Расколотый надвое - Майорова Жанна

Ещё пара недель в таком режиме и у него просто взорвется мозг. Может, буквально. Он чувствовал собственную магию, бурлящую в венах и сосудах. Беспокойная, она проникала в каждый капилляр, будто вытесняя кровь. Она не принадлежала ему. Она становилась врагом. И с этим нужно было что-то делать.

И у него была идея. Не вполне оформившаяся, но выглядело как выход.

Хотя бы временный.

Глава 6

Глава шестая.

Перед входом в гостиную башни старост было непривычно оживленно. Четыре эльфа под руководством Филча, пыхтя, тащили огромный портрет какой-то волшебницы.

Из-за образовавшегося столпотворения Малфою пришлось остановиться.

Грейнджер стояла с другой стороны, внутри гостиной, сложив руки на груди и критически осматривая творящуюся перед ней суету.

– Что за хрень происходит? – сцепив зубы, процедил парень.

Один из эльфов невольно бросил на него взгляд, реагируя на недовольную интонацию волшебника, и едва не выпустил уголок портрета, уронив его себе на ногу. Остальные недовольно загудели. Негромко, впрочем.

– Мистер Малфой, – Филч резко обернулся, и вложенные в его голос ядовитые интонации вполне могли бы посоперничать с малфоевскими. – Замена дверного портрета, не видите разве?

– На хер его вообще менять?!.. Твоя идея, неугомонная грязнокровка?

В присутствии Филча Малфой мог себе позволить не стесняться в выражениях. Война и всё пережитое окончательное стёрли любой намек на субординацию. Хотя он и раньше не особенно уважительно относился к завхозу-сквибу. Да и к остальному персоналу школы.

Малфой раздражённо шагнул вперед.

Салазар. Если это очередная тупая затея Грейнджер…

Девушка, всё это время наблюдавшая за эльфами, вздрогнула и всплеснула руками:

– Мерлин, Малфой, с чего ты решил, с чего ты решил, что я стану этим заниматься?!

Гермионе хотелось верить, что слизеринец ненавидел всех одинаково. Но остальные не получали, к сожалению, столько его негативного внимания.

Неожиданно за девушку ответил Филч:

– У вашего предыдущего портрета случился нервный срыв, и он отказался оставаться в этой башне.

«Вы даже портрет довели. От вас одни проблемы», – красноречиво говорил его взгляд.

– У директора и так полно забот. Ему некогда заниматься истериками портретов. Поэтому он просто распорядился заменить его.

Как всегда, когда речь заходила о представителях школьной власти в голос Филча невольно добавлялась подобострастная нотка.

Малфой закатил глаза.

– А какого хрена четыре эльфа тащат этот херов портрет? Один мог быстро вставить его в дверной проём с помощью магии.

Он сказал это просто, чтобы к чему-нибудь придраться. Было плевать в общем-то.

Но ручная работа в Хогвартсе действительно выглядела глупо. Тут практически всё держалось на магии. Драко иногда казалось, что, если убрать отсюда всех волшебников и забрать всю магию, эти стены рухнут мгновенно. А ведь в детстве они казались ему незыблемыми.

Прошло слишком много времени, и случилось достаточно много дрянных вещей, убедивших его в обратном.

– Пожелание наездницы, – отмахнулся старик.

Кого?

Драко мельком глянул на портрет, поняв, что волшебница была изображена верхом на вороном коне.

– Поднимите повыше! А теперь вставляйте в петли! – Филч отвлёкся на эльфов, отворачиваясь от Малфоя.

Тот решил, что ему тут делать нечего, обошел завхоза и раздражённо протиснулся в дверной проём, оттолкнув плечом все еще зависавшую там грязнокровку.

– Они справятся без твоего участия, Грейнджер. Тебе не обязательно контролировать всё, что происходит в школе. Пытаться быть в курсе всего тебе всё равно не поможет. Лучше иди к себе и прячься под одеялком, а то вдруг объявится очередной любитель заглянуть поглубже во внутренний мир грязнокровок.

Гермиона вздрогнула и оторвала взгляд от суетящихся эльфов.

– О, мне показалось, или ты переживаешь за меня, Малфой?

Он остановился и замер, одобрительно цокнув языком. Определенно, золотая девочка приходила в себя. Она немного оправилась и становилась сама собой. И ему это… понравилось.

Ему гораздо меньше нравилась тревожная, закусывающая губы и заламывающая руки Грейнджер. Думающая так оглушительно громко и напряженно, что гостиная того и гляди могла заполнится повалившим из ее ушей дымом.

Он сам пребывал не в лучшем состоянии, то мучаясь от бессонницы, то вырубаясь, чтобы окунуться в очередной кошмар.

И ему нужно было что-то для равновесия рядом.

– Не смогу уснуть, представляя, что ты стала жертвой маньяка. Столько мыслей в голове, все пытаюсь сосчитать, на сколько частей тебя можно разделать, – в тон ей язвительно ответил парень, растягивая уголки губ в довольной улыбке.

– Откуда ты знаешь, кто такие маньяки?

В её голосе тут же появилось сковывающее связки напряжение.

Страшно, грязнокровка?

Я знаю, что тебе страшно.

Поэтому он, разумеется, сделал то, что сделал бы Малфой.

Не ответил.

Решил сохранить интригу. Развернулся и направился к лестнице.

Она не опустится до того, чтобы бежать за ним как собачонка, пытаясь заглянуть в глаза и найти там ответы на свои вопросы. Будет тихо терзаться ими в темноте своей комнаты.

Малфой поднялся к себе и упал на кровать, стряхнув ботинки. В последние дни он часто торчал в гостиной Слизерина. У Блейза уже, кажется, заканчивались запасы бухла. Ещё одно убийство – студентам нечем будет снимать стресс и в ход пойдут самодельные паленые зелья. Тогда слизеринцы выпилят сами себя на радость остальным трем факультетам.

Это был просто какой-то ёбаный сюр.

Убийцу нашли только на следующий день. В этот раз он не потащился в свою спальню, а зачем-то сбежал в совятню. Лежал там на полу, свернувшись калачиком и тихо скуля.

Блетчли.

Ебаный Мерлин!

Снова слизеринец.

Это уже была нехорошая тенденция.

Шепотки где-то рядом, за спиной, сбоку, они ползли по безразлично холодным каменным стенам, окутывали их.

Студентам Слизерина, даже младшекурсникам, приходилось ходить группами.

Предубеждение. Горькое, вязкое, липкое.

Конфликты, перепалки и драки вспыхивали то тут, то там. Все были в напряжении и готовы перегрызть друг другу глотки.

Их насильно усадили на пороховую бочку. Не хватало только одного неосторожного чирка.

Хотя нет ведь, блядь. Не друг другу, конечно. Ученики не стали бы грызть глотки друг другу, когда у них уже был назначенный враг.

Оба «подозреваемых» (даже авроры их так называть иногда забывали) – со Слизерина.

И оба, блядь, ни хрена не помнили о том, что совершили. Придурки.

Аврорам и министерским шавкам в этот раз не удалось сдержать распространение информации. Домыслы, сплетни и крупицы правды стеклись в единый грязный поток. В «Пророке» вышла огромная статья. Вполне себе в духе Скитер. В ней с долей черной иронии говорилось о том, что в самом безопасном месте в магическом мире опять творился какой-то пиздец.

Сведения каким-то образом дошли даже до магловских родителей некоторых учеников. Поэтому грязнокровок массово забирали из школы.

И те особо не протестовали. Еще бы.

…

– Нарцисса зачастила с письмами, – заметил Блейз, косясь на Драко, который с раздражением вскрывал очередной скинутый ему черным филином конверт.

Уже пятое утро подряд.

– Хочет, чтобы я вернулся в Мэнор, – с неохотой ответил парень.

– Боится, что и тебя раздербанят на кровавые сувениры? – Забини недоуменно приподнял бровь.

Выражаться в подобной циничной манере стало для них чем-то обыденным.

Он скривился от мысли. Внезапной. Будто сделал большой глоток скисшего тыквенного сока.

Может, Грейнджер и права.

Просто реакция на стресс. Адаптация.

– Нет, боится, что авроры разрушат мою хрупкую психику постоянными допросами. Или, что меня в конце концов упекут в Азкабан вслед за отцом. И ей не для кого будет украшать поместье к Рождеству.