Расколотый надвое - Майорова Жанна

Он передернул плечами.

– Это всё глупость какая-то, – мулат глотнул крепкий кофе, подержал во рту, проглотил и задумчиво продолжил. – Ты ведь не думаешь, что кто-то… Или что-то… заставляло их делать это?

– Думаешь, если бы я узнал что-то, уже не вывалил бы всё это аврорам?

Конечно, он бы сказал.

Наверное.

Всё зависит от того, какой информацией бы он обладал.

Его не так пугало то, что происходит, сколько… дезориентировало. Он ненавидел это ощущение движения в тумане. Будто идёшь с завязанными глазами, пытаясь нащупать дорогу. А тебе кто-то постоянно пытается подставить подножку.

Не нравились постоянные допросы, хмурые люди в серых и чёрных мантиях, снующие туда-сюда, испуганные лица, перешёптывания, постоянно ужесточающиеся правила, вечерние дежурство…

Вспомнив об этом, Малфой мысленно застонал.

Сегодня была их с Грейнджер очередь патрулировать школу.

Ему было непонятно, почему Снейп просто не поселит авроров в Хогвартсе. Пусть отрабатывают свою зарплату и охраняют грязнокровок.

Он всё ещё не мог получить то, чего так страстно желал. То, что поможет ему справиться с перемежающимся с бессонницей странным тяжёлым беспробудным сном. И головными болями, разумеется.

Чтобы это достать, нужно было поднапрячься. И он уже готов был идти напролом.

…

Понадобился целый взвод домовиков, чтобы оттереть всю эту кровь и собрать то, что он там… оставил.

Снейп просто в бешенстве. Странно, что он самого Блетчли не выпотрошил.

Годрик милостивый, новый убийца. Слизеринец.

Мальчики продолжают уговаривать Гермиону переехать ближе к ним, быть под крылышком родного Грифиндора, а не под боком у подозрительного… Малфоя.

Он же воплощал свой факультет. И парни, естественно уже подозревали его во всем подряд.

Малфой всё время говорит, что ей тут не место. Что грязнокровки не должны учиться в Хогвартсе. И убивают именно их. При этом делают это чистокровные волшебники.

Целых два убийства за короткий промежуток времени. Поражающих своей жестокостью. Подражающие друг другу. Словно соревнующиеся даже.

На этот раз он поделил жертву на большее количество частей. Может, лучше знал анатомию, а может, пытался совершенствоваться. Мерлин, думать об этом было тяжело, но нужно, а еще ведь…

– Давай я пойду с вами… присмотрю. Я буду под мантией! – Гарри нервно поправляет очки.

– Да, Гермиона. Я бы тоже пошел, но мы не сможем нормально двигаться вдвоем, – поддакнул Рон.

– Спасибо вам, – Гермиона приложила руки к груди. Их забота действительно разливалась теплом по телу. – Но… У меня тут один план созрел. Мне кое-что нужно отыскать в запретной секции библиотеки… Гарри, сама хотела одолжить у тебя мантию и после дежурства с Малфоем сбегать туда. Ты не против?

– Будешь одна бродить по школе ночью? – уклончиво пробурчал друг.

– Ну вы же только что говорили, что с Малфоем опаснее, – она чуть приподняла бровь. Но затем все же нервно огладила подол школьной юбки. – Мы живем почти три месяца в одной башне, он бы точно сделал со мной что-то, если бы… хотел. Но он только треплет мне нервы и сыплет неоригинальными оскорблениями.

Она уже настроилась. Нет ничего лучше полезной и продуктивной деятельности в борьбе с тупой и бессмысленной тревогой.

– У меня на душе неспокойно, когда я думаю, что ты где-то с ним наедине, – насупившись, выдавил Гарри. – Я пока не могу понять, что не так… Но он точно в чём-то замешан…

– Мерлин! Гарри, он не может быть замешан во всём на свете! Конечно, его репутация сильно подмочена, но…

Гермиона понимала, что убеждает, скорее, саму себя. Ей просто почему-то хотелось верить, что он не имеет отношения к этим убийствам. Ну хотя бы прямого отношения не имеет.

Когда по школе ходит человек с чёрной меткой Пожирателя, невольно становишься предвзятым. Даже если ты – умнейшая ведьма своего поколения. Особенно, если ты умнейшая ведьма своего поколения. А вышеуказанный маг имеет многолетнюю привычку отравлять твою жизнь.

Мальчики очень долго уговаривали её отказаться от своего плана или хотя бы немного его подкорректировать.

Гарри предлагал самому сходить в запретную секцию, но Гермиона твёрдо ответила, что он не найдёт нужные книги. На самом деле она сама довольно слабо представляла, что ей нужно. Скорее всего, ей придётся там задержаться.

Бррр… Бродить между полками в самый жуткой части магической библиотеки. При том, что в школе расчленили уже двух девушек. Таких же маглорождённых, как и она.

Гермиона мысленно поблагодарила Мерлина за то, что не видела тела несчастных жертв. Мальчики тоже не видели, но благодаря мантии-невидимке знали много кровавых подробностей.

И Гермионе много довелось повидать во время войны, даже оторванные конечности и расщеплённых аппарацией людей. Но не разобранных на составляющие. Это была какая-то новая ступень. Будто бы новый виток испытаний для неё. Как будто судьба забавлялась, подкидывая ей всё более и более страшные вещи, проверяя, сколько ещё она сможет вынести.

Сможет ли она сосредоточиться там, в темноте? Пыльные фолианты всегда навевали на неё какое-то умиротворение, словно дружно напевали какую-то странную колыбельную. Но она боялась, что сейчас их колыбельная не превратится в злобное шипение. Предзнаменование.

Она задержалась в гостиной Гриффиндора и явилась в башню старост практически впритык к дежурству.

Малфой сидел на диване с кислым видом. Разумеется, она и не ожидала увидеть его радостным. На самом деле она с начала года его таким не видела. Да и если бы на его лице вдруг появилась улыбка, предназначалась она бы точно не ей.

– Грязнокровка, опаздываешь, – его лицо скривилось ещё больше, будь то кто-то выпустил газы прямо ему под нос. – Мне пришлось тебя ждать.

– У меня были дела, а до начала дежурства и ещё десять минут, – ответила Гермиона и почувствовала досаду от того, что это прозвучало как оправдание. Она вообще ничего не должна была ему объяснять!

– Хочу побыстрее начать и побыстрее закончить с этим.

Малфой был одет просто и достаточно удобно. Тонкий чёрный свитер с высоким воротником, чёрные джинсы и… Ох Годрик, ничего себе! На Малфое были чёрные кеды. Грейнджер зачарованно уставилась на его длинные ноги, закинутые, конечно же, на кофейный столик.

– Ты носишь кеды, – прокомментировала она очевидное, продолжая пялиться. Против воли. Скорее, для самом себя. И ей захотелось усмехнуться. Где-то на периферии замаячила идиотское, какое-то мазохистическое желание его подразнить. – Разве твой папочка одобрил бы…

– Заткнись уже, – прошипел он неожиданно ядовито, но в тоже время с каким-то непонятным торжеством добавил. – Как видишь, его здесь нет.

Ну да. Его нет. Он в Азкабане, где и должен быть.

Что вообще думает и ощущает по этому поводу его сын?

Гермиона удивилась сама себе, осознав, что до этого момента она не особенно задавалась этим вопросом. Она активно пыталась жить обычную жизнь, учиться, сделать этот год максимально тривиальным, настолько обычным и скучным, насколько это вообще возможно. Даже увлеклась исследованиями, у неё всё почти получилось с бубонтюбером. Несчастным, заброшенным…

Обычный год, нагруженной учёбой.

Никаких приключений, особенно опасных. А судьба откровенно смеялась ей в лицо, подсовывая под нос расчленённые трупы.

И со всей этой внезапно закрутившей ее кутерьмой у неё не было мысли подумать, в каком вообще состоянии она находилась. Невозможно выйти из войны, как из воды, отряхнуться, обсохнуть и жить дальше.

Война оставляет раны, шрамы. И, вероятно, у неё было какое-то посттравматическое расстройство, которое девушка не успела осознать, прочувствовать, распробовать. Потому что её закрутил новый черномагический водоворот.

Но ведь Малфой тоже был там. В гуще событий. Он такой же участник войны, как и она. Только он сражался на другой стороне. И он Пожиратель смерти, отмеченный меткой. Клякса никуда не денется с его тела, она с ним навсегда. Он, как и другие последователи Волдеморта, оказался в опале.