Попаданец. Чужая империя (СИ) - Грошев Григорий

Цилиндр на подвязке. Детские коляски с металлическими колёсами. Я не мог поверить, что это – сон. Таких снов не бывает! Просто пошёл вперёд, чтобы не привлекать внимания. Скорее всего, я по-прежнему бомж. Нищий, бесправный. Хорошо хоть не вонючий. Свернул в сторону и оказался на некоем подобии пешеходной улицы. Автомобилей не было, как и дороги в целом.

Зато всюду – красивые витрины. Надписи, так похожие на США 90-х годов. Неон, красивые картинки. «Охладись Кука-Колой!» «Откушайте блин с начинкой!» «Новые поступления: практичная одежда для всех». Очень тепло и лампово. Но полюбоваться ими от души я не мог. Потому что жутко хотелось кушать. Еда тоже продавалась. Я просто застыл и смотрел на эти витрины, полные пирожных, закусок, свежих хлебов.

На людей, что несут еду. Что пьют напитки из стеклянных бутылок. И тут мой взгляд зацепил… Следователя. Того самого, про которого полицейские в прошлом сне говорили с придыханием. Который на допросе поил меня кофе. Вроде бы, его звали Фёдор Михайлович? Он, видимо, уже давно глядел на меня. Улыбался. Расстояние между нами сокращалось.

- А вот ты где, - сказал он мне добрым голосом, как старому знакомому. – Вся жандармерия с ног сбилась. Объявили план перехват, перекоп, перегной, прости господи. А ты – тут стоишь. Чудеса!

- Я… - ответил, обескураженный его словами. – Я тут, да…

- Говорят: Гудини! – хохотал следователь. – Мне что? С меня взятки – гладки. Я – следователь. Охрана отделения вне зоны моей ответственности, ежели разобраться. Но за державу обидно. Ну, пойдём.

- В отделение? – проговорил я с ужасом.

- Сначала – в кафе, - ответил Иванов. – Кушать-с хочу, погибаю. И ты, по всей вероятности, тоже оголодал. Только давай сразу договоримся, Семён Непомнящий. Одно резкое движение – пристрелю. Без предисловий. Ибо я человек добрый, но меткий. Рефлексы всегда опережали моё сознание.

- Понял, понял…

Умирать ещё раз мне не хотелось. Мы шли, а я всё пытался понять, где реальность, а где – сон. Может, я на самом деле бомж? И мне только снится московский вуз? Доставка еды, ночные смены, а теперь ещё и армия. Интересно, чем там всё закончилось? Выжил ли Боба? И почему этот склад рухнул?

- Ты уж не обессудь, - продолжал следователь, пока мы шли вперёд. – Это не угроза, а лишь предупреждение. У меня на поясе такая пушка, что бизона на ходу положит. Иные умирают от одного вида такого оружия. Мы друг друга поняли?

- Так точно, товарищ следователь, - отчеканил я.

- Товарищ? – удивился Иванов и тут же принялся хохотать. – Ну, не то, чтобы товарищ… Но за смелость так и быть, угощу тебя обедом. Пить будешь?

- Нет. Пить – точно не буду.

- Ты точно не будешь пить что? – спросил следователь, когда мы приблизились к одному из заведений. Яркие вывески, терраса. На вид оно было самым шикарным. – Пиво? Шнапс? Или может не хочешь выпить замечательного крымского вина?

- Что нальёте, - скромно вздохнул я.

- Другой разговор! В общем мы обычно дозволяем себе выпить бокал хорошего эля. Но так, чтобы потом можно было вернуться к работе.

Мы вошли внутрь. Роскошь давила. В Москве я был скромным студентом, а в этом мире – ещё более скромным бродягой. Нищебродом, как говорили полицейские. Кафе было явно рассчитано на другую публику. С потолка свисала гигантская люстра. Кожаная мебель. Разные залы имели свою собственную отделку. Нас приветствовал мужчина в белом пиджаке. Он улыбался идеально ровными зубами.

- Это метрдотель? – спросил я следователя, решив блеснуть своими знаниями.

- Это – распорядитель, - поправил Иванов. – Метрдотели в Париже. В отелях. Что, французский учил?

- Английский немного…

Запахи еды кружили голову. Должно быть, я нахожусь в коме. Именно в таком состоянии человеческий мозг способен создавать несуществующие миры...

Глава 14. А в ресторане

К нам приблизился лощёный, идеально выглядящий сотрудник заведения. Не метрдотель, а распорядитель. Взгляд его — сама доброта. Он поклонился Фёдору Михайловичу, а потом — бросил короткий уничижительный взгляд в мою сторону. Это было похоже на предупредительный выстрел.

— Рады приветствовать служителей закона! — воскликнул он самым нежным, самым медовым голосом, на который только был способен человек.

— Добрый день, — ответил следователь. — Ланч. Желаем на виду присесть. Спутник стесняется общества.

— Как прикажете, как прикажете, — снова поклонился распорядитель. — Каждый ваш визит — праздник для нашего скромного заведения. Когда вас нет на обеде, я чувствую, что вошёл не в ту дверь… Предлагаю вам шикарный столик в дублинском зале. Очаровательное место. Воссоздан интерьер популярного ирландского паба.

Тон распорядителя и его многословность меня бесили. В каком-нибудь сибирском ресторане за такой тон с него бы уже спросили. После долгой речи мужчина со слащавым голосом указал на чёрный стол. Мы вошли в эту зону — и будто перенеслись в другой мир. В зале действительно угадывались английские мотивы. Как будто мы переместились в паб… Выглядело поистине шикарно.

— Да, кстати, — как бы невзначай сказал Иванов. — Телефон тут есть у вас? Звякни-ка, милейший, в участок. Пусть сюда пришлют Соловьёва. И Макара. На машине подъедут…

— Повинуюсь сию же секунду, о мой храбрый следопыт империи!

От голоса распорядителя мне захотелось блевать. Мужчина напоминал нечто среднее между Филиппом Киркоровым и Димой Гудком. И такой подобострастный голос совершенно не вязался с его внешностью.

Не нужно было быть гением, чтобы догадаться. Этот императорский жандарм не просто так попросил подогнать полицейскую машину к кафе. Виновник тому — я.

— Ну-с, — следователь махнул рукой в сторону кресла. — Не стой столбом. Говорю тебе, кушать хочу так, что погибаю. Ежели на твоём языке: жрать, жрать хочу-с!

И Иванов рассмеялся, но, увидев моё постное лицо, вдруг стал серьёзным.

— Да, без зелёного змия ты точно не просветлеешь.

Мы присели за стол. Я даже не успел взять в руки меню, как набежали официантки. Нас обслуживали две юные девушки с ослепительно белыми волосами. На них были юбки, аккуратные передники, тёмные блузки. Они ничего не говорили, а лишь улыбались Иванову. Меня же не замечали в упор.

Появилась фарфоровая посуда, серебряные ложки и вилки. Тканевые салфетки. Девушки исчезли на минуту, а потом — начали носить блюда. Они даже не спрашивали, чего мы хотим! Возможно, мне стоило возмутиться. Но, наверно, я был не в том положении. И в России 2022-го года, и в её кривом отражении 1989-го я не ел уже давно. Я это чувствовал.

— Хороши русские девочки, — подмигнул мне Фёдор. — Доводилось ли тебе бывать в Османской империи? Есть у них королева красоты, Фаризада Рахмат. Так у неё усы, прости господи, лишь немного уступают моим. А брови!

Иванов улыбнулся, а я — начал хохотать, ибо у следователя были довольно густые усы. Никогда не понимал, зачем мужики их отращивают? Чтобы волосы из носа не выщипывать? Следователю они, наверно, даже были к лицу. Появились аппетитные соленья: огурцы, помидоры, грибы.

Фёдор подцепил лисичку и отправил в рот. Я последовал его примеру. Затем мы отведали закусок. Были тут мясные рулетики с сыром, баклажаны, а ещё — зелёные листья, внутри которых — острая морковь. Если Фёдор ел медленно и степенно, то мне было трудно держать себя в руках.

— Не спеши, — сказал он. — Это только разогрев.

Подали борщ. Густая сметана была щедро налита в чугунный горшочек. Что я могу сказать? В моём родном городке бы такое блюдо оценили. В борще были маринованные грибы и… чернослив!

Невероятное сочетание, но очень вкусное. Я съел всё до последней капли, Фёдор же словно из вежливости отправил в рот несколько ложек.

— Запечённый гусь, — объявила официантка. — Фёдор Михайлович, вам… Развернуть?

— Сами с усами, — хохотнул он.

Имперский следователь лихо удалил кости из птицы. Годы медфака не прошли даром, поэтому я смог повторить процедуру, даже с минимальным набором инструментов. Гусь был великолепен. В качестве гарнира шла запечённая груша и картофель. Господин Иванов одобряюще кивнул.