Стажер магического сыска 2 (СИ) - Blinddog Alexander

— Вам бы отдохнуть надо, Анна Витольдовна, — мягко сказал Глеб, стараясь не смотреть на кровавый след на её щеке.

— Спасибо за заботу, Глеб Яковлевич, но я в порядке, — холодно ответила она.

— Не хочу пускать в ход тяжелую артиллерию, Анна Витольдовна, — нарочито строгим тоном сказал Глеб, — но вы вообще отстранены от службы. Вам надо сидеть дома, пить кофе с бубликами и читать романы, а не допрашивать сумасшедших сектантов часов.

Он призадумался на секунду.

— Хм, подождите. Как вы вообще здесь оказались? Со мной-то всё понятно, я сам сунулся в этот расставленный капкан, когда этот червяк Куропаткин поделился фактом существования секты. Вот кабы мне глотку перерезали сегодня ночью или отравой напоили, это понятно, сам дурак, но с вами-то что произошло?

Анна Витольдовна поколебалась, будто ответ давался ей с невероятным физическим усилием, но всё-таки ответила:

— Петр Сергеевич назначил мне свидание. Я не нашла сегодня для себя ни одного хоть сколько-то более интересного дела, так что нашла целесообразным согласиться, дабы не киснуть дома от скуки. Хотя если бы вы, Глеб Яковлевич, рассказали мне о том, какие новые знакомства успели завести, я бы, наверное, предпочла вам помочь, а не оставаться в блаженном неведении.

При слове «свидание» Глеб вздернул бровь и не удержался от ехидной мальчишеской улыбки. Кто бы мог себе представить эту железную женщину, да на свидании? Трудно было вообразить её, неспешно прогуливающуюся по парку под ручку с кавалером, нашептывающими друг-другу милые глупости. Или как в Парогорске вообще принято проводить свидания? Глеб ни на одном ещё не был здесь, надо бы и озаботиться в самом деле, если вон даже Анна Витольдовна решилась. Порфирий, опять же, тоже напрямую говорит, что пора бы и озаботиться второй половинкой… Из спонтанного потока мыслей его выдернула речь Воронцовой:

— Неудачная получилась история. Я пришла, но вот Петр Сергеевич так и не изволил объявиться. Не знаю, куда он запропастился, но я прождала его битых полчаса, чувствуя себя наивной дурочкой. Что ж, мне не привыкать ждать мужчин, которые не явятся…

По её лицу пробежала тень, но Воронцова быстро взяла себя в руки.

— Одним словом, когда я так и не дождалась Петра Сергеевича, направилась обратно к своему паровику. Даже понять ничего не успела, когда мне приложили какую-то тряпку к лицу. По всей видимости с хлороформом. Очнулась я, когда меня уже спускали в подвал. Что им надо они так и не сказали, но не строила я иллюзий, будто мне будет позволено покинуть это место живой. Если бы не вы, Порфирий Григорьевич, так бы тому и суждено было оказаться.

Анна хмыкнула, пытаясь развеять неловкость, но тут же посерьёзнела:

— Впрочем, вы совершенно правы. Меня здесь быть не должно.

Заложив руки за спину, Воронцова выглянула в окно.

— Здесь должен быть ваш непосредственный начальник, но что-то я не наблюдаю тут Алексея Леонидовича. Порфирий Григорьевич, любезный, скажите, вы не позвали его сюда только из чувства личной неприязни?

— Я про этого мерзавца Князева ничего не знаю и знать не хочу, — отозвался кот, продолжая глядеть на Куропаткина, будто тигр на кусок сырого мяса.

— Ясно. Что ж, Глеб Яковлевич, не забывайте о субординации. Не могу вам ничего приказывать, но могла бы посоветовать сообщить господину Князеву обо всём произошедшем, как можно скорее.

— Да пошёл он к чёрту, — огрызнулся Глеб.

— Понимаю ваше нервозное состояние, но тем не менее. Мы… Вы сотрудник полиции и должны соблюдать порядок. И если вы не решили сложить с себя этим полномочия, значит должны доложить начальству.

Ничего не оставалось, как развести руками. Глеб, сердито бормоча под нос проклятия в адрес и Князева и сектантов одновременно, пошёл на улицу, когда его окликнула Анна.

— Господин Буянов?

— Да?

— Я слышала, что вы предлагали свою жизнь за мою. И очень это ценю.

Глеб смущённо потёр шею.

— И вы и Порфирий Григорьевич сделали бы для меня то же самое, — сказал он.

— Я бы крепко подумал, — фыркнул кот. — Если вы сами за свою жизнь совсем не печетесь, мой друг, так я-то чего должен своим загривком рисковать.

Улыбнувшись его ворчанию, по которому он успел уже так сильно соскучиться, Глеб ушёл.

Глава 20

Глеб развалился на заднем сидении такси, чувствуя себя так, будто его давит к земле гигантским камнем. Он ожесточённо потёр виски. Сознание постоянно разрывалось на мелкие фрагменты, затем соединялось вновь, прокручивая одни и те же картины. Он стоит на коленях, нож рассекает щеку Воронцовой. Он умоляет опустить её, кровь стекает по коже. Глеб встряхнул головой. Всё позади. Они выбрались живыми из того проклятого подвала. Не хватало ещё только теперь ночными кошмарами страдать. Всё позади. Они живы.

Сам он уже столько раз успел побывать на грани жизни и смерти, что можно было и привыкнуть, но когда опасность грозила Анне, это был совсем иной уровень страха. Глеб почувствовал, как дыхание становится прерывистым и все тело начинает неконтролируемо мелко потряхивать, будто в ознобе. Начинает отходить адреналиновая волна. Глеб старался дышать ровно и глубоко. Всё закончилось хорошо. Всё обошлось. Все живы.

В участке, даже не смотря на поздний час, было непривычно пусто — все сотрудники сейчас разбирались с задержанными сектантами. Стоит только надеяться, что про это не прознают мелкие мошенники Парогорска и не придется завтра разбираться с целой волной краж или нападений. За столом в холле сидел одинокий дежурный, листающий газету и с наслаждением потягивающий горячий чай. Увидев Глеба городовой тут же вскочил и приложил ладонь к виску.

— Сидите, сидите, — махнул Глеб. — Князев сейчас у себя?

— Никак нет, Глеб Яковлевич. Нету его.

Любопытно. Вся полиция города на ушах, а начальник куда-то уехал? Возле особняка сектантов его точно не было.

— Где же он? — удивленно спросил Глеб.

Дежурный лишь развел руками.

— Их благородие мне не отчитываются, — сказал он. — Дома, небось, отдыхать изволят, — прибавил он с завистливым вздохом.

— Ладно, — Глеб потёр глаза. День выдался чертовски долгим и больше всего сейчас ему хотелось прилечь в кровать и проспать часов двенадцать подряд. — Дайте мне его адрес, сам съезжу, отчитаюсь.

— Давайте водителя позову, Глеб Яковлевич, на служебной вас довезет, — посочувствовал дежурный. — Он и адрес знает.

— Да, спасибо, будьте столь любезны. Не подумал что-то о такой роскоши.

— Сию минуту… Ах да, вот ещё что. Чуть не забыл.

Дежурный, поднявшийся уже было, чтобы бежать за шофером, достал из стола стопку папок.

— Никодим наш просил вам передать, — сказал он.

Казалось, что с той поры прошло уже целое тысячелетие, так что Глеб не сразу вспомнил о своей просьбе Никодиму поднять старые документы.

— Точно, было дело, — пробормотал он, забирая папки. — Вот боялся-боялся он должности аурографиста, а такую работу проделал. Молодцом, Никодим, надо будет отметить его.

Забрав папки, Глеб пошёл на улицу. Может в них и найдутся какие-то улики, что помогут опознать жертв секты Мельникова. Впрочем, сейчас, когда все её участники в руках правосудия — они и сами расскажут, никуда не денутся.

Едва переставляя ноги Глеб сел в служебный паромобиль и откинулся в кресле. Всё тело требовало заслуженного отдыха. Сейчас, уже скоро. Надо только отчитаться перед начальством. Потом уже надо будет беспокоиться о допросах, опросах, расспросах, сборе улик, выступлении в суде. Потом ещё и нужно будет думать, что делать со своей службой в парогорской полиции. Пытаться найти способы, как вернуть должность для Воронцовой? После раскрытия секты Мельникова и вся пресса империи и граждане будут её на руках носить. А захочет ли она сама? Вопрос, который нужно будет решить. Или всё-таки действительно махнуть рукой, да уйти в вольное плавание самому?

Но это всё «потом». Потом. Сейчас только доложить Князеву. Потом принять ванну, отоспаться как следует. Сходить позавтракать, в какое-нибудь хорошее кафе. Или даже в ресторан. На все деньги. И чтоб Порфирию лучшего тунца приготовили, целую тонну, не меньше. А потом снова завалиться спать, пусть хоть из пушек палят, его из кровати не поднимут.