– Давайте не будем уходить в сторону, – Галь морщится и недовольно глядит в сторону Штруделя. – Расскажите, госпожа Алла, как в вашей квартире появились люди, из-за которых соседи обратились в полицию.
Некоторое время женщина раздумывает, опустив голову, потом отчаянно машет рукой:
– А что тут рассказывать? Я ведь, между прочим, ещё не древняя старуха, и мне иногда требуется мужчина… Вот я и познакомилась с тем парнем…
– С каким парнем? Опишите его внешность.
– Ну, он такой невысокого роста, стройный, телосложение – просто закачаешься! А главное, интеллигентный и культурный, не то, что наше уличное хамло…
– Зачем вы так про всех? – ещё больше обижается Лёха, хотя о его вотчине разговор больше не идёт.
– Уж я-то знаю, про что говорю! – дама даже взмахивает кулачками в воздухе. – После того, как мы развелись с моим вторым мужем, у меня были приятели – так им лишь бы поскорее в койку девушку затащить, а дальше…
– Уважаемая госпожа Якубова, – снова морщится Галь, – всё это безумно интересно, но к делу не относится. Расскажите, о чём вы беседовали с этим мужчиной, что он рассказывал о себе, о своих друзьях… Как, кстати, его имя?
– Он не представился.
– Как же вы к нему обращались?
– Милый, – прошептала Алла и покраснела, – и он ко мне так же обращался.
– И вы у него даже документов не попросили?
– А зачем? Замуж я уже ни за кого не собираюсь, а это так, встреча для здоровья…
Начинающий прокурор Галь густо краснеет, но, стиснув зубы, выдавливает:
– После окончания нашего разговора мы попросим вас пройти в лабораторию и сделать его фотопортрет… А что вы можете рассказать о молодом человеке, которого ваш приятель привёл с собой?
– Парнишка чуть старше моего сына, ну, того, который в армии.
– Они появились у вас вместе?
– Конечно, нет! Сперва я познакомилась с этим… ну, вы понимаете, про кого я. Два дня он прожил у меня, а на третий привёл парня и сообщил, что это его дальний родственник, который пробудет у меня пару дней, максимум, три. И никому не помешает, потому что ляжет спать и проспит долго.
– И у вас никаких подозрений не возникло? Ничто не насторожило в поведении вашего нового знакомого?
– А что могло насторожить? Как мужчина, он…
– Опять вы про это! Неужели ваш приятель так ничего о себе и не рассказывал?
– Почему же не рассказывал? Он сообщил, что в стране у нас в командировке, но теперь, после знакомства со мной, собирается бывать чаще. Правда, я ему не очень поверила, потому что все вы говорите одно и то же, а на деле… Да я больше ни о чём и не спрашивала. Зачем мне выслушивать заведомое враньё? И ни в какую командировку он больше сюда не приедет…
– Почему вы так решили?
– Я это сразу увидела. Глаз у меня намётанный.
Галь вопросительно смотрит на нас, но ни мне, ни Штруделю добавить пока нечего.
– Все эти дни спящий парень так и не просыпался? – наконец, спрашиваю я. – Воды попить, в туалет сходить…
– Нет.
– И вас это не насторожило?
Алла удивлённо смотрит на меня и выдаёт:
– Я, между прочим, с утра до ночи на работе. Откуда мне знать, просыпался он или нет? Может, и просыпался. Мне, что, в туалете за ним подсматривать?
– Ну, и где сейчас этот ваш командировочный жиголо?
– Вторую ночь уже не появляется.
– А где он может быть в настоящее время, вы не знаете?
– Господин полицейский, – возмущается женщина, – ваша жена много знает, где вы бываете в течение дня?
– У меня нет жены! – надувается Штрудель. – А с такой работой, как эта, никогда и не появится.
Мельком поглядываю на часы на стене и толкаю локтем Лёху:
– Слушай, мы уже начинаем толочь воду в ступе. Давай заканчивать, и поехали в больницу. Надо Илью навестить. А с ней пусть по протоколу общается ваш косматый Галь.
– Да, и ещё, – вдруг вспоминает Алла, – мой приятель говорил, что ему необходимо разыскать какого-то человека в нашем городе. Мол, как только он его найдёт и решит с ним все вопросы, то сразу заберёт от меня этого спящего парня.
– Наверное, он меня имел в виду, – шепчу Лёхе.
– У вас в квартире остались какие-то его вещи? – не успокаивается Галь.
– А вы будто не знаете? Ваши же полицейские весь дом перерыли. Да у него ничего с собой и не было. Лишь комбинезон из одежды и сумка, с которой он никогда не расставался. Спать ложился – клал рядом с подушкой.
– А вы в эту сумку между делом так и не заглянули? – невольно усмехается Лёха. – Интересно же, какие он секреты в ней прячет! Где ваше женское любопытство?
– Представьте себе, не заглянула! – похоже, что беседа надоела уже не только нам, но и самой Алле Якубовой. – Господа полицейские, объясните толком: в чём я всё-таки провинилась? Или отпускайте, если предъявить нечего, мне здесь каждая лишняя минута в тягость…
Лёха важно встаёт из-за стола, совершает променад взад-вперёд мимо не сводящих с него глаз Галя и Якубовой, потом глубокомысленно изрекает:
– Думаю, что у господина Лозинского больше вопросов к вам нет, поэтому мы вас отпускаем домой, но… – тут он поднимает палец кверху, – у нас к вам громадная просьба: если ваш приятель вдруг появится, тут же сообщите нам. Он, естественно, спросит, куда делся оставленный им парень. Ответьте, что тот проснулся и сам, ни слова не говоря, ушёл.
– Неужели вы думаете, что я не соображу, что ответить? – согласно кивает головой Алла, и её русая коса покачивается в такт. – Так я свободна?
Она сейчас пообещает всё, что угодно, лишь бы от неё поскорее отвязались.
После её ухода Галь некоторое время сидит на своём стуле, словно окаменев, потом спрашивает:
– И вы её, господин майор, так просто отпустили? Она же, по сути дела, нам так ничего и не сообщила, а теперь встретит своего кавалера и всё ему расскажет. Может, они сообщники и замышляют какие-то новые похищения…
– Думаешь, к ней никто не приставлен? Да за ней теперь будет слежка по двадцать пять часов в сутки. Нам бы только на этого жиголо выйти…
8
Садимся с Лёхой в полицейскую машину, чтобы ехать в медицинский центр к Илье, но тот не торопится включать зажигание, а, уткнувшись взглядом в рулевое колесо, о чём-то напряжённо размышляет.
– Знаешь, – говорит он, – мне очень не нравится, что этот дамский угодник, который утащил твоего Илью, теперь разыскивает тебя. Для чего ты ему? Охота на тебя не закончилась? Это же, по всей видимости, тот, кто стрелял в твоего собеседника в БИГе. Как считаешь?
– Наверняка он, но… это долгая история, – пожимаю плечами. – Я и сам в точности всех деталей не знаю.
– Хитришь ты что-то! – не доверяет мне Лёха. – С каких это пор у тебя секреты от лучшего друга?
– С тех пор, как ты начальником стал, – смеюсь, но Штрудель наверняка чувствует фальшь. – Говорю же тебе, что это долгая история, но когда-нибудь тебе подробно расскажу. Сразу, как всё успокоится…
– А когда у нас всё успокоится? Ты-то сам в это веришь? – Лёха заводит машину и трогается, но от меня обиженно отворачивается. Наверняка такого недоверия от своего закадычного друга он не ожидал.
– Значит, так, – сквозь зубы выдавливает он, не глядя на меня, – хочешь ты или не хочешь, но я за тобой устанавливаю наблюдение. Пока твоей жизни угрожает опасность, рядом с твоей драгоценной персоной будет день и ночь находиться пара моих ребятишек.
– Как за этой мадам Якубовой?
– Да, как за ней! Пока ты, мой бывший шеф, не перестанешь играть в Шерлока Холмса. Что это за детский сад?! – Лёха сам себя заводит, бьёт кулаком по баранке, отчего даже машину начинает мотать из стороны в сторону. – И жучков тебе наставлю и по карманам рассую – только попробуй их выбросить!
– Ты ещё дрон запусти, чтобы двадцать четыре часа в сутки снимал меня с высоты птичьего полёта, – ехидно подсказываю ему.
Конечно же, дразнить лучшего друга не следовало бы, но впервые за последние несколько дней настроение у меня повысилось, и сдерживать себя я не мог. Всё-таки Илья нашёлся, да и я для себя сделал неожиданное и запоздалое открытие: оказывается, никого дороже, чем он, для меня на свете нет! Всё остальное – фигня. Ни за что не подумал бы, что стану таким сентиментальным на старости лет. А ведь прежде не обращал на сына особого внимания и порой даже не замечал его неделями, но при этом распинался в горячей отцовской любви к нему. И вот на ж тебе…
