати, она мне нравится намного больше. Очень, – он поиграл бровями, – сексуально.
Аарон тяжело вздохнул.
«Боги, дайте мне сил».
Стоя на высокой скале, они оглядывали равнину, растянувшуюся от Певчих гор до Разлома. С такого расстояния не было видно врат и поле боя, но оттуда буквально валил пробирающий до костей холод. Даже Аарон, привыкший к любым условиям, поежился, плотнее закутавшись в плащ.
– Будет дождь, – констатировал он, посмотрев на ночное небо.
Нэш опустил подбородок и зарылся носом в мех.
– Ненавижу эти часы до начала наступления. Будто топор над головой висит и думает, когда бы раскроить мне черепушку.
Аарон фыркнул.
– Если хочешь, могу сделать это вместо него прямо сейчас.
– Неромантично, Йоргенсен. Предлагаю покурить какого-нибудь дурмана из Безымянного королевства и проспать до рассвета. Их вроде бы сигаретами называют? Как тебе идея?
– Когда ты в последний раз занимался подобной чушью, мы не могли заткнуть тебе рот два дня. Так что нет, спасибо большое.
– Ах, как давно это было! Нэш Коффман уже не тот…
– Ради всего святого, кланяюсь в ноги Клэр.
Нэш прищурился.
– Кланяйся в ноги своей девушке, а не моей.
– Какие мы ревнивые.
Аарон пытался давить из себя привычный сарказм, но полностью разделял чувства Нэша. Это напряжение, предчувствие чего-то непоправимого повисло над всем военным лагерем. Оно душило. Пыталось сломить их дух.
То, к чему они шли несколько сотен лет, осуществится через считаные часы.
Когда-то они они с Нэшем точно так же стояли на Черной Пустоши – только тогда они не были двумя командирами, ведущими за собой тысячи повстанцев. Однако, несмотря на его болтливость, рядом с Нэшем Аарону всегда было спокойно. Как и с другими его… друзьями.
Он сглотнул, произнеся мысленно это слово.
Друзья.
У Аарона их никогда не было. Или… он заставил себя в это верить?
Странно, но Эстелла стала его другом. Он даже не понял, как и почему это произошло. Однако сейчас, спустя время, видел причину – они были одинаковыми. Как бы Эстелла ни пыталась это скрывать, в ней была тьма. Такая же, как и в Аароне.
Так или иначе, самым первым его другом стал Дагнар. Дагнар, от которого он не получал вестей уже столько дней.
Омертвевшее сердце подскочило к горлу.
– Если ты помрешь, мне будет не хватать твоей суровой морды.
Аарон не сдержался и засмеялся.
– Неромантично, – передразнил он Нэша.
Они еще долго стояли на скале в поглощающей тишине.
Как много изменилось с тех пор, когда Альянс прибыл в южный городок на окраине Безымянного королевства. Это произошло около полугода назад – совсем недавно, но кажется, будто спустя несколько веков. Им пришлось сражаться насмерть, открывать сундуки с тысячелетними тайнами, за которыми они охотились со времен первого восстания…
И причина всему – Эстелла и Клэр.
Две выжившие. Две простые смертные, на плечи которых легла непосильная ноша. Даже выражения их лиц изменились: исчезла та наивность во взгляде, что была во времена встречи в Велоре. Глаза стали мудрыми, словно познавшими вечность.
Наверное, у каждого, кто сталкивался с болью, были такие глаза. Тоскливые, но не теряющие надежду.
Аарон втянул в легкие побольше воздуха.
Они одержат победу. Они обязаны, черт возьми, сделать это. Чтобы потом, когда мир станет свободным, пожить хоть немного, но для себя.
– Пойдем в лагерь, ворчун. До рассвета еще слишком много дел.
«Это точно».
Они уже начали спускаться с горы, как вдруг ее пронзил чей-то… плач.
Аарон был узнал этот голос в любом из миров. Его сердце пропустило удар.
Астра.
* * *
Она думала, что познала боль. Когда умерли родители, когда у нее отняли брата, когда от нее отвернулся Аарон. Астра считала, что больше никогда не сможет почувствовать ее.
Но вот они здесь. Слова срываются с губ Илая, а Астра пялится на его двигающийся рот и не может сделать вдох.
– Аврора, – сказал он, опустив голову. – Так бы ее звали.
В то мгновение все происходящее навалилось на нее, отчего перед глазами помутнело. Илай упал перед ней на колени, начал укачивать, баюкать ее, словно маленького ребенка. По ее щекам текли слезы, но Астра не кричала. Она крепко цеплялась за брата, оплакивая нерожденную сестру, умерших родителей и себя, потерянную на Небесах.
– У тебя есть я, – прошептал Илай. – А ты есть у меня. Это самое главное.
Ему тоже тяжело. Помимо сестры, у Илая есть Эстелла – его истинная любовь. Астра никогда не была ревнивой, но сейчас ей стало так тяжело от того, что он может разделить боль с кем-то еще, а она – нет.
– Все будет хорошо, – улыбнулась Астра, смахнув слезу. – Мы сделаем все, чтобы они гордились нами. И мама, и папа, и… Аврора.
Глаза Илая потеплели, и он поцеловал ее в лоб.
