- Эта, - палец остановился на лежащей по центру карте.
– Ты уверен?
Проклятый Гаад умышленно сеял сомнения. Но Северин не дал сбить себя с толку.
– Да!
И карта перевернулась сама по себе. Белая.
Северин чувствовал себя сшитым в дураках.
- Обожаю смотреть на муки выбора, - сказал Гаад с широкой улыбкой. — Смесь алчности, неуверенности, страсти, страха... Так и пил бы.
Он глубоко затянулся трубкой, пахнул дымом на бумажник, что роились над подносом с фруктами.
— Это было смелое решение, но, как видишь, ничего не принесло. Такое случается, – Гаад задумчиво постучал пальцем по луку. – Но я позволю тебе сыграть второй раз. За то, что пришел от пещеры. Согласие?
Какое-то странное безумие завладело Северином. Захар, наверное, не одобрил бы его азарта, но учитель остался далеко, а он сидел здесь наедине с могучим потусторонним чудовищем.
– Согласие.
Карты смешались, затасывались со скоростью, неподвластной человеческому глазу, а затем заново разлеглись три на три.
- Выбирай осмотрительно!
На этот раз Северин думал несколько минут, пристально вглядываясь в каждую карту. Гаад докурил трубку и молча всматривался в лицо гостя.
Наконец Джура улыбнулся. Если он хоть немного понял натуру Гаада, то ответ должен быть правильным.
– Среди них нет красной.
Багровые глаза вспыхнули.
– Ты уверен?
Северин не был уверен.
– Да.
Хозяин отложил трубку и нахмурился.
- Хочешь сказать, что я тебя обманываю?
В его голосе послышались нотки, от которых тряслись жижи, но Северин не отступил.
— Не исключаю такой возможности.
— Тогда пролистай все карты, нахал! - прокричал Гаад. – Если там окажется красная, я отниму двадцать лет от твоей жизни. Все еще уверен?
В ответ Северин молча начал листать карты. Первые семь обернулись быстро, сверкнув белой брюшиной. Над восьмой Северин постоял, собираясь с духом. Гаад хищно улыбался.
– Передумал?
Пальцы джуры задрожали, но он решительно перевернул карту. Белая.
И, не теряя пыла решимости, опрокинул девятую. Белая!
Гаад громко захохотал, хлопая по колено.
- Ох, молодец! Порадовал меня, нахал! Редко кто из ваших играет. Раньше чуть ли не каждый соглашался, а теперь все трусливые стали. Мало кто догадывается, а еще меньше тех, кто идет до конца и решается доказать, Гаад с удовольствием потер ладони. – Ты выиграл. Приложи порез к карте, которая на тебя смотрит.
Юноша выбрал лежавшую посередине.
Капля его крови растеклась, пробежала, окрашивая всю карту красным, оставляя белым лишь очертание тонкой, как волос, дуги между двумя берегами. Гаад посмотрел на нее и снова рассмеялся.
— Конечно, конечно! Разве целованный ним мог получить какого-то другого подарка?
– Что за рисунок? – спросил Северин. – Что он значит?
— Я же говорил: ты забудешь этот разговор. Какой смысл рассказывать? Узнаешь, когда придет время.
Карты растаяли в воздухе, а вместе с ними и хорошее настроение Гаада.
- Наша встреча окончена, - он махнул рукой, потеряв к Северину любое любопытство. – Иди. Калиновый мост ждет.
Селедка с противоположного края стола подпрыгнула в котелок, нырнула к кувшину с маслом, бултыхнулась в солонку, а оттуда стремительно перелетела в рот. Человек глотнул селедку, не пережевывая, и вытер усы ладонью.
- Прощайте...
- До свидания.
Гаад взглянул на пустую кружку и тот сошел свежим пивом.
Джура, уже ничему не удивляясь, направился в указанном направлении, где начиналась темная вода, от которой поднимался занавес густого пара. Над водой бежал хрупкий мостик без перил, такой узкий, что только один человек одновременно мог пройти по нему. Край его терялся где-то в молочном занавесе. Северин оглянулся: хата исчезла вместе с садом, столом и хозяином, а над лугом клубился сизый меч.
Юноша осторожно ступил на странный мостик, сплетенный из веточек и спелых гроздей калины. Каждым шагом Северин давил несколько красных ягодок, и в считанные минуты его ноги окрасились так, словно он шел лужами крови. Джура ступал осторожно, расставив руки как канатоходец, стараясь не потерять равновесие, потому что мостик постоянно прогибался и покачивался. Любое опрометчивое движение могло привести к падению.
Далеко внизу шептала Пучай-река. Мостик тянулся над тихим бесконечным туманом, вокруг было глухо, как в пещере, и когда грянул гром, джура чуть не шмыгнул от неожиданности. С темного неба ударил ливень. Тяжелые холодные капли полились стеной, сбивая ягоды с моста. Нога Северина скользнула и он замер, чуть не потеряв равновесие.
Сколько ему уходить? Когда это все кончится?
Ответ примчался на молнии. Никогда Джура не видел ее так близко! Громовица разрезала небо на клочья, растеклась блестящей лозой, лизнула мост и ударила прямо в джуру. Тело дернуло от страшной боли и юноша почувствовал, как летит в бездну.
Поздравляю, Северин. Мы с тобой подружимся.
* * *
Он пришел в себя у костра.
В голове болталось, на груди лежала горстка земли. Северин несколько раз хлопнул глазами и встал на локтях.
– Вернулся! – Соломия бросилась к нему, сжала в объятиях.
Лес вокруг грохотов, полный разнообразием ночных звуков. Хмыз в костре превратился в кучку раскаленных углей.
- Дело сделано? – Захар помог подняться.
- Я... подписал.
Ведьма вздохнула.
Там, где должен был войти нож, была гладкая кожа. Не удивляясь, юноша обулся, накинул рубашку, поправил черес; посмотрел на руки, осторожно провел ими в воздухе; поднял лицо к звездам, вдохнул глубоко. Он не чувствовал изменений ни в себе, ни в мире вокруг. Только холодная пустота в груди.
— Поздравляю на волчьей тропе, Северин.
Захар протянул серебряную скобу с отлитым очертанием волка, отличие джуры, прошедшего инициацию. Дальше – только Орден. Северин так долго ждал этого мгновения, что не чувствовал ни малейшей радости.
– Отец не приехали? — он знал ответ, но все равно спросил.
– Нет.
Юноша кивнул и закусил губу. Соломия снова обняла его и прошептала на ухо:
— Но пришли кое-кто еще.
Джура огляделся. На мгновение показалось, что это стояла его малка...
Но это была не она. Прошло пять лет с последней встречи, но Северин сразу узнал гостю. Девушка замерла возле дерева неподалеку: одетая в длинную вышитую рубашку, тонкий стан обнимала плетеная кромка, на двух косах короной покоился венок.
— Давно не виделись, Северин.
Даже при малом огне он разглядел разный цвет ее глаз.
– Привет, Лина.
Девушка приблизилась, протянула ему чашу, полную холодной воды, и джура с удовольствием напился.
Впервые Северин увидел Лину, когда ему было пять лет. Две недели он жил в Соломии и уже несколько раз безуспешно пытался бежать на поиски отца.
Ведьма жила отдельно от общины села Старые Сады на границе с лесом. Ее посетители всегда уважительно ждали у плетня, пока не позовут. Но курносая девочка зашла во двор как к себе домой, по-своему шикнула на ведьминого кота по кличке Хаос, окинула Северина свысока и спросила:
– А ты еще кто такой?
Соломия приказала ему называться племянником Тарасом, который приехал к тетке на длительный пир, поэтому Северин так и ответил.
– Я – Лина, – представилась девочка. – Сколько тебе лет?
– Пять.
– Мне восемь, ха! Я старше тебя. Где родители?
Отец строго-настрого запретил рассказывать посторонним, что он из семьи характерников, и Северин долго думал, как ему лучше ответить.
- Поехали за границу.
- В самом деле? И куда же это?
— К Великому государству Литовскому, — ответил Северин первое, что пришло в голову, и добавил быстро, чтобы перевести разговор на другую тему: — А почему у тебя разные глаза?
Радужка ее левого глаза была ярко-зеленой, а правая — темно-карой. Большие очиски опасно вспыхнули.
— Потому что глаза ведьмы! — гордо ответила девочка.
