Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

Спарринг… Я сжимаю ручку слишком сильно, вспоминая, как Имоджен смотрела на Ксадена той ночью. Черт. В этом есть смысл. Она носит реликвию повстанцев и определенно не является дочерью женщины, убившей его отца, так что это ей тоже на руку. "Это Имоджен?"

Меня сейчас стошнит.

"Ради всего святого, Насилие".

"Правда? Я знаю, мы сказали, что больше туда не пойдем, но…" Я пинаю себя за то, что сказала ему, что хочу большего сейчас, и за то, что должна быть внимательной, а не ругаться с Ксаденом. "По крайней мере, скажи мне".

"Сорренгайл", — огрызается Ксаден.

Я замираю, чувствуя на себе тяжесть каждого взгляда.

"Да, Риорсон?" спрашивает Девера.

Он прочищает горло. "Если бы подкрепление было недоступно, я бы попросил временно перевести Миру Сорренгайл. В Монтсеррате сильные стражи, и с ее печаткой она могла бы усилить слабые места, пока не прибудут другие всадники, чтобы укрепить эти стражи."

"Хорошая идея". Девера кивает. "И какие всадники являются наиболее логичным выбором, чтобы помочь восстановить стражу на этом конкретном горном перевале?"

"Третьекурсники", — отвечаю я.

"Продолжай". Девера наклоняет ко мне голову.

"Третьекурсников учат строить палаты, а в этом году они все равно уезжают". Я пожимаю плечами. "Может, лучше отправить их пораньше, чтобы они успели пригодиться".

"В точку, мать твою".

Я опускаю свой щит и блокирую его.

"Это логичный выбор", — говорит Девера. "И это все, что у нас есть на сегодня. Не забывайте, что вы должны готовиться к последнему упражнению "Военные игры" перед выпуском. Также мы ждем всех и каждого из вас во дворе перед Басгиатом сегодня в девять часов вечера на фейерверк в честь Дня воссоединения. Только в парадной форме". Она поднимает брови на Ридока.

Он пожимает плечами. "А что еще я могу надеть?"

"Никогда не знаешь, что ты придумаешь", — говорит Девера, отстраняя нас.

"Все, что мне нужно знать о том, что происходит между тобой и…" Лиам поднимает на меня брови, пока мы собираем свои вещи.

"Между нами абсолютно ничего не происходит. Ни черта", — настаиваю я. Если Ксаден не хочет посмотреть, может ли между нами быть что-то еще, сообщение получено". Я поворачиваюсь к Рианнон. "Так ты рада, что наконец-то сможешь написать сестре через десять дней?"

Она ухмыляется. "Я писала ей раз в месяц с тех пор, как мы приехали сюда. Теперь я наконец-то смогу их отправить".

По крайней мере, одна хорошая вещь появится с окончанием школы. Мы все снова сможем общаться с нашими близкими.

…

Позже вечером я поправляю поясок на лифе своего черного платья и укладываю свободную прядь волос в красивую прическу, которую Куинн помогла мне сделать раньше, прежде чем встретить Рианнон в коридоре.

Она распустила свои волосы, которые обычно заплетала в косы, и тугие витки образовали красивый ореол вокруг ее лица, которое она украсила золотистыми румянами. Выбранный ею вариант — гладкие, сшитые на заказ брюки-платье и дублет-боди, пересекающий ее торс по диагонали, — выглядит феноменально на ее высоком теле. "Горячо", — говорю я, кивая, когда она затягивает поясок.

Я выбрала вариант без рукавов с высокой горловиной, чтобы скрыть свои доспехи, и струящуюся юбку в пол с разрезом по бедру, которая, как сказала мне Девера, обеспечивает мобильность в случае нападения. Лично я не против того, чтобы при движении мелькали бедра, особенно с учетом всей той работы, которую я проделала, чтобы укрепить ноги с Имоджен. Мой поясок простой, из того же черного атласа, что и у всех остальных, с моим именем, вышитым прямо под плечом, и звездой первокурсника.

"Я слышала, что там будет толпа пехотинцев", — говорит Надин, присоединяясь к нам.

"Разве ты не предпочитаешь немного мозгов своим мускулам?" Ридок проскальзывает прямо внутрь, Сойер рядом с ним.

"Ты не пыталась уйти без меня!" кричит Лиам, выбегая вперед, пробираясь сквозь толпу, пока мы движемся к лестнице, ведущей в главный кампус Басгиата.

"Я надеялась, что тебе дали выходной", — честно отвечаю я, когда он подходит ко мне. "Разве ты не выглядишь красавчиком?"

"Я знаю". Он саркастически подбоченился, поправляя поясок на полуночно-черном дублете. "Я слышал, что курсанты-целители неравнодушны к наездникам".

"Вряд ли". Рианнон смеется. "Как часто им приходится собирать нас обратно? Наверняка им больше нравятся писцы".

"Чем увлекаются писцы?" спрашивает Лиам, пока мы спускаемся по лестнице в море черного, идем по дороге, по которой мы ходим каждое утро в Архив. "Учитывая, что ты была почти одной из них?"

"Обычно другие писцы", — отвечаю я. "Но в случае с моим отцом, наверное, наездники".

"Я просто рад увидеть людей, которые не являются всадниками", — говорит Ридок, открывая дверь, чтобы мы могли пройти через туннель. "Здесь все становится каким-то кровосмесительным".

"Согласна". Рианнон кивает.

"О, неважно. Вы с Тарой весь год то сходились, то расходились", — говорит Надин, а потом краснеет. "Черт. Вы снова уходите?"

"Мы делаем передышку до Парапета", — говорит она, и мы входим в квадрант Целителей.

"Трудно поверить, что мы станем второкурсниками чуть больше, чем через две недели", — говорит Сойер.

"Трудно поверить, что мы выжили", — добавляю я. На этой неделе в списке погибших было только одно имя — третьекурсник, который не вернулся с ночного задания.

Когда мы добираемся до внутреннего двора, вечеринка в самом разгаре. Бледно-голубые цвета у целителей, кремовые у писцов, а темно-синие мундиры пехоты с лихвой перекрывают разбросанные черные мундиры. Здесь, должно быть, тысяча человек или больше.

Магические светильники висят над нами в виде дюжины люстр, а портьеры из богатого бархата покрывают каменные стены Басгиата, превращая функциональную открытую площадку в своего рода бальный зал. В углу даже играет струнный квартет.

"Где ты?" спрашиваю я Ксадена, но ответа нет.

Мы все, кажется, разбегаемся, когда входим, но Лиам остается рядом со мной, напряженный, как тетива моего арбалета. "Скажи мне, что ты носишь доспехи под всем этим".

"Ты думаешь, кто-то собирается ударить меня ножом на глазах у моей матери?" Я жестом показываю на открытый балкон, где мама, похоже, вершит суд, осматривая свои владения. Наши взгляды сталкиваются, и она что-то шепчет мужчине рядом с ней, исчезая из виду.

Я тоже рада тебя видеть.

"Я думаю, если кто-то и собирался ударить тебя ножом, то сейчас самое время, особенно зная, что убийство тебя имеет все шансы покончить с сыном Фена Риорсона". Его голос напрягается.

В этот момент я замечаю взгляды офицеров и курсантов вокруг нас. Они не таращатся на мои волосы или имя на моем поясе. Нет, их взгляды устремлены на запястье Лиама и на видимые вихри его реликвии восстания.

Я перехватываю свою руку через его и поднимаю подбородок. "Мне так жаль".

"Тебе совершенно не о чем сожалеть". Он ободряюще похлопывает меня по руке.

"Конечно, есть", — шепчу я. О боги, все собрались здесь, чтобы отпраздновать окончание того, что он и другие называют отступничеством. Они празднуют смерть его матери. "Ты можешь пойти. Ты должен идти. Это…" Я качаю головой.

"Я иду туда, куда идешь ты". Его рука крепко сжимает мою.

В моем горле застрял булыжник, и я сканирую толпу, инстинктивно понимая, что его здесь нет. Здесь нет ни Гаррика, ни Бодхи, ни Имоджен, и уж точно нет Ксадена. Неудивительно, что у него сегодня такое дерьмовое настроение.