Лик ударил себя ладонью по лбу и вернулся к диалогу с оришей.
– Вот и ладно, – не смутилась ведьма общему молчанию. – Не считаю до трех, запускаю!
Ярослав тихонько крякнул и непроизвольно проверил на месте ли штаны. Последний раз, когда Козлова при нем сказала «не считаю до трех», он оказался выставлен на всеобщее обозрение в не слишком презентабельном виде.
– Хулиганка, – беззлобно прошептал Атум и уставился в знакомый серебристый куб, где вдруг появились полупрозрачные контуры помещения. Две неподвижные фигуры проступили в центре – Ясна и Гуарино. Они стояли друг напротив друга, словно собеседники.
– Я думал они там чем посложнее занимались, – пробасил Иму в ладонь Горицы. Берегиня все еще упорствовала в своем желании не дать леопарду право высказывать по всем интересующим его поводам.
И вдруг все в кубе ожило. Ясна и Вольпи чуть шевельнулись и тут же разлетелись по комнате.
– Как будто гантелю в паштет кинули, да? – радостно сообщила Маруся, рассмешив аниото. Остальные шутку не поддержали. – А теперь медленно.
Она воспроизвела взрыв снова, но на этот раз в замедленной съемке.
– Обратите внимание на источник. Это наши Джимми Чу.
– Она нашла источник, – прокомментировал Лик для Бабы. – Босоножки, которые были на Ясне.
– Как интересно, – проговорил ориша. – Видимо, мне все же стоит вас навестить самому, – он на мгновение осекся и недовольно продолжил. – Только сперва пообщаюсь с представителями высоких структур. Вас еще не искали? Вот меня только что нашли.
Лик непроизвольно взглянул на Атума. В кармане создателя особой группы запищал наушник.
– О чем ты думаешь? – Азазель с любопытством изучал текучую серую фигуру Мудреца. Она будто решила явить ему одну из своих оболочек, ту, которую использовала для созданий и людей, но на полпути отвлеклась.
– Слушаю, – ответила Нинхурсаг. – Сын звал, помощи просил.
Азазель встрепенулся:
– Что уже зачистку начали перед наступлением? Я, кажется, старею. Теряю порой понимание того, как ты умудряешься линейно функционировать при способности существовать в каждый момент времени, да еще как отличаешь, с каким мной общаться. Уже пора?
– Рано, – остановила его Нинхурсаг, став видимой. – Заметила новые изменения и пришла.
Ангел поднялся и вынес для нее на балкон второй стул.
– Какие?
Женщина присела.
– Он изменил девочку, которую я подарила Атуму. Теперь она не только залог уравновешенности древнего и сына. Теперь она одна из вас. Так лучше, но его возможности и непредсказуемость растут.
– Он был лучшим из нас, – пожал плечами ангел. – Всегда интересовало: создатель ошибся или же нарочно сделал его независимым. Я, кстати, еще одного брата убил. Хотя ты и так знаешь.
Азазель продемонстрировал грязно-розовое острое перо.
– Не знаю, зачем взял. Старею определенно.
– Я вижу печаль в тебе и истощение.
Он устало вздохнул.
– Давай просто встретим закат, а там можно и в бой идти. Отсюда до него все равно тысячелетия.
– Все равно, – согласилась Нинхурсаг и улыбнулась измученному искусственному созданию, которого приняла в себя, сделав важной частью двух таких похожих и непохожих миров. Каждый нуждается в настоящей семье. Приняла бы она и второго, не будь он так упрям и заносчив.
Бабалу-Айе вежливо распрощался с Марусей и направился к выходу из ее квартиры. Лик проводил его до двери.
– У тебя, мой друг, потрясающая женщина, – улыбнулся Баба. Он пребывал под впечатлением от увиденной реконструкции взрыва. – Надеюсь, визит Ярослава к Афродите принесет необходимые результаты.
Лик кивнул и сменил тему:
– Ты точно не расскажешь нам про Женю?
Ему не хотелось сейчас размышлять о матери и ее привычке утаивать, изворачиваться, лгать, не исполнять обещанное. Единственная женщина, о которой он ближайшие часы хотел думать, сидела в гостиной на диване и пила сбитень.
– Увы, увы, – пожал плечами ориша. – Я же все-таки врач, не забывай. Как я могу личные данные пациента разглашать? К тому же, пока толком ничего не знаю, одни предположения и подозрения. Отдохните, пока безопасники предоставили вам такую возможность.
Ликург нахмурился:
– Ты тоже это чувствуешь?
Баба неопределенно покачал головой.
– Сложно не почувствовать. Тяжелая, мощная волна движется на нас. Одна накрыла, и слышу следующую. Как закончу разговаривать с Женей и Костей, позвоню. Полагаю, древний ориша сделает для вас какие-то выводы. И ты обязательно мне новости сообщай. Будут ли они от Атума или же от аптекарей, или от великого змия, или от твоей команды – понадобится все.
– Хорошо.
Вернувшись в гостиную, Лик обнаружил Рыжика лежащей на полу с раскинутыми в стороны руками. Она рассеянно рассматривала потолок.
– Устала?
– Не то чтобы устала, – проговорила невнятно Руся. – Скорее ничего не поняла.
Лик сел рядом с ней.
– Что не поняла?
– Все не поняла. Я запуталась, – она дернула носом. – Такое ощущение, будто я что-то знаю, что-то очень важное, что объясняет почти всю мою жизнь, и даже тебя объясняет, но я не могу поймать эту мысль. Она ведь очень маленькая, просто итоговая и поэтому такая важная. Ты ничего не понял, да?
Бог рассмеялся, заставив Русю повернуть голову и посмотреть на него.
– Я понял. Тоже самое чувствую весь день. Возможно это не твои ощущения, а мои.
– Да? – она озадачилась. – Вообще, похоже, потому что никаких раздумий у меня не было. Ты очень красивый, когда смеешься.
У Лика дыхание перехватило от замечания, сказанного так естественно и вскользь, будто она ему это каждый день говорила с момента первой встречи, и вовсе он не добивался ее любви по крохам.
– Только, когда смеюсь? – задал вопрос и вдруг понял, что так у него просили внимания женщины до Маруси. Сделалось несколько неуютно.
– Нет, ты всегда красивый. Но когда проявляешь эмоции, завораживаешь. А что именно ты думал сегодня?
– Ну, нет! – Лик фыркнул. – Я слишком долго терпел! Пока не расскажешь мне больше, мои мысли останутся при мне.
Маруся удивленно оглядела божественное лицо. Он был возмущен, и в то же время глаза светились неподдельным азартом и желанием. Кажется, слова «люблю» ему было катастрофически мало, хотя для нее это такая же клятва верности маниту, что и его родовая.
– А что рассказать?
Ликург сердито сощурился и склонился к ее лицу совсем близко.
– Ведьма! Не доводи меня… до хитростей!
Руся рассмеялась и тут же почувствовала его пальцы на своих ребрах. Щекотки она боялась всегда, так что даже если Лик и надеялся так выведать у нее хоть что-то, то просчитался. Она могла только хохотать, дергаться, невнятно пищать, и под конец хрюкнула, тем экзекуцию и остановила.
– Я тебя люблю, я тебя люблю, – задыхаясь, проговорила Маруся. – А когда и сколько, не знаю. И ты красивый – всегда так думала. И ты меня постоянно смущал. Я не знала, как себя с тобой вести, постоянно путалась. Ты же мой начальник, и вел себя так, а потом резко не так, и снова так… И все время приказывал, даже когда о работе речи не шло, или когда не приказывал, то делал со мной что вздумается, как будто никаких границ нет. Ну, или делал, что вздумается, чтобы приказывать… Никто же не вбегает к женщине в душевую, чтобы накричать!
– Когда это я… А!
– А! – передразнила Руся. – «Тебя где носит? Почему я дозвониться не могу?» И это «заберу, в чем найду». Забыл?
– Взбешенную обнаженную женщину, которая в тебе не видит бога, сложно забыть.
– Это непрофессионально.
Лик согласно кивнул.
– Абсолютно. Зато я грудь потрогал…
Смысл последней фразы не сразу дошел до сознания Руси, а когда дошел, и она сопоставила его с хулиганским выражением лица собеседника, возмущенно зашипела и бросилась в атаку. Хотелось, как минимум, укусить бессовестное создание, как максимум пнуть. Со смехом Лик резво вскочил и увернулся.
