Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Мы были там. Если это секретная информация, то мы уже знаем об этом", — возражаю я, мои руки начинают дрожать, когда я сжимаю оловянную кружку все сильнее и сильнее.

Ксаден забирает у меня кружку.

"Это вряд ли уместно для меня…"

"Она моя сестра", — умоляю я. "Я заслуживаю знать, жива ли она, и я заслуживаю не слышать об этом в комнате, полной всадников".

Его челюсть напрягается. "Заставе был нанесен значительный ущерб, но в Монтсеррате мы не потеряли ни одного всадника".

Слава богам. Мои колени подкосились, и Даин подхватил меня, притянув в свои знакомые объятия, когда облегчение затопило мой организм.

"Она в порядке, Ви", — шепчет Даин мне в волосы. "Мира в порядке".

Я киваю, борясь с нахлынувшими эмоциями, чтобы сохранить контроль над собой. Я не сломаюсь. Я не заплачу. Я не покажу слабость. Не здесь.

Есть только одно место, куда я могу пойти, один человек, который не будет укорять меня за то, что я сломалась.

Как только я взяла себя в руки, я вырвалась из объятий Даина.

Ксаден ушел.

Я пропускаю завтрак и строй, чтобы отправиться на летное поле, и держу себя в руках достаточно долго, чтобы добраться до середины поляны, где падаю на колени.

"С ней все в порядке", — плачу я, опустив голову на руки. "Я не оставила ее умирать. Она жива". Раздается шум воздуха, а затем я чувствую жесткое прикосновение чешуи к тыльной стороне ладоней. Я прислоняюсь к плечу Андарны, прижимаясь к ней. "Она жива. Она жива. Она жива".

Я повторяю это, пока не поверю.

…

"У тебя есть братья и сестры?" спрашиваю я Ксадена в следующий раз, когда мы сидим на коврике. Может быть, это из-за замечания Миры о том, что я недостаточно знаю о нем, а может быть, из-за моих собственных противоречивых эмоций, но он знает обо мне гораздо больше, чем я о нем, и мне нужно выровнять это игровое поле.

"Нет." Он делает паузу в удивлении. "Почему?"

"Просто спрашиваю". Я принимаю боевую стойку. "Пойдем".

На следующий день я спрашиваю его, какая его любимая еда, в середине "Боевого брифа", используя нашу ментальную связь. Я почти уверена, что слышу, как он что-то роняет в глубине комнаты, прежде чем он отвечает.

"Шоколадный торт. Перестань быть странной".

Я ухмыляюсь.

День спустя, после того, как Таирн провел меня через абсолютно изнурительный набор продвинутых летных маневров, после которых большинство третьекурсников не смогли бы усидеть на месте, мы сидим на горной вершине с Таирном и Сгаэйл, когда я спрашиваю его, откуда он знает Лиама, просто чтобы узнать, скажет ли он мне правду.

"Мы вместе воспитывались. Что за вопросы в последнее время?".

"Я едва тебя знаю".

"Ты знаешь меня достаточно хорошо". Он бросает на меня взгляд, который говорит, что с ним покончено.

"Едва ли. Расскажи мне что-нибудь реальное".

"Например?" Он поворачивается на своем месте, чтобы посмотреть мне в лицо.

"Что-то вроде того, от чего эти серебряные шрамы на твоей спине". Я затаила дыхание, ожидая ответа, ожидая, что он скажет что-нибудь, что может позволить мне войти.

Даже с расстояния в двадцать футов я вижу, как он напряжен. "Почему ты хочешь знать?"

Я крепче сжимаю чешую. Я инстинктивно знала, что шрамы — это личное, но его реакция говорит о том, что это нечто большее, чем просто болезненное воспоминание. "Почему ты не хочешь мне рассказать?"

Сгаэйл вздрагивает, затем взмывает в воздух, оставляя нас с Таирном позади.

"Ты давишь не просто так?" спрашивает Таирн.

"А ты можешь назвать мне хоть одну, чтобы не делать этого?"

"Он заботится о тебе. Для него это уже достаточно сложно".

Я насмехаюсь. "Он заботится о том, чтобы сохранить мне жизнь. В этом есть разница".

"Для него нет".

…

Полуденное небо над Басгиатом в середине мая кристально чистое для первой битвы Военных игр, знаменующих приближение выпуска. Как бы мне ни хотелось испытать волнение от того, что я так близка к тому, чтобы пережить свой первый год в квадранте Всадников, мой желудок сжимается от тревоги.

Боевые сводки становятся все более отредактированными. Профессор Карр все больше беспокоится, что я не проявила сигнет, как почти все курсанты первого года. Даин ведет себя странно, как чертовски дружелюбный в одну минуту и безразличный в другую. Ксаден становится более скрытным — если это вообще возможно — отменяет некоторые наши тренировки по необъяснимым причинам. Даже Таирн чувствует, что есть что-то, о чем он мне не говорит.

"Как ты думаешь, какое у нас будет задание?" спрашивает Лиам справа от меня, когда мы стоим в строю в центре двора вместе с остальными членами Четвертого крыла. "Дей думает, что мы в нападении. Он не перестает говорить о том, что хочет надрать задницу Глинну…" Он делает паузу, как будто слушает своего дракона. "Похоже, драконы держат обиду", — наконец шепчет он.

Лидеры собрались впереди нас, получая задания от Ксадена.

"Мы определенно в атаке", — отвечает Рианнон слева от меня. "Иначе мы бы уже были в поле. Я не видела ни одного всадника из Первого крыла с обеда".

Мой желудок не выдерживает. Первое крыло. Я так и думала, что они будут нашим первым противником. Во время Военных игр там творится что угодно, и Джек Барлоу не забыл, что я отправила его в лазарет на четыре дня. После того, как Ксаден казнил Орена и других ребят, напавших на меня, он несколько недель не подпускал меня к себе, и, конечно, после Эмбер Мэвис все перестали меня доставать. Но все равно я ловила на себе его взгляд, когда мы проходили мимо в коридорах или в кафетерии, чистая ненависть горела в ледяных голубых глубинах его глаз.

"Я думаю, что она права", — говорю я Лиаму, стараясь не ерзать, пока солнце печет мою летную форму. Уже давно я не завидовала писцам и их кремовой униформе, но из-за этой погоды мне кажется, что нам достался более короткий конец униформы. Не помогает и то, что я, видимо, неправильно спала, потому что мое колено меня убивает, а стабилизирующий бандаж как будто нагрелся на миллион градусов. "Как ты думаешь, почему всадники носят черное?"

"Потому что это круто", — отвечает Ридок сзади меня.

"Так сложнее заметить, когда у нас идет кровь", — подхватывает Имоджен.

"Забудьте, что я спросила", — бормочу я, наблюдая за любыми признаками того, что собрание лидеров скоро закончится. Кровотечение — последнее, что я хочу делать сегодня. "Мы в нападении или в обороне?" спрашиваю я Ксадена.

"Сейчас немного занят".

"О нет, я тебя отвлекаю?" Улыбка кривит мой рот.

Черт, я флиртую? Может быть.

А мне не все равно? Как ни странно… нет.

"Да". Его тон настолько грубый, что мне приходится сжать губы в плотную линию, чтобы не рассмеяться.

"Пойдем. Ты там вечно сидишь. Дай девушке намек".

"Оба", — рычит он, но не закрывает меня своими щитами — на что, я знаю, он способен — поэтому я немного смилостивилась над ним и над собранием, которое он должен вести, и оставила его в покое.

Нападение и защита? Сегодняшний день должен быть интересным.

"Есть новости от Миры?" шепчет Рианнон, бросая на меня быстрый взгляд.

Я качаю головой.

"Это просто… бесчеловечно".

"Ты правда думала, что они нарушат правило о запрете переписки? Даже если бы они попытались, мама быстро бы это закрыла".

Рианнон вздыхает, и я не виню ее. Больше мне нечего сказать на эту тему.

Собрание лидеров расходится, и Даин направляется туда вместе с Цианной. Он практически сияет, его руки сжимаются и разжимаются от нервной энергии.