Стажер магического сыска 2 (СИ) - Blinddog Alexander

Глеб понял, что до сих пор сжимает в руках папки, которые для него подготовил Никодим. Вздохнув открыл одну, скорее от скуки, чем надеясь прямо сейчас разобраться в хитросплетениях дел десятилетней давности.

В пугающе длинном списке имен и фамилий, кто умер естественной смертью выделялся с десяток лиц, от двадцати до сорока, чью смерть ещё, наверное, можно было назвать подозрительной из-за возраста. Короткие отписки о проведенном медицинском вскрытии, где не было ничего такого, за что можно было бы прицепиться. Никодим, конечно, проделал безумную работу, собирая по архиву такие справки. Надо будет не потерять бумаги, пригодятся что с ними сверяться на допросах сектантов.

Офисный клерк — пропал без вести. Горный инженер — пропал без вести. Учитель, мелкий коммерсант, ростовщик…

Пропавших без вести набралось с несколько дюжин. Кто-то, вероятно, действительно просто сбежал от долгов или опостылевшей жены. Но ведь кто-то из них и стал жертвой сумасшедших делишек Мельникова…

Он уже хотел закрыть папку, когда его внимание привлекла одна маленькая деталь, которую он не сразу заметил. Отчет о том, что в пропаже из Парогорска учителя музыки нет оснований для заведения уголовного дела. Внизу подпись. А. Л. Князева. Десять лет назад он уже занимал должность начальника парогорского отделения полиции. Он же и закрывал дело о смерти Прохора Крапивина, в своё время, припомнил Глеб. И тоже — никаких сомнений, подозрений, расспросов или поисков. Закрыто и баста.

Уже понимая, что он увидит дальше, Буянов открыл следующую отписку. Подпись Князева. Следующий отказ. Князев. На всех бумагах стояла его подпись.

Глеб в сомнениях закрыл папку. Он попытался себя убедить, что нет ничего удивительного в том, что на каждой бумаге роспись его начальника. Это просто халатность, только и всего, не так ли? Не хотел связываться с гиблым делом поиска людей по всей империи, или может пытался сохранить хорошую статистику по городу, чтобы пойти на повышение? Мало ли у него было причин для попустительства?

Но искра сомнения в мотивации этих поступков распалялась внутри все сильнее…

— Приехали, Глеб Яковлевич, — оповестил шофер, останавливая паромобиль возле ворот особняка, который и по меркам местных промышленников можно было назвать роскошным.

— Чудесно, — ответил Глеб, складывая папки на сидение и выходя из машины. — Подождите меня здесь, пожалуйста, я ненадолго.

Он толкнул ворота особняка и зашел внутрь. Во всем доме царил мрак — свет не горел ни в одном из окон.

— Конечно, — сердито буркнул себе под нос Глеб, — чего бы и не поспать подольше, пока я тут с рассвета до зари бегаю, будто пёс, с языком на плече. Прирежут тут сумасшедшие в темном подвале, пока их светлость Алексей Леонидович будут похрапывать. Тьфу.

Он со всей силы постучал в дверь, так что заскрипело дерево. Тишина. Никакого движения в доме. По всей видимости и прислуга тоже спала. Глеб дернул ручку и дверь открылась.

— Как опрометчиво не запирать двери, в этом неспокойном городе, — пробормотал он, входя внутрь.

Дом Князева производил странное впечатление помещения, хозяева которого так и не решили до конца — будут ли он въезжать или нет. Шкафы пусты, повсюду коробки, никаких личных вещей, а половина мебели до сих пор покрыта белой тканью, защищающей от пыли. Вид необжитого помещения настолько смутил Глеба, что он даже сомневался, точно ли это адрес Князева, или по ошибке вломился сейчас в чужой дом?

— Кто-нибудь тут есть? — выкрикнул он, прислушиваясь, как эхо перекатывается в пустых залах. — Алексей Леонидович? Вы здесь?

Никто не отозвался. Чертыхнувшись, Глеб поднялся по лестнице, прошелся по пустым тёмным коридорам. Ощущение чего-то неправильного усиливалось с каждой секундой. Он толкнул дверь и увидел, кажется, единственную обжитую комнату во всем доме. Спальня Князева. Постель не убрана, шкафы нараспашку, несколько собранных чемоданов стоят в углу. На полу стояла картина, а на стене, в том месте, которое, по всей видимости, и было закрыто пейзажем, виднелась открытая дверца, обнажающая пустой сейф.

— Это ещё какого чёрта значит? — пробормотал Глеб.

Его внимание привлекли красные отблески на стекле. Он подошел к окну, выглянул на улицу. Мужчина бросал что-то в костер, напоминавшее книги. В голове Глеба молнией мелькнуло сожаление о том, что в этом мире ещё не придумали раций — каждая его клеточка сейчас трубила о том, что ему понадобится подкрепление. Искать в доме телефон или бежать к шоферу, который должен был всё ещё дожидаться его у подъездной дороги, времени не было.

Глеб пулей слетел по лестнице, распахнул двойные двери и выбежал на задний двор. Мужчина, сжигавший бумаги, вздрогнул, услышав шаги позади себя, резко обернулся, сжимая кочергу в руке. Князев. На его лице мелькнули испуг и растерянность, уже в следующую секунду сменившиеся гневом.

— Что вы здесь делаете? — резко спросил он.

Пыл Глеба резко поутих. Одно дело подумать, что в доме начальника вор или убийца, сжигающий улики. Другое дело столкнуться нос к носу с хозяином дома.

— Приехал доложить вам о том, что мы сумели накрыть целую секту, действовавшую в Парогорске, — рассеянно пробормотал Буянов.

— Секту?.. — переспросил Князев. Он несколько секунд о чем-то думал, затем встряхнул головой: — Кажется, про это мне надо было бы выслушать более подробно.

Глеб в нескольких предложениях пересказал всю историю, как от опознания Крапивина они вышли на вербовщика-Куропаткина и что развернулось дальше, в том проклятом подвале особняка, откуда их чудом спас Порфирий, вызвавший подмогу.

— Значит, Воронцова тоже жива? — глядя в пустоту перед собой спросил Князев, нервно облизнув губы.

— Да, с ней все в порядке, — ответил Глеб, пристально глядя на начальника. — Благо вовремя подоспел Кузьма Макарович, которого Порфирий позвал. Но вы как будто не рады?

— Не несите ерунды, господин стажер. Вы забываетесь. Я понимаю, что вы успели прекрасно спеться с вашей подругой Воронцовой и забыть о субординации, но к себе я не позволю такого неуважительного отношения!

Внезапный порыв ветра заставил костер вспыхнуть мириадом искр и из него вылетел обугленный лист бумаги.

— А что вы, собственно, здесь делаете? — нахмурившись спросил Глеб.

— Не ваше дело, — огрызнулся Князев. — Я не обязан перед вами отчитываться, господин Буянов.

— Не обязаны, — кивнул Глеб, — но вопросы у меня все равно есть. Мне вот на глаза, совершенно случайно, конечно же, попались интересные документы. Из них следует, что череда загадочных смертей молодых людей была уже десять лет назад.

— И что? — нервно отозвался Князев.

— Плюс к тому, ещё целая серия людей пропавших без вести. И везде отказ в возбуждении уголовного дела. Нет состава преступления.

— И что? — повторил Князев.

— Да как-то странно получается. Везде ваша подпись, Алексей Леонидович. Тянет уже на халатность, как минимум. Преступную халатность.

Князев рассмеялся ему в лицо. Отвернулся, поворошил кочергой дрова в костре. Его белая сорочка уже почернела от копоти и местами была прожжена искрами.

— Вы что, думаете, будто мне было дело до каждого неудачника, который ухитрился затеряться в бескрайних просторах империи? У вас что, паранойя, стажёр?

Он снова рассмеялся, облокотился на кочергу, будто на трость.

— Не знаю, — ответил Глеб, — но думаю, что именно с вашего попустительства деятельность секты Мельникова не была пресечена ещё десять лет. И не думайте, что об этом факте я буду умалчивать.

— Можете делать, что хотите. Меня это не волнует.

Глеб скорее почувствовал, чем увидел это смазанное движение, перед тем как клюв кочерги ударил его в висок. И если бы не рефлекторное движение в сторону, легкий поворот головы на пару сантиметров, она бы впилась ему в висок.

Глухой удар, яркая до слепоты вспышка искрами в глазах. Глеб сделал несколько шагов назад. Оступился, упал. Глаза заливало кровью. Повинуясь инстинктам, резко откатился в сторону, движение отдалось разрывающей болью в висках. И вовремя — в то же мгновение в землю впился клюв кочерги, туда, где только что была его голова.