Расколотый надвое - Майорова Жанна

Плед пушистым дымчатым облаком опустился на пол. С пылающими щеками она вскочила перед ним.

И выглядела бы внушительнее, если бы он не был почти на целую голову выше. Хотя в грудь ему была нацелена её палочка, а он знал, что она могла творить с её помощью.

И всё равно упивался ситуацией. Вот только… взгляд опустился на пришедшую в движение от частого дыхания грудь девушки.

Он мельком глянул на шею, но под тонкой кожей не видел привычных грязно-черных линий. Только изящные ключицы и…

– Мерлин, Грейнджер, что за дебильная пижама?

На короткой белой футболке была изображена утка. С бантиком на голове.

Разве можно качественно посраться с человеком, у которого на футболке утка с бантом? Вообще разве можно разговаривать серьезно, когда где-то рядом утка?

Эта тряпка была настоящим плевком в чистую кристаллизующуюся под его кожей ненависть. Почему всё получается так тупо?

А затем взгляд скользнул вниз – к полоске голой кожи между футболкой и резинкой шорт.

Родинка. Прямо возле маленькой выемки пупка. Аккуратная коричневая точка.

Он не знал, что у неё есть там родинка.

Да и с чего бы ему это знать? Он же не Поттер с Уизелом, они, наверное, уже изучили её тело вдоль и поперёк. Один из них точно.

Почему-то это зрелище показалось ему более интимным, чем если бы он увидел её голую грудь.

– Знаешь, я каждый раз пытаюсь … сделать наше совместное существование… ну, более комфортным что ли. Пытаюсь тебя понять. Убедить саму себя, что всё это дерьмо в тебя кто-то заложил. Твое воспитание, давление со всех сторон, предопределенность судьбы, несвобода …

Она, забывшись, взмахнула руками, чуть открывшись и отклонив в сторону палочку, дав ему возможность приблизиться ещё на шаг.

Заметив это, она тут же резко вернула руку обратно. И чуть наклонилась вперёд, заставив его злобно выдохнуть. Ткань футболки поползла вниз, прикрывая собой родинку.

– Жаль, что моя очередная попытка разглядеть в тебе человека провалилась!

Он медленно поднимает взгляд.

Шоколадные радужки чуть сужаются. О чём она вообще? О чём они говорили?

Пока он смотрел на эту родинку, ощущение схлопывающейся коробки пропало. Зудящая боль в руке от метки тоже будто бы стала слабее.

Словно эта чертова точка всасывала все эти чувства, как гребаная чёрная дыра. Коричневая. Шоколадная. Такая маленькая и такая могущественная. Забирающая всё его внимание. Забирающая всю его ненависть.

Ему хотелось толкнуть её на диван, задрать футболку, пригвоздить к месту и смотреть, медитировать.

Ты, наверное, окончательно съехал с катушек, Малфой! Тебя загипнотизировала какая-то хренова родинка на животе у девчонки! Что дальше? Залипнешь на свежий прыщ у кого-нибудь на морде?

– Малфой, чёрт тебя возьми!

Он чуть удивленно вздёрнул бровь. Она всё это время двигала губами, говорила что-то. Звала его.

Когда она заметила, что всё-таки завладела его вниманием, быстро спросила:

– Что у тебя с глазами?

– А что с ними? – равнодушно уточнил он.

Медитационное спокойствие схлынуло с него, но и желания ругаться больше не было.

Голос Грейнджер слегка дрогнул, контрастируя с его спокойным тоном.

– Они полностью черные.

Глава 5

Глава пятая.

– Черные? – переспросил он.

Малфой решил, что она просто отвлекает его внимание, чтобы… Чтобы что? Сбежать от него?

Какого хрена она всё вечно портит?! Почему бы ей просто не заткнуться и не дать ему рассмотреть получше? Понять себя, прислушаться… Драко готов был пригвоздить её на месте заклинанием, чтобы она не рыпалась, и он мог понять, что вообще с ним произошло? Это нечто случайное или её родинка действительно отвлекла его? И в ней ли вообще дело? Ну, не в Грейнджер точно! Она только добавляла головной боли!

Может быть, ему просто показалось, что она смотрится пикантно. Мило? Привлекательно?

И отдельно от грязнокровки, разумеется. Такое ведь возможно? Ему могли нравиться волосы, задница, тонкие запястья девушек, но при этом они не привлекали его… целиком.

В контексте истории с расчленёнкой в школе, прозвучало как какая-то черная ирония.

Салазар! Со всеми этими допросами, убийством, суетой и напряжением он забыл, когда последний раз задирал девчонке юбку, чтобы оттрахать где-нибудь в пустом классе или тёмном коридоре. В таких тяжелейших для его либидо условиях не удивительно, что какая-то паршивая родинка возле пупка заставила его зависнуть. Просто надо не мудрить лишнего, и найти Пэнси.

Да, именно так он и сделает. Наверное, завтра.

– Да, – она постаралась отодвинуться от него подальше и быстро облизнула губы.

Драко мрачно проследил за движением её языка.

Определённо, ему была нужна Пэнси.

Гермиона не знала, что еще сказать. А он молчал. Нависал над ней. Мерлин всемогущий, почему он не может быть хоть на пяток дюймов пониже? Может, тогда это мерзкое ощущение беспомощности и давления было бы слабее? Да кого она обманывает? Это Малфой. Даже будь он ниже её ростом, всё равно смотрел бы на неё как на букашку. Океан презрения и самодовольства в каждом его… Кстати! Его глаза вернулись, чернота схлынула с радужки как-то уж слишком быстро. Она даже не успела отследить этот момент. И не находила ему объяснения.

Зрачки могли так расшириться, если ему вдруг пришло в голову использовать магловские препараты. Зачем-то. Глупость. Да и не сужаются они потом так быстро.

Более верный способ – применение непростительного. Своеобразная печать. Но, насколько Гермиона знала, такой эффект появлялся после многократного применения. Ну или длительного. Как, например, у Лестрейндж. Её глаза были черными. Абсолютно. Тьма её души полностью поглотила радужку. Эта ведьма сама вряд ли помнила, какой у неё на самом деле цвет глаз.

– Думаю, это очередная тупая трата времени на разговоры с тобой! Я спать! Не смей шуметь! Ползи лучше в свою нору и сиди там тихо до утра!

Его голос звучал скорее устало, чем злобно, а последнюю фразу он договаривал на ходу. Уже поднимаясь по лестнице. Вряд ли сегодня будут силы на душ. Странно. Моментов, когда он мог вырубиться мгновенно, как тогда над докладом для старухи, стало меньше. Других он и не помнил уже, если совсем честно. Но сейчас его клонило в сон, и он не собирался упустить это состояние. Слишком редкое, как стояк у тридцатилетнего старпёра. Салазар, если с ним такое случится, лучше раньше сдохнуть! Не хватало только превратиться в своего деда, у которого секс был ещё при Мерлине.

И всё-таки сон. Надо было что-то делать с этим. Он не обольщался. Завтра так легко уснуть, скорее всего, не получится. И когда зелье сна без сновидений перестало работать? Надо попросить Нарциссу прислать ещё. Это, наверное, выветрилось…

…

Гермиона таращилась ему в спину, пока её не слизнула темнота. Последним растворился белобрысый затылок. Она прислушалась к звуку хлопнувшей двери и перевела взгляд на уродливое пятно на лакировке. Вздохнула и, ещё раз быстро глянув в сторону лестницы, пробормотала латающее заклинание. Края лакировки сползлись друг к другу.

Почему всё нельзя чинить так просто? Обладая магией, они не так уж и отличались от маглов. Войны, предрассудки, неприятие непохожих, ещё и рабство… Определённо. Обычное общество в каких-то вопросах продвинулось гораздо дальше магического. Хотя везде были экземпляры вроде Малфоя, которые тормозили воплощение и развитие всех гуманистических идей.

Ей нужно будет поговорить с мальчиками. Или с Джинни. Гермиона надеялась, что её глобальный проект по травологии не сгинул у неё под кроватью в спальне девочек. После той позорной стычки с шайкой Малфоя, она показала горшок с бубонтюбером профессору Стебль, и та была весьма впечатлена результатами. Сказала, что если ей удастся ещё на месяц продлить ему жизнь вне теплицы, то получит «превосходно» и может в этом году больше не посещать её занятия, так как учить девушку больше нечему.