— Их было так много, даже с посохом не хватало сил. Я брал взаймы физические, но и этого было недостаточно. Последних азуров я уже почти не видел, просто наугад посылал свою волю, надеясь, что не задену своих. Когда очнулся, бой закончился, и люди шли в сторону города. Хотел позвать, но сил не было. Пузырек, который был с собой, ну тот, что ведьмы дали, разлил: руки дрожали и не хотели слушаться. Когда пришел в себя во второй раз, было легче, но позвать всё равно никого не смог, хоть и видел ведьм. Рядом лежал кто-то из наших… забрал у него зелье… Долго возился, но получилось. А потом лежал и слушал мертвую тишину. Настоящую. Ту, что может услышать только маг духа. И знаешь, это так страшно, столько людей вокруг, а сути нет. Она ушла, растаяла, как будто никогда и не существовала. Это же нас и ждет, да? Забвение? И нет никакого рая и ада?
Он поцеловал её волосы и какое-то время молчал, наслаждаясь её выровнявшимся дыханием, её сутью, которую считывал и любил всей душой.
— Фенрис сказал, что я должен выбрать Чонсока. Я выбрал. Потому что так нужно, я понимаю, но как же я ненавидел его в этот момент, ты себе не представляешь. Наверное, сильнее я ненавидел только себя.
Он медленно опустился на землю, бережно увлекая за собой спящую Тэруми. Он всегда мечтал защитить её от всего мира, а в итоге оставил её тогда.
— Прости меня, Тэ. Прости…
Глаза устало прикрылись, спасительный сон накрыл и его.
* * *
Лайя осторожно ступала между телами, стараясь никого не задеть. Она, как и остальные ведьмы, лекари и просто хоть чем-то желающие помочь, пыталась подарить шанс на жизнь каждому, кто был способен пережить этот день. Раненым, которые могли подать знак и обозначить себя, помогли сразу: перевязали, напоили зельями, увели или унесли, в зависимости от травм, помогли и магией, опять же в зависимости от травм, если можно было обойтись без лечебных заклинаний, обходились. На всех сил не хватит.
Аларик нашелся почти сразу. Знак подал сам. Оказалось, он умудрился самостоятельно перевязать себя — это и спасло ему жизнь, а ещё и зелья, которые он, не имея возможности встать на ноги, ползая собирал с тел убитых товарищей. Пить все их не стал, просто хотел подготовиться, если его найдут не сразу и придется какое-то время добираться до Налии ползком, на коленях или ещё как-нибудь.
Лукаса и Тэруми тоже нашли. Они были в относительном порядке, просто в глубоком полусне-полузабытьи. Их перенесли на носилках в усадьбу, которую отдали под лечебницу, к остальным. Туда же ранее, перенесли и Дария. Лайя не знала, доложили ли Чонсоку, что с Тэруми, но быть в тот момент рядом не хотела бы. Злиться будет… На себя, что отпустил, поверив её словам, что она чувствует себя хорошо. И на всех остальных. Просто заодно.
Ранее она мельком видела Давида, Грегори, Честера. Живы и даже не ранены. Что согрело ей сердце надеждой.
— Прошу, помогите…
Её схватили за сапог, заставляя остановиться. Лайя посмотрела вниз. Совсем молодой мужчина взирал на неё с мольбой, отчаянно цепляясь за её обувь, словно от этого зависела его жизнь. Возможно, так и было. Лайя присела возле него, осматривая. Узнавание ударило сожалением. Солдат Дария. Коди.
— Пожалуйста… мне нельзя умирать…
В глазах застыла такая решимость и жажда жизни, что Лайя непременно дала бы ему шанс, вот только его раны… с такими не живут. Одно то, что он ещё способен говорить, — настоящее чудо. Его глаза закатились — он на секунды потерял сознание. Но уже через мгновение часто и порывисто задышал, сильно хмурясь и пытаясь сконцентрироваться.
— Помогите…
Лоран, заметив остановку Лайи, подошла и окинула мужчину взором.
— Не жилец. Идем, — сухо бросила светлая ведьма и уже сделала несколько шагов, ища тех, кому действительно можно помочь.
— Я справлюсь, — упрямо прохрипел Коди.
Лоран обернулась и строго уставилась на дочь, которая уже взяла его за руку, собираясь зачитать заклинание.
— Зачем тратить на него часть своего резерва?! Всех не спасти! А если мы начнем каждому облегчать страдания, то погибнет ещё больше людей! Ты этого хочешь?
Лайя знала, что мать права, и от этого становилось тошно. Если бы у них было больше ведьм, то они бы давали возможность выжить каждому, а не выбирали. Хотя нет, какая возможность? Они просто дарили бы себе столь нужное понимание, что сделали всё, что могли, что смерть настигла несчастного, не потому что его оставили.
— Мне жаль, — прошептала Лайя.
Вспыхнувшая злость придала мужчине сил — он схватил её руку и сквозь зубы повторил:
— Я справлюсь!
Лайя надеялась, что это не станет её глупостью, которая в итоге обернется смертью того, кто действительно мог выжить. Она влила ему несколько зелий — мужчина едва сумел проглотить их: из горла пошла кровавая пена, — а потом применила единственное заклинание, которое было способно поддержать искру его жизни. Заклинание жизни.
Свет его души был таким ярким, что собственной душе стало нестерпимо больно. Лайя никогда не думала, что бывают такие люди: не запятнанные тьмой. Люди, в душе которых доброты и чистоты так много, что низменные чувства, присущие обычно каждому, меркнут. Словно сам Создатель отметил его своей благодатью.
Она вдруг поняла, что обязана сделать всё, чтобы Коди жил. Создатель всегда был суров с ней, но в итоге раз от раза отводил беду, так неужели она не справится и не поможет человеку, который смог сохранить милость Всевышнего? Ведь для этого же именно она нашла Коди? Не Лоран, не другие девочки, а именно она. Чтобы спасти… Потому что может.
Лайя вложила всю свою силу в заклинание, отдавая себя, чтобы жил он. Получилось или нет, она уже не узнала. Мир для неё исчез внезапно.
* * *
— Ну давай, ведьмочка… Просыпайся… Мне очень скучно. И уйти не могу — они грозятся привязать к кровати. Не то чтобы я очень боялась или чтобы у них получилось, но у Чона и так хватает проблем, не хочу стать ещё одной. Вот и лежу здесь, изображаю отдых и восстановление. И пока ты дрыхнешь, я вынуждена терпеть нашего братца, которого какой-то умник додумался положить в одну с нами комнату. Если узнаю, кто это был, голову сверну! И из-за такого неприятного соседства мне приходится терпеть ещё и вашу… в общем, ту женщину, которая ходит и изображает беспокойство и заботу!
— Воды, — попросила она, когда наконец-то удалось приоткрыть глаза.
Тэруми весьма бодро вскочила и поднесла стоящий на столе стакан к губам сестры, осторожно напоила ее, а потом уселась на кровать прямо с ногами, устраиваясь у ног Лайи.
— Как ты? — спросил Аларик, переворачиваясь на бок. Движение отозвалось болью, поэтому изимец поморщился.
— Как будто из меня выпили все силы, — хрипловато сказала Лайя.
— Если бы не угрюмый, ты бы вообще не очнулась. Ваша связь тебя вытянула. — Тэруми вдруг больно ударила её по ноге. — Больная! Чокнутая! Чуть не умерла! Ты о нас подумала? А об эльфе своем? Фенрис уже собирался лечь и умереть вместе с тобой! Вот ради чего ты так рисковала? И ради кого? Умом повредилась! И куда Лоран смотрела?!
— Не кричи, — попросила Лайя.
— Я сейчас пошлю за Чоном и Фенрисом! Они тебя вообще сначала убьют, а потом воскресят, чтобы ты смогла успеть услышать всё, что они о тебе думают! Потом снова убьют!
Лайя закрыла глаза и притворилась спящей.
— Не поможет! — снова ударила её Тэруми.
На крики прибежала Лоран, увидев пришедшую в себя Лайю, поспешила к кровати. Тэруми вернулась к себе и отвернулась от них. Аларик смотрел на её недовольство с улыбкой. Отвернуться она не могла — с другой стороны была кровать Лайи. Утомленно вздохнув, Тэруми накрыла голову подушкой, чтобы ничего не видеть и не слышать, но это не помогло: Лоран, ласково укоряя, отчитывала Лайю. Посчитав, что с неё достаточно семейной идиллии, Тэруми поднялась и ушла. Да и должен же кто-то сообщить угрюмому, что его ведьмочка очнулась.
* * *
