Четвертое крыло (ЛП) - Яррос Ребекка

"Ты хочешь меня", — говорю я, глядя ему в глаза. "И нет, я говорю не только о постели. Ты. Хочешь. Меня, Ксаден Риорсон. Ты можешь не говорить этого, но ты делаешь лучше и показываешь это. Ты показываешь это каждый раз, когда решаешь довериться мне, каждый раз, когда твои глаза задерживаются на моих. Ты показываешь это на каждом уроке спарринга, на который у тебя нет времени, и на каждом уроке полета, который отрывает тебя от твоих собственных занятий. Ты показываешь это, когда отказываешься прикоснуться ко мне, потому что боишься, что я не хочу тебя, а затем снова показываешь это, когда находишь время на поиски фиалок перед собранием руководства, чтобы я не проснулась от чувства одиночества. Ты показываешь это миллионом разных способов. Пожалуйста, не отрицай этого".

Его челюсть сжимается, но он не отрицает этого.

"Ты думаешь, что у нас нет будущего, потому что боишься, что мне не понравится, какой ты на самом деле за всеми этими стенами, которые ты держишь. И я тоже боюсь. Я могу это признать. Ты заканчиваешь школу. А я нет. Ты уедешь через несколько недель, и мы, вероятно, настраиваем себя на то, что сердце будет разбито. Но если мы позволим страху убить все, что между нами есть, то мы этого не заслуживаем". Я поднимаю одну руку к его шее. "Я говорила тебе, что только я буду решать, когда я готова рискнуть своим сердцем, и я говорю это".

То, как он смотрит на меня, с той же смесью надежды и опасения, которая сейчас наполняет мою систему, дает мне абсолютную жизнь.

"Ты не это имеешь в виду", — говорит он, качая головой.

И вот он снова высасывает из меня жизнь.

"Я серьезно".

"Если это из-за Имоджен…"

"Это не так". Я качаю головой, ветер треплет локоны, на которые Квинн потратил столько времени. "Я знаю, что больше никого нет. Я бы не ходила по парапету посреди ночи, если бы думала, что ты меня разыгрываешь".

Его брови нахмурились, и он притянул меня ближе к теплу своего тела. "Тогда почему ты так решила? Должен признаться, это меня разозлило. Я дал тебе ровно ноль причин думать, что я в чьей-то постели".

Что означает, что он только в моей.

"Моя собственная неуверенность и то, как она смотрела на ваш с Гарриком спарринг. Может, ты и не запал на нее, но она точно запала на тебя. Я знаю этот взгляд. У меня такой же взгляд, когда я наблюдаю за тобой". От смущения мои щеки пылают. Я могла бы сменить тему или отмахнуться, но наши отношения — если это вообще можно назвать отношениями — не улучшатся, если я буду скрывать свои чувства, какими бы слабыми иррациональными они мне ни казались.

"Ты ревнуешь". Он сдерживает улыбку.

"Может быть", — признаю я, а затем решаю, что ответ был полусерьезным. "Ладно. Да. Она сильная и свирепая, в ней есть та же безжалостная черта, что и в тебе. Я всегда думала, что она больше подходит тебе".

"Мне хорошо знакомо это чувство". Он качает головой. "И ты тоже сильная, яростная и безжалостная. Не говоря уже о том, что ты самый умный человек, которого я когда-либо встречал. А твой ум чертовски сексуален. Мы с Имоджен просто друзья. Поверь мне, она не смотрела на меня, а даже если бы и смотрела…". Он делает паузу, его рука скользит к моему затылку, и он удерживает нас на месте, несмотря на порывы ветра. "Помоги мне боги, я смотрю только на тебя".

Надежда — это более сильный кайф, чем все, что подавали на вечеринке.

"Она не смотрела на тебя?"

"Нет. Переосмысли то, что ты сейчас сказала, но исключи меня из уравнения". Он поднимает брови, ожидая, пока я приду к правильному выводу.

"Но на мате для спарринга…" Мои глаза расширяются. "Она неравнодушна к Гаррику".

"Быстро соображаешь, да?"

"Да. Ты закончил отталкивать меня?"

Он отступает назад, изучая мои глаза в лунном свете, прежде чем взглянуть на меня через плечо. "Тебе надоело подвергать себя опасности, чтобы донести свою точку зрения?"

"Наверное, нет".

Он вздыхает. "Есть только ты, Насилие. Это то, что ты хотела услышать?"

Я киваю.

"Даже когда я не с тобой, есть только ты. В следующий раз просто спроси. У тебя никогда не было проблем с тем, чтобы быть со мной откровенной". Ветер дует вокруг нас, но он неподвижен, как сам парапет. "Насколько я помню, ты даже кидала кинжалы мне в голову, что мне больше нравится, чем смотреть, как ты путаешься в своих мыслях. Если мы собираемся сделать это, то мы должны доверять друг другу".

"И ты хочешь это сделать?" Я затаила дыхание.

Он вздыхает, долго и тяжело, затем признает: "Да". Его рука скользит вверх, и он ласкает мою щеку большим пальцем. "Я не могу дать тебе никаких обещаний, Насилие. Но я устал бороться с этим".

"Да". Никогда еще одно слово не значило для меня так много. Затем я моргнула, вспомнив его предыдущий комментарий о ревности. "Что значит, ты хорошо знаешь чувство ревности?".

Его руки крепко сжимают мою талию, и он отводит взгляд.

"О нет, если я должна доверять тебе и говорить, о чем я думаю, тогда я ожидаю того же от тебя". Я не собираюсь быть единственной уязвимой на этом карнизе.

Он ворчит, переводя взгляд обратно на меня. "Я видел, как Аэтос поцеловал тебя после молотьбы, и чуть не лишился чувств".

Если бы я еще не любила его, это могло бы выбить меня из колеи. "Ты тогда хотел меня?"

"Я хотел тебя с первой секунды, как только увидел, Насилие", — признается он. "И, если сегодня я был с тобой краток… ну, это просто дерьмовый день".

"Я понимаю. И ты знаешь, что мы с Даином просто друзья, верно?"

"Я знаю, что ты так считаешь, хотя тогда я не был в этом уверен". Он проводит большим пальцем по припухлости моих губ. "А теперь возвращай свою задницу на твердую землю".

Он хочет остаться здесь и поваляться.

"Пойдем со мной". Мои пальцы вцепились в материал его летной кожи, готовые потянуть его за собой, если понадобится.

Он качает головой и смотрит в сторону. "Я не в том состоянии, чтобы заботиться о ком-то сегодня. И да, я знаю, что это дерьмовые слова, поскольку сегодня годовщина потери Бреннан…"

"Я знаю". Я скольжу руками по его рукам. "Пойдем со мной, Ксаден".

"Ви…" Его плечи опускаются, и от грусти, которая пронизывает воздух между нами, у меня в горле встает комок.

"Доверься мне". Я отступаю назад из его объятий и беру его за руки. "Пойдем".

Проходит мгновение напряженного молчания, прежде чем он кивает один раз, двигаясь вперед и удерживая меня, пока я поворачиваюсь. "У меня это получается гораздо лучше, чем в июле прошлого года".

"Я вижу". Он держится рядом, одна рука на моей талии, пока я прохожу последнюю часть парапета. "В чертовом платье".

"Вообще-то это юбка", — говорю я через плечо, находясь всего в футе от стены.

"Смотри вперед!" — ворчит он, и только страх в его тоне удерживает меня от того, чтобы сделать что-то самонадеянное, например, проскочить последние несколько футов.

Как только мы оказываемся в пределах стены, он прижимает меня к себе, спиной к его спине. "Никогда больше не подвергай свою жизнь риску из-за такого пустяка, как разговор со мной". Это низкое, как рык, рычание у моего уха, посылающее дрожь по позвоночнику.

"В следующем году будет так весело", — поддразниваю я, идя вперед и переплетая свои пальцы с его пальцами, чтобы он последовал за мной.

"Лиам будет здесь в следующем году, чтобы убедиться, что ты не делаешь глупостей", — бормочет он.

"Тебе понравится получать его письма", — обещаю я, спрыгивая с парапета на последнюю ступеньку и спускаясь во двор внизу. "Ха." Я оглядываю пустой двор, надевая тапочки. "Гаррик и Бодхи только что были здесь".