Он развёл руками и отвесил шутовской поклон.
Глава 47
Мстит мне, за то, что не удалось в прошлый раз упечь меня на каторгу. Ладно, господин следователь, святых меж нами нет. Грешки водятся за всеми.
— Интересы следствия, дело святое, — вздохнул я. — Но, как вы оказались снова на своей должности, в полиции?
— А вас, что-то смущает?
— Ну, например, то, что пациент психиатрической лечебницы, ведёт дела, от которых зависят судьбы людей.
Кадлаев усмехнулся:
— У вас, ваша милость, предвзятое отношение к психиатрии. Да, там есть настоящие безумцы, но иногда, туда попадают люди с обыкновенный нервным расстройством, стрессом. Я ведь уже упоминал об этом.
Я покивал:
— Кто я такой, чтобы сомневаться в действиях нашей полиции. А то, что вы впустили Идолище в здание колледжа, кричали о том, что они общаются с вами? Это тоже стресс?
С лица Кадлаева пропало веселящееся выражение. Взгляд стал угрюмым.
— Все это, признанно последствиями перенапряжения на работе.
Голос следователя стал деревянным. Не нравились ему воспоминания об этом. Да и кому приятно вспоминать свои промахи. Да, ещё такие!
— Но, знаете, ваша милость, то, что вы заглянули ко мне, весьма неплохо, — голос Кадлаева повеселел, на лице проступало плохо скрытое торжество, — я бы очень хотел задать вам несколько вопросов. По тому делу, вы помните?
— А вы им все еще занимаетесь?
— Для меня, это дело чести, профессиональный долг, можно сказать. Я вас надолго не задержу.
Кадлаев, уткнулся в монитор компьютера. А я сидел и соображал, как бы мне выкрутиться. Что-то мой визит в полицию, пошел совершенно не по плану. Вместо того, чтобы получить информацию о Кире, меня самого будут сейчас допрашивать. Да еще по делу, о котором я предпочел бы забыть навсегда.
— Странное дело, ваша милость, вы и ваши товарищи по колледжу, постоянно замешаны в каких-то странных делах. Вот Новиков исчез. Вы вернулись совершенно в другом статусе. А та девушка, Сухомлинова, кажется, надеюсь с ней все в порядке.
— Она погибла.
— Сожалею, — притворно посочувствовал Кадлаев. — А, что произошло, если не секрет?
— Она погибла при исполнении долга. Про Идолище в Японии слыхали?
При упоминании Идолища, Кадлаев вздрогнул. Хреновая эта фобия, страх перед Идолищами.
Я вспомнил то утро, когда Кадлаев и двое нижних полицейских чинов, собирались увезти меня в участок, для более основательной беседы, по делу мерзавца Мирона. Когда появилась безголовая тварь, один из полицейских, оставшийся еще в живых, отстреливался от нее до последнего патрона. А вот, доблестный следователь Кадлаев бежал, наложив в штаны. До того перепугался, что крыша поехала. Стресс у него значит, ага.
Еще я вспомнил разговор тех двух полицейских, что Кадлаев, так всех задолбал, что они ждут, не дождутся, когда он переведется на работу во Владимир.
— А вы, если я правильно помню, лелеяли надежду перевестись в столицу? — спросил я.
— Кто вам такое сказал?
— Помните тех ребят, с которыми вы приезжали в колледж за мной?
Кадлаев нахмурил лоб.
— Это они вам сказали?
— Сейчас, это уже не важно. А вы говорите, что все, как бы это сказать, ваши нелепости в тот день списали на стресс?
Кадлаев не ответил. Оторвавшись от монитора, он посмотрел на меня. Я наконец-то вспомнил имя и отчество Кадлаева.
— Аркадий Владимирович, вы, как опытный сотрудник полиции, лейтенант, вы ведь все еще лейтенант? Хорошо. Так вот, не могли бы мне подсказать, кому я могу подать заявление, о преступлении. Возможно, это я считаю такие поступки преступлением, я ведь могу ошибаться, а на самом деле, у человека просто стресс. На фоне работы, например. Мне следует обращаться сюда, или в прокуратуру, или сразу во Владимирскую прокуратору?
Наши взгляды пересеклись. Ну, что скажешь на это, господин следователь? Думал, здесь все замнут, и дело в шляпе? Нет, дружок, я побеспокоюсь, чтобы твоя жизнь превратилась в кошмар. Не видать тебе не только карьеры во Владимире, но и должности участкового в ближайшем селе.
На лице Кадлаева играли желваки. Ноздри раздувались. Он даже не моргал. Мне показалось, что он сейчас выхватит табельное оружие и выстрелит в меня. Ну, а что, от психа всего можно ожидать.
Кадлаев опустил взгляд. Откашлялся.
— Что конкретно интересует вашу милость?
Молодец, соображает!
— Все, что касается дела Новикова. Все версии его исчезновения. Кто подозревается. Любые зацепки.
Кадлаев тяжело вздохнул:
— Место пребывания Новикова до сих пор не установлено. Тело, так же не найдено. Версии…
Тут Кадлаев задумался. У меня закралось подозрение, что пропажей Кира тут никто не занимается.
— Версии следующие. Новиков мог заниматься чем-то незаконным, связался не стой компанией, и они его убили. Мотивы убийц, пока неизвестны. Другая версия, возможно, его исчезновение связано с делом… Тем самым делом.
Кадлаев выразительно глянул на меня.
— Почему вы так решили?
— Считайте это профессиональным чутьем.
— Может, все-таки, что-нибудь конкретнее скажете?
Кадлаев покачал головой.
— Все, всего лишь две версии? — спросил я.
— Почему же, версий море: это мог быть маньяк, личные счеты. Новиков мог пасть жертвой ошибки преступников, то есть они хотели похитить другого человека, но ошиблись, и их жертвой стал Новиков.
— Проще говоря, вы не знаете.
Кадлаев промолчал.
— А кровь в его комнате?
— Откуда вам об этом известно?
— Не важно. Что с кровью?
— Скорее всего, это не его кровь.
У меня словно гора с плеч упала! Это не кровь Кира, значит он, вполне возможно, жив!
Я постарался скрыть свою радость.
— С кем вы разговаривали о Кире?
— Со всеми студентами колледжа. Кроме, одного. Точнее, одной.
Я выжидающе смотрел на следователя. Он засопел, но снова уставился в монитор на столе, щелкая мышкой.
— Вот. Айгуль Халикова. Староста первого курса. Да, вы ее знаете.
Знаю. Еще бы не знать.
— А почему вы с ней не поговорили?
— Она пропала.
— Как пропала?!
— Не знаю.
— Да, действительно. Откуда вам-то знать.
— Она не пропала, в том смысле, что исчезла. У нее, какие-то семейные проблемы, взяла отпуск в колледже, съездить домой.
Я встал. Пожалуй, больше мне тут ничего не узнать. Я подошел к двери, взялся за ручку.
— Ваша милость! — окликнул меня Кадлаев.
Я повернулся.
— Эмм, на счет ваших слов, про заявление…
Он замолк. Не было больше в этом человеке ни надменности, ни чувства превосходства. Не сомневаюсь, будь я простым плебеем Мишкой Шелестовым, господин следователь постарался бы упечь меня за решетку. Не помогли бы угрозы написать заявление, в котором перечислялись бы все его действия, во время нашествия Идолищ на город. Тут у него неплохая крыша. Родственник, наверное, какой-нибудь.
Он даже мой статус полноправного аристократа не воспринял всерьез. Зря. Оказывается, с патрицием справится куда труднее. Сейчас, он полностью признавал мое превосходство.
— Не бери в голову, Аркадий Владимирович, считай, что я пошутил.
— Спасибо, ваша милость.
— И еще, вы знаете кто такой человек, именующий себя Кордом?
Кадлаев побледнел, губы его затряслись. Он замотал головой, не в силах вымолвить ни слова. Значит знает. Вот только не скажет. Наверное, даже под пытками.
Я сидел в дешевой кофейне. Выбрал ее, так как она показалась мне немноголюдной. А одиночество мне сейчас было очень кстати. Требовалось подумать над тем, что я разузнал у Кадлаева. Надо же, этот психопат умудрился восстановиться на службе. Да еще и не отбросил надежды перевестись во Владимирскую полицию.
Потягивая кофе из одноразового стаканчика, я наблюдал за действиями девушки за стойкой. Кофе был так себе, девушка тоже. Когда я вошел в ее заведение, глаза продавщицы округлились, она запоздало склонилась в поклоне, чуть нет разбив голову о стойку.
