Меж двух огней (СИ) - "Lt Colonel"

— С чего ты взяла, что я… — Белла не договорила; она твёрдо вознамерилась играть на поле недомолвок.

— Её высочество рассчитывает на поддержку ван Дошенвальдов ин д’Курлианов, однако текущий глава, похоже, не спешит признавать в ней наследницу. Более того, он намеревается лишить законных прав и госпожу — разве не низкое поведение для дворянина? С этой точки зрения и госпожа, и принцесса страдают от предрассудков одного порядка, и потому вполне естественным кажется предложить союз. Госпожа вправе отказаться, но её высочество никогда не забывает долгов; ближе, чем друзей, она держит только врагов.

— Как действует яд? — вмешался Вербер, и Белла предсказуемо вздрогнула, нервно пошевелила пальцами.

— Как упоминалось, средство крайне деликатно. При неправильном применении возможны различные побочные эффекты, которые с лёгкостью выдадут… стороннее вмешательство. Чтобы активировать внутренний потенциал хворей, нужно уколоть человека смоченной иглой в определённую точку на шее. Укол не должен быть глубоким, достаточно крошечной царапины, из которой не польётся крови. Обнаружить её невозможно, если не знать, где искать, и даже при осмотре тела на неё наткнутся, — таких царапин у людей полным-полно.

— Иными словами, ты предлагаешь оставить тебя наедине с его милостью.

— Госпожа может сделать всё сама, я могу объяснить, куда наносить жидкость. Однако плата за неаккуратность крайне велика.

Белла побледнела и сжала челюсти, точно сдерживала тошноту, мотнула головой. На взгляд Айры, девчонка переигрывала. Лучше бы она вела себя честно с окружающими и прямо заявила: хочу грохнуть папашу, поскольку мне не хватает на платья. Или что там заставляет детей голубых кровей покушаться на собственных родителей?

— Достаточно дать мне минуту наедине со спящим бароном, и вам не о чем будет переживать.

— Как насчёт четвертования для нас и кипящего масла для тебя? — заметил Вербер.

— Господин, должно быть, шутит, — улыбнулась Айра, — в худшем случае вам светит шёлковая удавка. Но худшего случая не произойдёт, гарантирую.

— Яд уже проверялся в действии?

— Не на дворянах, — ответила она, уверенная, что телохранитель перебирает в памяти внезапные естественные смерти, — однако опыты на простолюдинах подтвердили эффективность зелья. К слову, если застать барона во сне… его постель согревает служанка?

За это она удостоилась злого взгляда от Беллы, а Вербер ответил:

— В последний год нет.

Наступила тишина. Белла смотрела на сосуд, закусив губу. Её лоб прочертили морщины: ни следа от первоначального легкомыслия. Какие думы занимали её? Айра готова была поклясться, что самые гадкие, мелочные, алчные. Удивительно, как ей достаёт выдержки изображать колебания! Всё было решено, как только она переступила порог, — нет, когда она дала согласие прийти.

— Госпожа подумает… — начал Вербер, посмотрев на Беллу. Неужели принял за чистую монету её кривляния? Девчонка прервала его, вскинув безвольно руку.

— Я согласна, — У неё нашлась наглость изобразить ломкий голос! Против воли Айра ощутила к ней подобие уважения. Мастер Зохарий учил её: «Ищи в себе силу признавать достоинства других», — и в неоспоримые достоинства Беллы входило умение разыгрывать из себя падение невинности.

Флакончик высился на столе одинокой шахматной фигуркой. В нём была обыкновенная вода, набранная утром в колодце.

Айра следовала за Вербером по узкому проходу, не больше шага в ширину. Факел в руке телохранителя Беллы едва разгонял затхлый мрак. Языки пламени рождали на грубо отёсанных мшистых стенах причудливые тени. Айре то и дело приходилось наклоняться, чтобы не встретиться с выступом на низком потолке. Вербер и вовсе шёл, согнувшись чуть ли не вдвое.

По крайней мере, здесь не воняло. Тотчас Айра задела россыпь грибов, смахивавших на монструозных опухоли, и её окутало смрадное облако спор. Она задержала дыхание, потом, миновав грибницу, высморкалась, однако зуд в носу не унялся. Вербер пробурчал, что надо вести себя осторожнее.

Дальше она дышала ртом.

Темнота и гулкая капель воды с потолка навеяли воспоминание из раннего детства. Оно выцвело, как гравюра в книге, за которой не ухаживали; всего несколько образов и вонь — малышкой Айра свалилась в коллектор. В Аглоре о коллекторах слыхом не слыхивали. Как сложилась бы её жизнь, если бы мастер Зохарий не выкрал её из реманского приюта, чтобы привезти сюда? Может быть, её таланты заметили бы, и сейчас она служила бы целительницей в храме Триединых, спасая жизни. Не иронично ли?

Под ногами чавкнула грязь.

— Это часть древней канализации? — спросила она и повела плечами: получилось громче, чем рассчитывала.

— Один из предков госпожи любил спускаться в город незамеченным.

— Изучал быт подданных?

— Искал любовниц. Был большой любитель женского тепла.

На Айру напало любопытство — всё же сомнительно, чтобы ради удовлетворения похоти древнего барона затеивалась такая масштабная и, главное, тайная работа. Она снова заговорила, Вербер обернулся к ней и нахмурился, показывая, что не в настроении болтать. Оно и понятно: с его перспективы, он участвовал в заговоре, целью которого являлось убийство его господина. Тут уж не до раздумывания над истлевшими загадками.

Туннель закончился сплошной стеной. Вербер развернулся к Айре.

— О проходе никто не знает?

— Этот секрет принадлежит баронской семье и узкому кругу доверенных. Даже я не был в курсе.

— Тогда мы в тупике.

— Ненадолго, — Он нащупал что-то на стене, потянул за невидимый в сумраке рычаг, и казавшаяся незыблемой плита с шуршанием отъехала в сторону. Рассмотреть, что за ней, не получалось: мешала портьера.

— Помнишь расположение?

Айра кивнула. Ей показали план, но она справилась бы и без него. Аристократы, как пчёлы-переростки, предпочитали строиться по единому, выверенному поколениями стилю. Запомнишь один замок — запомнишь их все. Отсутствие воображения у благородных проистекало из уверенности, что они подчёркивают законченность формулы, идеал, который невозможно улучшить. Айре их консервативность нравилась в ином смысле. Она отодвинула тяжёлую ткань.

— Берегись кошек, — напоследок предупредил Вербер, и Айра моргнула.

К чему это он? Времени озадачиваться не было. Её будто подталкивала в спину неведомая сила, требовала шевелиться, поскорее покончить с неприятным.

Она извлекла иглу, макнула её кончик в пузырёк с водой для поддержания образа и огляделась. Громадная кровать с балдахином, тумбочки для ног, туго набитые кресла, светильники без свечей и картины в золотых рамах — она попала в женскую опочивальню. Придаточная, рудиментарная половина спальни вдовца. Убирались часто, ни следа пыли. Фредерик держал хозяйство в железном кулаке.

Дальше была комната для нарядов, комната для прихорашиваний, комната для чаепитий, комната для завтраков на двоих — бессмысленная расточительность с точки зрения простолюдинов. В каждом помещении могла бы жить не одна семья.

Мужская, обитаемая половина ознаменовалась появлением на стенах ковров и гобеленов — в отличие от женской, было для кого хранить тепло. В шкафах начали мелькать вещи. Слюдяные вставки на окнах сменились пузырящимся стеклом. Айра хмыкнула: барон и впрямь был богат. Сквозь бугристую, затуманенную поверхность стёкол пробивался мертвенный свет лун.

Чувствуя, как трясутся поджилки от напряжения, Айра обратилась к тьме и шагнула внутрь мужской опочивальни. Кокон пустоты смыл сомнения. Она двинулась к широкой постели, на которой храпел мужчина — барон Фредерик собственной персоной. Рядом с ним пылал огонёк маленькой жизни, вероятно, один из котов.

В висках зашумела кровь. Слепая стихия яростно билась в кокон, желая добраться до беззащитного сознания внутри. Айра не отрывала взгляда от барона, от бледного золота его сердца. Именно этот свет она потушит, развеет следы и вернётся к Верберу, затем — к Мелу, который собрал вещи и был готов рвать когти. Никто ни о чём не догадается…