Медиум из высшего общества - Каури Лесса

Улыбнувшись через силу, я попрощалась и пошла прочь. Если Виллем осуществит задуманное, завтра утром мне придется объясниться с ней. И сделать это лучше до завтрака, то есть до того момента, как она начнет просматривать прессу. А это значит, что нужно отправиться в родной дом и встретиться лицом к лицу с матерью. Если она увидит газеты раньше бабушки…

«Стоп, Эвелинн! – сказала я себе, сбегая по лестнице. – Больше ни одной мысли на этот счет. Ты подумаешь об этом завтра. А сейчас – вернешься домой, примешь снотворное, прикажешь Вель разбудить тебя в шесть утра и отправишься в мир волшебных сновидений, в котором нет места коварству, подлости и предательству!»

Я сообщила лакею, стоящему у подножия лестницы, свое имя, и он отправился за онтикатом. Через несколько минут я уже ехала домой. Мокрые глаза фонарей провожали мой путь. Но мои глаза были сухими.

***

Дома меня встретила удивленная Вельмина – она не ожидала, что я вернусь так рано. Видимо, Расмус считал так же, потому что, со слов Вель, «отправился на поиски приключений» на всю ночь.

Я попросила принести чашку чая в гостиную, медленно выпила ее, глядя на свет фар проезжающих по улице онтикатов, умылась и перед тем, как лечь спать, приняла таблетку снотворного.

Мне казалось, я совершенно спокойна, но едва моя голова коснулась подушки, как разговор с Виллемом вспомнился до мельчайших подробностей. Еще несколько дней назад я считала, что могу свести на нет упорство Хокуна в отношении меня, просто избегая встреч с ним. Но теперь стало совершенно ясно – он не отступится. Как верно заметила бабушка: добыча всегда привлекает хищников.

Несмотря на снотворное, услужливое воображение преподносило одну ужасающую сцену за другой.

Вот бабушка, держа в одной руке чашку чая, другой листает газету. Презрительно усмехается кричащему заголовку, пробегает статью глазами. А затем перечитывает снова и снова, и чай из чашки проливается на белоснежное постельное белье.

Вот отчим в кабинете просматривает прессу до завтрака. Увидев мое имя, напечатанное жирным шрифтом, меняется в лице и зовет жену.

Вот мама стоит у его стола, держа газету. Ее руки дрожат, а на лице появляется то самое выражение, при виде которого в детстве я каждый раз умирала от страха и предчувствия беды. Она поджимает губы и в гневе швыряет газету на пол. Та падает со стуком…

«Почему она стучит?» – подумала я и… проснулась. Голова болела так, что впору было заплакать, но тишина и темнота спальни дарили некоторое облегчение.

Машинально взглянула на часы. Половина четвертого? Скоро рассвет, а бал, наверное, уже закончился.

Из остатков сна выплыла последняя сцена: вернувшийся домой Виллем читает мои письма. Интересно, о чем он думает? Выбирает наиболее откровенные? Смакует воспоминания о наших встречах? Или бесится от злости, что не удалось меня сломать?

Понимая, что больше не усну, я поднялась и накинула пеньюар. Перешла в кабинет, где села за свой стол под мансардным окном и принялась перебирать бумаги, доставая их из ящиков бюро. Нужно навести порядок в делах. Мне придется какое-то время пожить в Воральберге, ожидая пока в столице утихнет скандал. Если, конечно, бабушка после всего этого примет меня в поместье!

Новый стук спугнул мои мысли. Запрокинув лицо, я едва сдержала крик – чья-то лохматая голова склонилась к окну с той стороны.

Расмус? Но почему он просто не открыл дверь своими ключами? Неужели что-то случилось?

Вскочила, машинально запахивая пеньюар на груди. И только сейчас поняла, что волосы стучавшего были… светлыми, а не рыжими!

Стук повторился.

Окончательно придя в себя, я протянула руку и повернула замок. Створка взлетела вверх и гибкое мужское тело ввинтилось в окно. Следом за ним в кабинет проник холодный ветер.

– Господи, что вы здесь делаете? – изумилась я.

– Гуляю по крышам, как видите, – хохотнул Демьен Дарч.

Уловив аромат спиртного, я взглянула на дознавателя с подозрением. Увы, мои опасения оправдались: его серые глаза казались ярче обычного, а из зрачков выглядывал уже знакомый мне «демон» светлой половины.

– Какая вы хорошенькая со сна, леди! – воскликнул он и, схватив мою руку, горячо прижал к губам.

– Да что ж это такое… – пробормотала я, вырывая руку. – Зачем вы пришли? Да еще в таком… состоянии.

– Вы меня не любите, – он засмеялся так заразительно, что я едва не улыбнулась. – Может быть, я хочу предложить вам прогулку по крышам? Или собираюсь украсть ваше сердце?

– Может быть, вы сообщите мне, ради чего проникли в мою квартиру таким необычным способом? – начиная раздражаться, спросила я.

Вот только его не хватало этим утром, грозящим расколоть мою жизнь и окончательно уничтожить мою репутацию!

– Вы не предложите мне чашечку чая? – осведомился Дарч. – Не спросите, какова нынче погода?

– Какова погода – я и сама знаю, – сердито ответила я и дернула шнур, захлопывая окно и прекращая сквозняку доступ в кабинет. – Что вам нужно?

– Не-е-ет, это вам нужно, леди, – продолжая веселиться, ответил дознаватель и полез во внутренний карман сюртука.

Сюртук был тот же самый, в котором я видела Дарча на балу. Значило ли это, что дознаватель явился прямо оттуда?

– Бал уже закончился? – поинтересовалась я.

– Полагаю, да. Я вынужден был уйти раньше, – кивнул он и принялся хлопать по карманам. – Да куда же я это дел? Неужели посеял? Вот будет номер!

Я села, недоумевая, что дальше? Выгнать «светлого» Дарча из кабинета, не разбудив Вельмину, казалось невозможным. Да и Брен, как назло, загулял где-то под луной.

– Вот! – воскликнул дознаватель и положил передо мной толстый сверток. – Я думаю, вам покажется это интересным.

– Что это? – я недоверчиво посмотрела на сверток. От такого Дарча можно было ожидать, что угодно. – Деньги?

– Лучше, леди, намного лучше, – мурлыкнул он.

Этот тон я слышала от него впервые и неожиданно он взволновал меня. Что происходит?

– Сядьте, – приказала я – дознаватель нависал надо мной, как скала, а я этого терпеть не могла.

Он послушно сел на стул для посетителей, но тут же вскочил и принялся расхаживать по комнате, вертя головой как деревенский мальчишка, попавший на городскую ярмарку.

Развернув сверок, я высыпала содержимое на стол и ахнула, узнав нежно-лавандовый цвет. Письма лишь к одному единственному человеку я запечатывала в подобные конверты, казавшиеся мне крайне изысканными и ужасно романтичными. Как и чувства, испытываемые к Виллему Хокуну.

– Это же!.. – воскликнула я.

– …Ваши письма, – любезно подсказал Дарч, словно чертик из табакерки вновь возникая за моим плечом.

Хватая конверты, я принялась судорожно доставать из них листки бумаги, узнавая собственный почерк и кляня себя за излишнюю откровенность. Но мне так хотелось повзрослеть! Мне таким счастьем казалось то, что Виллем испытывает ко мне интерес! Боже мой, какой глупой я была всего несколько месяцев назад…

Дрожащими руками я сложила письма в стопку и повернулась к дознавателю:

– Откуда они у вас?

Дарч поглядел на меня так задумчиво, будто я была ожившей статуей из Золотого парка. А затем развернул второй стул спинкой ко мне и уселся на него верхом.

– Не сочтите за наглость с моей стороны, но я стал свидетелем вашего разговора с бывшим женихом, – сказал он так виновато, что мне захотелось погладить его, как нашкодившего щенка.

– Вы не добавили «случайным», – ошеломленно пробормотала я.

– Случайным свидетелем? – уточнил Дарч. – О нет, конечно же, не случайным! Мне, как должностному лицу, в чьи обязанности входит поддержание порядка во вверенном помещении, коим являлся бальный зал… – он вдруг хихикнул и подмигнул мне, – показалось странным упорство, с которым Хокун настаивал на разговоре с вами. Когда я увидел, что он уводит… – Он сморщился и потер лоб. – Как это в романах пишут?.. Влечет! Влечет вас на галерею, я понял, что дело нечисто и отправился следом.