Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Боги", — говорит он мне в горло, и затем мы двигаемся.

Дерево скребет по полу и разбивается, прежде чем моя задница ударяется о стол, а мои лодыжки падают с его спины, когда он наклоняется надо мной, проводит пальцами по моим волосам на затылке, снова беря мой рот. Я целую его в ответ с голодом, который я знала только с ним.

Мои руки взлетают назад, чтобы удержать мой вес, сбивая все и вся с моего пути, отправляя все на пол. Часы перестают тикать.

"Ты возненавидишь меня утром. Ты. Не возненавидишь. Действительно. Хочешь. Этого." Он подчеркивает каждое слово поцелуем вдоль моей челюсти, добираясь до уха. Он прикусывает мочку, и моя сердцевина разжижается, превращаясь в расплавленную.

"Прекрати говорить мне, чего я хочу". Я неровно дышу и запускаю пальцы в короткие пряди его волос, наклоняю голову, давая ему лучший доступ. Он берет ее, прокладывая путь вниз по моей шее до того места, где она изгибается в плечо.

Черт, как же это приятно. Каждое прикосновение его рта к моей разгоряченной коже — это пламя для розжига, и я резко вдыхаю, когда он задерживается на чувствительном месте, не торопясь. Но потом он снова замирает, его дыхание горячее и влажное на моей шее.

Я нахмурила брови от непрошеной мысли. "Если только ты не хочешь меня".

"Разве это похоже на то, что я тебя не хочу?". Он берет мою руку и проводит ее между нашими телами, и мои пальцы обвиваются вокруг его длины через кожу. Я хнычу от чистого желания, чувствуя, как он тверд для меня.

"Я всегда, блядь, хочу тебя". Он стонет, когда я сжимаю его. Затем он поднимает голову, перехватывает мой взгляд, и я вижу дикую потребность в этих золотистых глубинах. Она отражает мою собственную. "Ты входишь в комнату, и я не могу отвести взгляд. Я оказываюсь рядом с тобой, и вот что происходит. Мгновенно становится тяжело. Черт возьми, я едва могу думать, когда ты рядом". Он упирается бедрами в мою руку, и моя хватка сжимается вместе с животом. "Хотеть тебя — это не проблема".

"Тогда в чем же?"

"Я пытаюсь поступить благородно и не воспользоваться тобой после того, как у тебя был дерьмовый день". Его челюсть сжимается.

Я улыбаюсь и целую его в губы. "Здесь всегда дерьмовый день. И это не преимущество, когда я прошу" — мои зубы касаются его губ — "поправляю, умоляю тебя сделать мой день лучше".

"Вайолет". Он произносит мое имя как предупреждение, как будто он что-то, чего я должна опасаться. Вайолет. Он произносит мое имя, только когда мы вдвоем, когда все стены и притворство отпадают, и боги, если я не хочу слышать его снова и снова, вот так.

"Я не хочу думать, Ксаден. Я просто хочу чувствовать". Я отпускаю его. Один рывок за ленту — все, что нужно, чтобы распутать длинную, свободную косу моих волос, и я провожу пальцами по их массе.

Его глаза темнеют, и я понимаю, что победила.

"Трахни меня, эти волосы", — говорит он, затем накрывает мой рот своим. "И этот рот. Все, что я когда-либо хотел сделать, это поцеловать тебя, даже когда ты меня бесишь".

"Так поцелуй меня". Я прижимаюсь к нему и приникаю к его губам, целуя его так, словно это, возможно, единственный раз, когда у меня будет такая возможность. Такое отчаяние не является естественным, это лесной пожар, который может сжечь нас обоих дотла, если мы ему позволим.

Поцелуй откровенно, восхитительно плотский, и я прижимаюсь к нему, встречая каждый толчок его языка своим. Он на вкус как мята и Ксаден, и я не могу насытиться.

Он — худший вид зависимости, опасной и невозможной.

"Скажи мне остановиться", — шепчет он, его большой палец проводит по сверхчувствительной коже моего бедра.

"Не останавливайся". Я умру, если он это сделает.

"Черт, Вайолет", — стонет он, просовывая руку между моих бедер.

Неважно. Я хочу, чтобы с этого момента он произносил мое имя именно так. Вот так.

Он проводит тканью нижнего белья по моему клитору, и моя спина выгибается от всплеска удовольствия, пронизывающего мое тело, такого сладкого, что я чувствую его вкус.

Он снова захватывает мой рот своим в голодной атаке, его язык скользит по моему, а его пальцы гладят меня по ткани, искусно используя ее для трения. Я пытаюсь качнуть бедрами, чтобы добиться большего, но мои ноги свисают со стола, лишая меня рычага. Я могу получить только то, что он решит дать.

"Прикоснись ко мне", — требую я, впиваясь ногтями в его сильную шею, желание бьется во мне, как барабанный бой.

Его голос неровно звучит в моем рту. "Если я возьму тебя в руки, по-настоящему, по-честному возьму тебя в руки, не знаю, смогу ли я остановиться".

Сможет. Я знаю это в своей душе. Вот почему я доверяю ему свое тело.

Мое сердце? Оно не участвует в этом решении.

"Перестань быть таким чертовски благородным и трахни меня, Ксаден".

Его глаза вспыхивают, а затем он целует меня, словно я воздух, которого ему не хватает, словно от этого зависит его жизнь, а я думаю, что и моя тоже. Его пальцы скользят под мое нижнее белье и гладят мою мокрую сердцевину, и с моих губ срывается стон. Его прикосновение бьет током.

"Такая чертовски мягкая". Он глубоко целует меня, пока его пальцы касаются и дразнят, заставляя сладкую спираль удовольствия сжиматься в моей сердцевине. Я впиваюсь ногтями в его плечо, моя спина выгибается, когда он делает все более тугие круги по моему набухшему клитору. "Держу пари, что на вкус ты так же хороша, как и на ощупь".

Наслаждение пронзает меня, живой, дышащий огонь под моей кожей.

"Еще". Это все, что я способна сказать, требовать, пока моя кожа пылает, а пульс скачет. Я собираюсь сгореть, вспыхнуть, и все, что я могу сделать, это хныкать ему в рот, когда он вводит в меня один палец. Мои мышцы сжимаются вокруг него, и он работает через секунду.

"Ты такая чертовски горячая". Его голос падает, звучит так, будто его проскребли по углям. "Это может проклясть нас обоих, но я не могу дождаться, когда почувствую, как ты кончаешь от моего члена".

"О боги". Этот рот. Я упираюсь руками в стену, сбивая что-то, когда мои бедра перекатываются. Что-то разбивается на полу слева, когда я насаживаюсь на его пальцы. Он загибает их к моим внутренним стенкам, и я задыхаюсь, мои бедра смыкаются вокруг его обтянутых кожей бедер. А когда он большим пальцем поглаживает мой клитор, трение и давление доводят меня до грани бездумного блаженства.

Я вскрикиваю, и он закрывает рот своим ртом, целуя меня коварными движениями языка, повторяющими движения его пальцев внутри меня. Энергия проносится сквозь мои кости, и я еще крепче прижимаюсь к Ксадену, удивленная неожиданным приливом трещащей энергии.

"Посмотри на себя. Ты чертовски красива, Вайолет. Отпусти меня". Его слова вьются вокруг моего сознания, его рот сливается с моим, и близость этого толкает меня к пределу наслаждения, а затем прямо за него.

Он проглатывает мой крик, когда моя спина прогибается, первая волна моего оргазма омывает меня, освобождая тугую спираль напряжения во вспышке искр на краю моего зрения, разбивая меня на миллион рассыпанных звезд. За окном сверкает молния, снова и снова озаряя комнату, пока он гладит меня со знанием дела, которое переводит первую кульминацию во вторую.

"Ксаден", — стону я, когда наслаждение ослабевает и вспыхивает снова.

Он усмехается и убирает пальцы с моего тела, а я, потянувшись к его рубашке, чувствую лишь неровное дыхание и голод. Я хочу снять ее сейчас же. Он удовлетворяет мою настоятельную потребность, срывает ткань, и мы снова целуемся, все эти вихрящиеся языки и блуждающие руки. Ощущение его кожи под моими пальцами просто божественно, она невероятно мягкая на фоне ярдов твердых мышц. Я прослеживаю линии его спины, запоминая впадины и неровности, как сухожилия пульсируют при каждом его движении.