Между добром и злом. Том 4 (СИ) - Кири Кирико

После этого они перебазировали склад в другое место. Но их волновал другой вопрос.

— Куда отвозили ящики? — спросил Цертеньхоф.

— Я не знаю! — разревелся тот.

— Мистер Плэжер, помогите сударю узнать или вспомнить.

Тот кивнул и приступил вновь к работе, и на ближайшие пятнадцать минут подвал заволокли крики, которые не уходили дальше этих помещений.

Естественно, Гвин Забра врал. Врал обо всём, что касалось конкретно него. Они и стрелял в юношу с девушкой, он и помогал добровольно из-за денег, прекрасно понимая о последствиях. И что ещё важнее, он мог вывести их на тех, кто отвозил грузы в столицу. Возможно, он даже сам ещё не понимал, что знает, но палач поможет ему вспомнить.

Слушать эти крики мог только больной на голову, поэтому сначала Дайлин, а потом и Кондрат и Цертеньхофом вышли в коридор, но и тяжёлая деревянная дверь не могла заглушить их. Про кровь Кондрат молчал — палач знал своё дело, и на мельника было страшно смотреть, на некоторые части его тела, однако крови почти не было.

— Ужас… — пробормотал Дайлин. — Как он может этим заниматься?

— Ему нравится, — ответил Кондрат, опередив Цертеньхофа, который с ним не согласился.

— Он делает это…

— Потому что ему это нравится.

— У него семья есть, — заметил тот. — Он уважаемый человек, мастер своего дела и никогда не был замечен ни за чем предосудительным.

— Это ничего не меняет. Просто ему повезло найти профессию, которая полностью помогает покрыть садистские потребности, чтобы в остальной жизни быть нормальным. Никогда не скажешь, что кроется в человеке.

— Хочешь сказать, что все люди с такими тараканами? — спросила Дайлин, поморщившись от следующей порции криков.

— Мы судим человека по поступкам, Дайлин. Самое страшное в людях то, что ты никогда не знаешь, что у них в голове. А возможно никогда и не узнаешь. Как бы то ни было, Плэжеру это нравится, это сразу видно.

— Я не заметил, — фыркнул Цертеньхоф.

— Очень зря, — покачал головой Кондрат.

Они прождали ещё минут десять, прежде чем мистер Плэжер пригласил их обратно в помещение, где Гвин Забра выдал абсолютно всё, что успел вспомнить за это время. Информация лилась из него сплошным потоком, и Кондрат слышал много всякой ерунды, которая даже к делу не относилась: о чём они говорили, какая погода была в те дни и в какую телегу они…

— Стой, погоди, — произнёс он внезапно, поняв, что они наконец нашли то самое слабое место, но мельник продолжал говорить. Пришлось палачу подойти и отвесить ему пощёчину, чтобы заставить заткнуться. — Ты говорил про телегу, в которую загружали ящики однажды. Что за телега?

— Обычная… Обычная крытая телега с двумя лошадями, одна серая, другая коричневая была… они забирали часть ящиков… — он хрипел, из последних сил выдавая информацию. — Приехали однажды и всё, клянусь!

Конечно, телег бывает много, однако лошади — одна серая, другая коричневая, нечастое сочетание лошадей, которое он уже слышал уже от старушки. Конечно, сколько таких сочетаний лошадей гуляет по городу, но в конкретно этом случае он был более, чем уверен, что речь шла об одной и той же телеге. И Кондрат мог поспорить, что обрати мельник внимание, он бы заметил и две заплатки на левом борту.

— Что за телега, откуда она была?

— Я… я не знаю… клянусь!

— Тебе придётся вспомнить. Что в ней было необычного? Чем-то внутри пахло? Может в ней было что-то, какой-то мусор? Какие-то следы, вмятины, трещины? Думай или мы опять выйдем.

— Там… там были опилки! Всё в опилках! И… пара досок каких-то и… и пила была, ржавая, мы её выбросили… и… и…

— Это похоже на столярную мастерскую, — негромко произнёс Цертеньхоф. — Опилки, доски, старая пила — столярная мастерская, па повозка чисто для того, чтобы возить грузы типа досок. Потому и две лошади, а не для транспортировки оружия.

— Значит столярные мастерские… — пробормотал Кондрат.

Всё, след взят, теперь предстояло обыскать все эти столярные мастерские, чтобы найти те, что участвуют в этом деле. С этим проблем не возникнет. Хотя… зачем обыскивать и привлекать внимание, выдавая, что они всё поняли, если можно просто выследить саму повозку, которая и выдаст нужную?

Как много здесь столярных? Много, но не настолько, чтобы не хватило людей, который будут за ними наблюдать. А едва они обнаружат повозку с двумя заплатками и разными лошадьми, как сразу выяснят, какая мастерская стала частью транспортировки оружия. А там очень возможно, что они выйдут и на остальную сеть доставки.

Да, торопиться некуда, они знают где искать, и здесь главное не спугнуть. Будут медленно тянуть за нить, пока не вытянут весь клубок. И теперь уже, после случившегося, им никто не откажет, ни в ресурсах, ни в помощи.

Глава 26

Цертеньхоф положил на стал несколько листов.

— Здесь списки всех столярных, что находятся в столице, — указал он на один лист. — Здесь списки всех столярных, что находятся за городом. На всякий случай.

Кондрат взял один из листов и пробежался по ним взглядом.

Оружие не будут хранить в одном месте, так как слишком велик риск, что всё накроют одним махом. К тому же, если готовится что-то крупное, а оно наверняка готовится, то для успеха это начнётся в нескольких местах сразу, стихийно, распространяясь во все стороны, а не в одном, которое будет легче купировать.

Поэтому столярная была лишь частью большой системы.

Кондрат пробегался взглядом по спискам, даже не теша себя надеждой, что что-то из этого запомнит или узнает. Просто, потому что так привык делать.

— Мы ещё не нашли телегу, — пробормотал он.

— Не всё сразу, — ответил Цертеньхоф. — Сейчас допрашиваются работники станции, возможно, они что-то добавят.

— Не добавят. Они лишь были звеном, как и машинисты.

Которых тоже уже схватили. Кондрату не нравилась излишняя жестокость. Он ещё мог как-то оправдать допрос мельника, однако эти трое и ещё машинисты точно ничего не знали, и смысла в допросе попросту не было. Жестокость ради жестокости. Но не ему читать мораль или устанавливать правила.

Поэтому работа кипела, люди следили и искали, а им оставалось лишь ждать. Да, теперь всю работу можно было переложить на чужие плечи в то время, как ты сам будешь лишь ждать результата. Кондрату это было не сильно по душе, однако с другой стороны, у него и самого забот было по горло.

— Мистер Брилль, мы уезжаем, — сказал Сайга, помогая собираться Нутико, у которой вещей не сказать, что много было.

— Мы? ­— уточнил он, переводя взгляд с девушки на парня.

— Ну… — он сразу замялся. — Я провожу её до вокзала, а там же надо проследить, чтобы она доехала и добралась до своих и…

— Хватит мямлить, — шикнула она на него и дёрнула головой, убирая волосы с лица. — Мы уезжаем. Я и Сайга. И он увольняется. Вот.

— Это он так решил? — посмотрел Кондрат на своего подчинённого.

Тот покраснел и кивнул.

Ну… это и не удивительно. Парень девушке приглянулся, это было и видно, и слышно чуть ли не каждую ночь, пусть они и пытались это скрыть. Сайга был сильным и, возможно, с такой боевой подругой сможет закалить характер, а Нутико отчасти даже нуждалась в нём, в человеке, который сможет её носить на руках в буквально смысле. Хорошая пара, хотя он уже подозревал, кто в доме будет хозяином. Хотя разве у малхонтов так не принято?

— Вам помочь собраться?

— Мы сами, —­ отмахнулась она. — Адрес оставь свой. На всякий случай, чтобы связь держать, если что вдруг…

Уже не для приглашения на свадьбу интересуется? Тогда счастья до любви, что он ещё может сказать. Их парочка пусть и выглядела странно, однако всё равно удивительно неплохо сочеталась, и у обоих в какой-то мере даже, возможно, будет своё счастливое будущее. Теряя что-то у себя они найдут это друг у друга.

Это была последняя ночь, когда они провели её у Кондрата, и Нутико даже была не против поужинать вместе, хотя в последнее время они предпочитали уходить куда-нибудь. Пусть она и оставалась всё такой же вредной, однако этим вечером позволяла себе улыбаться и даже смеяться, сменив свой гонор на приветливость и даже милое поведение. А Сайга, наоборот, будто стал увереннее, жёстче и решительнее, перестав мямлить.